Рейчел Мейнке - Нам по пути

– О боже! – завопил кто-то из них. – Это Кейтлин Джексон!

Они рванули ко мне и окружили, так что бежать было некуда.

– Ты, типа, в жизни хорошенькая, – улыбаясь, сказала одна девочка. – А Коннор какой?

– Как… человек?

Девчонки захихикали, а я попыталась пробраться чуть дальше.

– Девушки, простите, – сказал кто-то.

– Господи, это Зак Мэттьюз! – завизжала одна из девчонок.

Зак здесь? Прямо сейчас? Я повернулась и увидела, как Зак выходит из такси. Наши взгляды встретились.

– О, э… Зак, – я отчаянно старалась – но не могла – говорить непринужденно.

С лукавой улыбкой он подошел к нам.

– Простите, друзья мои. Но мне придется украсть у вас Кейтлин на встречу. – Он взял меня за руку. – Очень важную встречу, неотложную.

Он знает мое имя он знает мое имя о боже он знает мое имя.

Уверена, мои глаза были так же широко открыты, как у всех остальных, пока он легонько подталкивал меня обратно к двери.

– Надеюсь, что вы понимаете, друзья мои, – сказал он, открывая дверь и впихивая меня внутрь.

У меня по рукам побежали мурашки, я изо всех сил старалась успокоиться. Рядом со мной стоял Зак. Мэттьюз. Он был само совершенство. Скажи что-нибудь, Кейтлин.

– Спасибо, – сказала я. Мой голос был необычно тонким.

Он прислонился к внутренней стороне двери, лукавая улыбка по-прежнему играла на его губах:

– Все в порядке. Эти фанатки слишком навязчивы. Я стараюсь держать их на расстоянии, – сказал он.

Фанатки, которые кричали ему вслед, умоляя обратить на них внимание. Смешно. Не то что я, которая стояла на ватных ногах и пыталась сказать хоть что-нибудь вразумительное в его присутствии.

Он был близко, на расстоянии вытянутой руки, так близко, что я ощущала запах его дезодоранта. Я посмотрела на него, и у меня перехватило дыхание. По его щекам рассыпались веснушки, он был невероятно привлекателен. Я чувствовала жар во всем теле, когда его глаза встретились с моими. Я никогда даже не мечтала оказаться так близко к Заку Мэттьюзу.

Он поднял руку и взъерошил свои и без того растрепанные волосы. Я потянулась было, чтобы пригладить их, но вовремя спохватилась.

Хватит таращиться, Кейтлин . Я обвела глазами коридор, тщетно пытаясь придумать, что бы еще сказать.

– Нам лучше пойти в раздевалку, – сказал Зак. – А то мои братцы пошлют за мной поисковую группу. И твоя мама наверняка тебя ищет.

Мои щеки вспыхнули.

– Ты слышал ее вчера вечером?

Зак засмеялся, и его смех заполнил все пространство вокруг нас. От его низкого, с хрипотцой, смеха по моей груди разлилось тепло.

– Она заботится о тебе, – сказал Зак.

Я услышала жужжание и быстро проверила телефон. Ничего.

Зак взглянул на свои смарт-часы, его губы слегка сжались, когда он увидел сообщение. Когда он поднял руку, чтобы прочитать это сообщение, я не могла не заметить полустертые стихи, написанные у него на руке.

– Что это за песня? – спросила я.

Он проследил за моим взглядом и перевернул руку:

– Второй куплет «Ритма ночи».

Его голос стал немного грубоватым, и я поняла, что задела за живое.

– Мне безумно нравится соло ударных в этой песне, каждый раз восхищаюсь Россом.

– Было бы еще лучше, если бы я каждый раз не лажал с текстом. Я каждый день репетирую, но чувствую, что не получается.

Он описал то, что чувствует любой спортсмен каждый день. Господи, я обнаружила точку соприкосновения.

– Что ты делаешь, когда чувствуешь, что можешь забыть текст? – спросила я.

Лично я, когда чувствовала, что играю не в полную силу, жестом просила поддержки у Дженики. И она жестом показывала «дай пять». Это было глупо, мы придумали это, когда в детстве играли на противоположных концах поля. Но это всегда повышало мою уверенность в себе.

– Смотрю на руку, – сказал Зак, – и надеюсь, что текст не стерся.

Наверное, Заку нужен был свой собственный ритуал.

– У тебя есть маркер? – спросила я. Он нырнул в карман спортивных штанов и выудил оттуда перманентный маркер.

– Я держу его, чтобы давать автографы. Тебе где писать?

Я взяла у него маркер и потянула к себе его руку:

– Доверься мне.

Он подчинился без вопросов. Я нарисовала знак остановки под его большим пальцем. Он был довольно маленьким и незаметным, но достаточно большим, чтобы увидеть, если присмотреться.

– Что это? – спросил он. Он нахмурился, изучая знак. – Я не понял.

– Когда ты почувствуешь, что забыл текст, возьми паузу и подумай секунду, – сказала я. – А если тебе нужна поддержка, подними руку. Твои зрители знают твои тексты. Они подхватят.

Я не успела больше ничего объяснить, нас прервали.

– Эй! – Джесси шел по коридору, на его лице застыло непроницаемое выражение. – Ты забыл, как пользоваться телефоном?

– Расслабься, – сказал Зак. – Я уже иду.

Увидев меня, Джесси резко остановился.

– Просто… иди на сцену. Мы, как всегда, опаздываем.

– Увидимся позже? – спросил меня Зак.

Зак хотел увидеться со мной снова. Мне хотелось кричать.

– Ага, давай.

Он позволил Джесси увести себя на сцену. Я, все еще улыбаясь, смотрела, как он уходит, и он, улыбаясь, умчался прочь.

Джесси немедленно устроил ему допрос, но пока на него не надели микрофон, я не слышала, о чем они говорят. Сумасшедшей фанатке внутри меня определенно нужно было время, чтобы успокоиться.

Но не раньше, чем я все-все расскажу Дженике.

– …не понимаю почему.

Я пыталась отключиться от голоса Коннора и заставить себя снова уснуть.

– Говори потише, – сказал отец. – Мать спит, и Кейтлин, наверное, тоже.

Слишком много всего, чтобы снова заснуть. Я взглянула на часы: три ночи. Может быть, холодная вода поможет. Когда я отважилась выйти из своей комнаты, папа и Коннор стояли в кухне.

– Завтра у меня свободный день, – сказал Коннор. – Я не хочу торчать в этом автобусе весь день.

Он скрестил руки на груди, зубы сжаты. В комнате повисло ощутимое напряжение.

– Можно мне воды? – спросила я.

Он стоял перед холодильником, загораживая проход.

– Конечно, – Коннор сделал шаг назад. – Все для Кейтлин.

Грубость Коннора застала меня врасплох.

– М-м-м… спасибо?

Когда я взяла бутылку, напряжение охватило мой позвоночник и растеклось по коже.

– Что-то случилось? – спросила я.

Отец отрицательно покачал головой:

– Ничего из того, что невозможно решить.

– Будь добр, просвети меня, – сказал Коннор, упираясь руками в стойку. – Почему мы уезжаем в семь утра?

– Чтобы отправиться в Сан-Франциско, я уже объяснял, – с тяжелым вздохом сказал отец.

В чем же подвох? Следующий пункт турне – Сан-Франциско, в десяти часах езды отсюда.

– Это мой свободный день, – повторил Коннор. – Напомни, почему мы загружаемся так рано.