Мэри Патни - Самая желанная

Mary Jo Putney

DEARLY BELOVED

© Mary Jo Putney, 1990, 2019

© Издание на русском языке AST Publishers, 2021

Остров Мулл, Шотландия, 1799 год

Молодой человек, сидевший в углу продымленной таверны, пил в одиночестве. И не только в том смысле, что он был один, – от жителей острова его отделяла непреодолимая стена, почти физически ощутимая. С тех пор как Красавчик Чарли привел кланы на поле при Каллодене, где их разгромили, прошло более пятидесяти лет, но у шотландцев хорошая память, а этот человек явно был богатым англичанином. Хотя шотландцы славились своим гостеприимством, ни у кого не возникало желания искать общества этого человека, тем более что взгляд его холодных серых глаз вовсе не располагал к общению.

Достопочтенный Джервейз Бранделин нисколько не возражал против одиночества – напротив, он его предпочитал. Чуть поморщившись, он допил остатки неразбавленного шотландского виски. Напиток обжигал горло, хотя это был уже далеко не первый глоток. Ни в самом напитке, ни в его действии не было ничего утонченного, однако Джервейз, проживший месяц на Шотландском нагорье и ближайших островах, стал к нему привыкать. В воздухе таверны витали запахи, характерные для фермеров и рыбаков, и еще чувствовался запах горящего торфа.

Оглядев зал с низким потолком и перехватив взгляд горничной, Джервейз подал знак, чтобы ему принесли еще порцию виски. Он сознавал, что пьет слишком много, но после целого дня скачки под непрерывным дождем ему хотелось тепла и уюта. На эту таверну он наткнулся неожиданно. Таверна принадлежала англичанам, и хозяева сумели создать здесь атмосферу настоящего, не шотландского гостеприимства. Служанка направилась к нему, покачивая бедрами. Она могла бы с самого начала оставить на его столе бутылку виски, но тогда у нее не было бы предлога продемонстрировать свои прелести. И каждый раз, когда она наливала ему виски, ее лиф опускался все ниже, а покачивание бедер становилось все более откровенным.

– Не желает ли ваша светлость чего-нибудь еще? – спросила девушка, явно готовая на все.

Джервейз ответил ей едва заметной улыбкой. Наслаждаясь теплом, растекавшимся по телу, он был настроен весьма благодушно. Их флирт, если это можно было так назвать, развивался на протяжении последних двух часов. (Боннер, слуга Джервейза, обычно упоминал, что его хозяин является наследником виконта Сент-Обина, что обеспечивало особое уважение и гостеприимство как для хозяина, так и для его слуги.)

– А что еще ты можешь предложить? – поинтересовался Джервейз, отбрасывая назад свои черные волосы. К счастью, они наконец-то высохли. А ведь он уже начал задаваться вопросом, бывает ли хоть что-нибудь на Гебридах когда-нибудь сухим.

Служанка не спешила с ответом. Наливая ему виски цвета темного янтаря, она слишком уж низко наклонилась, и ее полные груди задели его щеку и плечо. Почувствовав мускусный запах не слишком чистого тела, Джервейз невольно поморщился: он предпочитал более утонченных шлюх, – но у него уже несколько недель не было женщины, а эта явно была доступна, к тому же – недурна собой. Он провел ладонью по ее округлому бедру, и она в ответ обольстительно улыбнулась, уверенная в своей привлекательности.

– У нас тут есть все, что вы только можете пожелать, ваша светлость.

Джервейз опустил взгляд на низкий вырез ее лифа: полные груди девушки, наполовину открытые, выглядели как готовые к сбору зрелые плоды.

– Неужели все?

– Да, все, – кивнула служанка, явно обладавшая и опытом, так что ночь с ней обещала быть приятной.

Под гул голосов и звяканье кружек Джервейз негромко спросил:

– Ты знаешь, в каком я номере?

– Да, ваша светлость.

– Как долго тебе еще здесь работать?

– Еще час, милорд. Стоит ли мне потом прийти к вам?

Этим вопросом девица будто намекала: хотя высокие темноволосые мужчины вроде него как раз в ее вкусе, однако она бедная работающая девушка и потому должна быть практичной.

Джервейз этого вопроса ожидал, и потому у него уже была наготове тускло сверкающая желтым монета. Он подбросил ее, и девушка, ловко поймав золотой, спрятала его, так что никто в таверне этого заметил.

– Этого достаточно в качестве знака… моего уважения? – осведомился Джервейз.

– Вполне достаточно для начала. – Служанка улыбнулась, показывая крепкие неровные зубы.

Свою цену она явно завысила: больше, чем стоимость номера и ужина, – но Джервейз, будучи не прочь совершить эту покупку, приподнял стакан и с улыбкой сказал:

– Тогда до встречи.

Девушка ушла, картинно покачивая бедрами. Джервейз с удовольствием проследил за этим представлением, надеясь, что она сможет повторить такие движения в постели. Потом, разом ополовинив свой стакан, он решительно сказал себе, что эта порция будет последней, иначе он не сможет воспользоваться своей покупкой.

Весьма довольная собой, Мэгги Маклин наливала эль за стойкой бара. Ее кузина, посудомойка Бетси Маклин, пристально взглянула не нее.

– Что, Мэгги, договорилась с английским лордом?

Та с улыбкой кивнула.

– Да, я позже к нему зайду. Красивый дьявол, правда? И щедрый.

Бетси посмотрела в сторону англичанина. Спору нет, он хорош собой – худощавый и широкоплечий, лет двадцати с небольшим, одетый необычайно элегантно, но довольно просто, – такое сочетание редко встретишь в этом отдаленном уголке Британии. У него красивые правильные черты лица, но, по мнению Бетси, он какой-то… слишком уж суровый.

– Ну, не знаю, Мэгги… – Бетси пожала плечами. – Я видела его вблизи, и от этих холодных серых глаз у меня мурашки по спине пробежали. Можешь взять его себе. Мне больше по душе его слуга.

– И ты, Бетси, уже с ним потолковала? – спросила Мэгги, все еще не сводя взгляд со своей добычи.

– Да, мы с ним позже встретимся. Может, он не так много заплатит, но по крайней мере, когда он на меня смотрит, мне тепло, а не холодно.

Мэгги фыркнула.

– При чем тут тепло и холод? Этот красивый лорд всего лишь мужчина. Я знаю, чего он хочет, но для того, чтобы это получить, ему придется меня ублажить.

– Делай как знаешь. – Бетси снова пожала плечами и вернулась в кухню.

Джервейз допил виски и решил ненадолго выйти – глотнуть свежего воздуха. Встав из-за стола, он почувствовал легкое головокружение. Вовремя он остановился: еще несколько порций – и валялся бы под столом. Дождь кончился, но в этих краях даже в середине мая в ночном воздухе чувствовалась пронизывающая сырость.

Выйдя наружу, Джервейз поежился. Он прошел с сотню ярдов до кромки воды и постоял, слушая тихий плеск волн на узкой полосе плоского галечного берега. Звуки же, доносившиеся из таверны, постепенно стихали – местные расходились по своим каменным коттеджам.