Валери Боумен - Рождественский поцелуй

Даффин не собирался становиться офицером – его гонорары значительно превышали жалованье обычного полицейского – хотя и признавал необходимость создания полицейского управления, ведь бедняки были совершенно беззащитны, поскольку не могли заплатить за расследование. Марк был хорошим человеком, добросовестно выполнявшим свою работу, и Даффин совершенно не желал рисковать дружбой с ним ради сомнительного романа с помолвленной кузиной Гримальди, какой бы красивой и желанной она ни была.

Все вокруг прекрасно знали о многочисленных изменах представителей высшего света, основанных на чем угодно, кроме любви, но Даффин не лгал леди Реджине, когда сказал, что подобное поведение не в его характере. К тому же он считал неблагоразумным заводить отношения с женщиной, которая вот-вот выйдет замуж. Что, если в результате этих отношений появится ребенок? Нет. Он ни за что не подвергнет своего ребенка позору. Да и брак между ним и леди Реджиной был невозможен. Ее дядя никогда не допустит подобного мезальянса.

Откинувшись на спинку кресла, Оуклиф задумчиво посмотрел на пустой стакан. В воздухе все еще витал аромат яблок. Даффин отверг предложение леди Реджины не потому, что оно показалось ему несоблазнительным. Скорее наоборот. Честно говоря, в последние несколько месяцев он не раз рисовал в своем воображении именно такое развитие событий, представляя как Реджина распростерта на его письменном столе, а он, смахнув бумаги на пол, задирает ей юбки и погружается в глубины ее лона. Более всего на свете ему хотелось бы надеть на нее наручники и заставить молить о пощаде.

Впрочем, все это фантазии, а его желание доминировать в спальне наверняка повергло бы в ужас такую благопристойную леди, как Реджина. Скорее всего, она попросила бы его погасить свечи и укрылась бы одеялом до подбородка, как и любая другая изнеженная девственница. Не то чтобы Даффин спал с большим количеством девственниц, но мог предположить, что не дождется от них раскованности во время занятий любовью. А он очень любил свободу и риск. Как в постели, так и за пределами спальни.

Да, он мог работать на представителей аристократии, когда дело доходило до раскрытия преступлений, но никогда и ни за что не стал бы спать с женщинами аристократического происхождения за деньги. О чем, черт возьми, думала Реджина, когда предложила оплатить его услуги? Сочла его озабоченным жеребцом? Мужчиной без моральных принципов? Тем, кто не только с готовностью выследит преступника, но и уложит в постель великосветскую мисс, если сочтет вознаграждение достаточно щедрым? По крайней мере, она искренне огорчилась, когда он дал понять, что оскорблен.

Даффин готов был работать на тех, у кого в кошельке водились деньги, только вот ему совершенно не нужна была дополнительная работа в качестве любовника для скучающих представительниц высшего света. Ладно, Реджина пока еще не замужем, так что слово «любовник» не совсем подходящее, а «жиголо» звучит не слишком романтично, хотя он все равно не станет ни тем, ни другим.

Даффин откинулся на спинку кресла, чувствуя себя странно опустошенным. Черт бы побрал Рождество! Визит Реджины лишь усилил плохое настроение, навеянное самым нелюбимым временем года. Оуклиф подошел к буфету и вновь наполнил стакан бренди, прокручивая в голове все случившееся за последние двадцать минут.

Стоит ли ему ожидать чего-то подобного снова после всех этих заметок в «Таймс»? Реджина упомянула о том, что читала некоторые из них. Очевидно, что-то в статьях о нем заставило ее думать, будто за деньги он готов не только расследовать преступления, и теперь Даффин начал жалеть о том, что вообще согласился разговаривать с тем репортером.

Он вернулся за стол и открыл блокнот. Ему необходимо сделать все возможное, чтобы стереть из памяти злополучную встречу с Реджиной. «И вы не хотите хотя бы подумать?» – спросила она. Если он не проявит осторожности, то сделает именно это – начнет обдумывать ее предложение, а ему нужно вернуться к делу. Генри Викери не отправится за решетку самостоятельно, и Даффин скорее умрет, чем позволит негодяю выйти сухим из воды после того, как он избил того несчастного мальчика.

Экипаж герцога Колчестера катил по улицам Лондона в сторону Мейфэра. Женевьева сгорала от любопытства, желая узнать, что ее госпожа делала на Боу-стрит, однако у нее хватило благоразумия не задавать вопросов, а Реджина не собиралась ничего рассказывать. Она то и дело открывала и закрывала свою сумочку, не в силах вспомнить, что намеревалась в ней найти, и никак не могла избавиться от стоявшего перед глазами образа Даффина, устремившего на нее завораживающий взгляд и произносившего: «Предложение очень соблазнительное, но я принял решение».

Соблазнительное? Он действительно так считал или произнес эти слова лишь из желания проявить вежливость? Вежливость по отношению к женщине, нанесшей ему оскорбление, предложив деньги за ночь в ее постели. Реальные деньги. Монеты. Банкноты. Он был прав, когда сказал, что она обращается с ним как с проституткой. При мысли об этом Реджина поморщилась. Она все испортила.

Мисс Хевершем не могла осуждать Даффина за отказ, потому что повела себя как настоящая идиотка. Какая грандиозная глупость – выставить себя в крайне невыгодном свете перед мужчиной, которого она так отчаянно пыталась затащить в постель! Реджина не только потерпела фиаско в попытке соблазнить Даффина Оуклифа, но и умудрилась оскорбить его, а может, даже и разозлить. Теперь ей предстояло решить, как избегать встреч с ним на протяжении всей оставшейся жизни. А сделать это будет очень непросто, учитывая близкую дружбу Даффина с Марком и Николь. Тем более что сейчас Реджина гостила в их доме на Аппер-Брук-стрит.

Чета Гримальди ожидала ребенка, который должен был появиться на свет весной, и в одном из своих писем Николь упомянула о том, что была бы очень рада обществу Реджины, если та согласится на время покинуть загородное поместье. Учитывая зачастившиеся визиты в Суррей графа Драйдена, Реджина тут же написала ответ, в котором выразила готовность стать компаньонкой кузины вплоть до родов, и принялась столь спешно собирать вещи, что напугала Женевьеву, разбуженную для этих целей гораздо раньше обычного.

Дядя Эдвард отпустил Реджину в Лондон лишь из-за деликатного положения Николь. Существовала вероятность, что та произведет на свет наследника титула, и благополучное разрешение от бремени волновало дядю Эдварда гораздо больше, чем перспектива устроить судьбу племянницы. И все же герцог ясно дал понять Реджине, что, даже находясь в столице, она не должна забывать о предстоящем бракосочетании с лордом Драйденом. Николь с Марком всегда считали, что Реджина вполне способна выбрать мужа самостоятельно, но, когда написали об этом дяде, тот выдвинул ультиматум: «Хорошо. Пусть она найдет себе мужа в Лондоне в период рождественских праздников или вернется в Суррей и обручится с Драйденом».