Аннэ Фрейтаг - Мне не жаль

Когда наконец вдали появляются школьные ворота, Эдгар вздыхает с облегчением. Юлия пойдет налево, а он – направо, как и каждое утро. Их дружба заканчивается у ворот учительской автостоянки, и каждый из них возвращается в свой мир. Только на этот раз и Линда здесь. Помеха и лучшая подруга Эдгара. Она собирается засыпать его вопросами. Вопросами, ответы на которые ей не понравятся. Как это произошло, почему из всех людей он выбрал Юлию Нольде, их врага, хотя на самом деле она была только врагом Линды, а Эдгар ненавидел Юлию только ради нее. Из-за преданности. Потому что так поступают друзья. Но чего больше всего боится Эдгар – это другого вопроса. «Почему ты просто не сказал мне?» Он не будет знать, что на это ответить. Потому что сам не знает.

Они уже у ворот учительской автостоянки. Все трое останавливаются: Эдгар между Линдой и Юлией, будто между двумя стульями. Между двумя девушками, у которых нет ничего общего, кроме него. За исключением него и того факта, кто он им.

Юлия Нольде. Из всех людей именно она. Девушка, которую она ненавидит больше всего, даже больше Марлене Миллер.

Линда смотрит на Эдгара так, будто видит его впервые, а он идет рядом с ней совершенно спокойно. Как ни в чем не бывало. Как будто это обычный день.

Эдгар не хочет поднимать эту тему, а уж тем более извиняться. Она это понимает по тому, как он смотрит на нее: по отсутствующему взгляду в пустоту. Это предвещает типичное для него молчание.

Он должен был сказать ей об этом. Или хотя бы как-то оговориться. Но он ничего не сказал. Ни слова.

Юлия Нольде. Эта сука с милым личиком. В форме сердечка, с большими глазами, острыми скулами и высоким лбом. Она похожа на маленькую девочку. И если на нее глянуть, то она такая невинная. Чистая, как капля росы. Это лицо всегда было ее самым эффективным оружием. В этих круглых глазах не заподозришь чертей. Глубокие, честные, карие, с густыми ресницами. Но Линде виднее. Она знает ее намного лучше.

Она и Эдгар идут бок о бок. Их окружают одноклассники, море голосов и лиц, везде топот спешащих. Затем звучит звонок, и они исчезают в классах и на лестничных клетках, как будто кто-то выдернул вилку из розетки. Разговоры стихают, двери закрываются, уступая место тишине.

Шаги Эдгара эхом разносятся по коридору. Линда молча идет позади него. Он поворачивает направо в сторону химических лабораторий; коридор перед ними длинный и без окон.

Линда задается вопросом, что причиняет ей больше боли: то, что Эдгар не рассказал ей о поездках на автобусе, или что он, кажется, забыл, что Юлия сделала с ней тогда. Конечно, это была не только она, но она была там. Она всегда была рядом. Но никогда не действовала первой. А потом, когда Линда заплакала, она посмотрела на нее. С такой жалостью. Но ничего не сказала. Чертова лицемерка.

Линда догоняет, затем молча идет рядом с ним. Он не пытается что-то сказать, поэтому в какой-то момент она говорит сама:

– Итак, ты и Юлия, – и это звучит так странно, как будто кто-то другой говорит через нее.

Эдгар закатывает глаза.

– Мы просто ездим на одном автобусе, – отвечает он тоном, который звучит равнодушно и в то же время раздраженно.

– Да, – говорит она. – Уже несколько месяцев.

Эдгар останавливается и смотрит на нее.

– Что это значит? – спрашивает он.

– Я бы тоже хотела это знать, – говорит она.

Коридоры устрашающе пусты, серо-голубой линолеум и грязно-белые стены. И они между.

– Правильно ли я понимаю, – говорит в какой-то момент Эдгар, – что мне не разрешено говорить с ней только потому, что она сделала тебе гадость лет сто назад?

Они смотрят друг на друга. И стоят у пропасти, о которой знает только она.

Затем Линда говорит:

– Потому что она сделала гадость? Ты сейчас серьезно?

Эдгар вздыхает.

– Да ладно, это было давным-давно. Когда-нибудь обида должна пройти.

Проходит долгий напряженный момент, который показывает ей ту сторону Эдгара, которой она не знала раньше. И не хотела знать.

– Это не обида, – говорит Линда через некоторое время. – Это здравый смысл.

– Может быть, – отвечает Эдгар. – Но тогда это не имеет ко мне никакого отношения.

Последнее предложение медленно просачивается в ее разум, как будто он влажная земля, которая не может впитать больше воды. Это несколько лет ее жизни. Эдгар видел, как она страдала. Как она была напугана. Это совсем не он. Тогда он всегда был на ее стороне. Больше нет.

Глаза Линды горят, в горле встает ком проглоченных слов и страха. Она и не подозревала, что настолько боялась потерять Эдгара. Ей кажется, что она снова оказалась в раздевалке. Толстая и голая. Затем ее взгляд падает на небольшую тарелку с тортом в руке Эдгара. Он выглядит крошечным. Лимонный пирог. Эдгар любит лимонный пирог. Линда испекла его именно так, как ему нравится. По его рецепту. Этим утром она все еще думала, что они прогуляют первый урок вместе и он поделится кусочком. Как всегда и было в их дни рождения. Вместо этого они сейчас здесь. В длинном коридоре, ссорятся.

– Если это действительно не имеет к тебе никакого отношения, – наконец говорит Линда, – почему ты просто не рассказал мне об этих автобусных поездках?

Взгляд, которым он смотрит на нее, совершенно ледяной.

– Потому что мир не вертится вокруг тебя, Линда, – говорит он.

И он оставляет ее стоять с этой мыслью.

Мюнхен, четверг, 21 мая, 12:20

Администрация городской гимназии

имени Кете Кольвиц

Тема: Издевательства над Юлией Нольде

...............................................................................

Комиссия:

Госпожа Ферхлендер – директор;

господин Вейганд – заместитель директора;

Эдгар Ротшильд – ученик выпускного класса;

Бенджамин Ротшильд – отец ученика, законный опекун.

................................................................................

ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:

Так у тебя не было этого ноутбука?

ЭДГАР:

Я ничего не знал об этих записях.

ГОСПОЖА ФЕРХЛЕНДЕР:

Вопрос не о записях, Эдгар.

ЭДГАР:

Ноутбука Юлии не было в сумке. И даже если бы все было иначе, вряд ли я бы опубликовал все эти записи о себе.

ГОСПОДИН ВЕЙГАНД:

Вам, должно быть, было трудно это читать. Я имею в виду, никому бы не понравилось читать такое о себе.

ЭДГАР:

Было неприятно.

ГОСПОДИН ВЕЙГАНД:

Тем не менее она писала не только о тебе. Так что тот факт, что тебя упомянули, не означает, что ты не причастен.

ГОСПОДИН РОТШИЛЬД:

Его упомянули? Думаю, вы просто описываете обстоятельства. Вы хоть записи сами читали?