Эль Кеннеди - Хороший мальчик

– Что тебе больше всего нравится в хоккее? – спрашиваю я.

– Просто… все, – говорит девушка, окидывая меня голодным взглядом.

– Мне тоже, – признаю я. – Ты смотрела ту игру между Майами и Сиэтлом? Безумие какое-то, да?

– Великолепная игра. – Она с энтузиазмом кивает, держась за мои лацканы. Интерес к разговору умирает ужасной смертью. Вот черт. Я знал. У этих городов даже нет команд в НХЛ. Не имею ничего против женщин, охотящихся за хоккеистами, или женщин, охотящихся за сексом. Но я терпеть не могу лицемеров .

Мне ударяет в голову, и я начинаю тереть висок.

– Что случилось? – спрашивает она.

– …снова в го-о-о-о-ороде!

От необходимости отвечать меня спасает подыхающая кошка на сцене, также известная как Мэтт Эриксон, пытающийся петь. Он, один из наших звездных нападающих, напился в хлам и стал распевать свою версию песни «Парни снова в городе» [12] «The Boys Are Back in Town» – песня ирландской рок-группы Thin Lizzy. . Я начинаю оглядываться в поисках Джесс, потому что караоке с пьяным хоккеистом в ее планах не было.

Замечаю ее в углу сверкающего танцпола, поглощенную беседой с Синди. Она, похоже, не замечает, что с группой поет Эриксон, а не певец, которого она, наверное, выбрала после собеседований с пятью тысячами других кандидатов.

Однако гости все видят. И они обожают Эриксона. Десять моих товарищей по команде собрались перед сценой с ослабленными галстуками. Они поднимают вверх бокалы и подпевают громко и фальшиво.

– Вы, хоккеисты, явно очень буйные, – со смешком замечает рыженькая. – Ты… – Она понижает голос до шепота. – Не хочешь уйти отсюда? Куда-то в более уединенное место?

Я мягко снимаю ее наманикюренные когти со своей руки.

– Прости. Надо выполнять обязанности шафера. – И я устремляюсь прочь, пока она не начала возражать.

Я понимаю: свадьбы возбуждают людей. Но эта телка меня не зацепила, а заставила почувствовать себя куском мяса. Это не круто.

– Мать твою, – слышится унылый голос. – Я буду по этому скучать.

Я хлопаю товарища по команде Форсберга по спине, когда он ко мне подходит.

– Нет. Слышал о такой штуке – почта? Люди могут посылать друг другу письма и, блин, могу ошибаться, но, по-моему, даже отправлять что-то в другие страны. Да, сам знаю. Очень странно. Но это значит, что когда ты уедешь во Флориду, то сможешь просто открыть почтовый ящик, и вуаля! Ты увидишь пригласительные на празднование бар-мицвы [13] Достижение религиозного совершеннолетия в иудаизме. и повестки в суд. Например, когда я подам иск по поводу той сотни баксов, которую ты мне должен…

– Ладно, ладно, понял. – Форсберг фыркает. – Ты хоть когда-нибудь затыкаешься, братан?

– Не-а.

Он проводит рукой по всклокоченным волосам и заглатывает половину пива.

– Я знаю, что вижу вас не в последний раз, но… Быть проданным в другую команду – полный отстой.

– Да. Знаю, чувак. – И, надеюсь, что со мной такого никогда не произойдет.

Если бы меня продали, я бы не волновался об адаптации в новой команде. Я вписываюсь везде. Отправьте меня на ранчо в ковбойских кожаных штанах, и я буду по-чемпионски набрасывать на быков лассо и обкатывать мустангов, пока не сядет солнце. Привыкать к новой франшизе было бы даже легче. Хоккей – это хоккей, так ведь?

Но мне нравится жизнь в Торонто: квартира, товарищи по команде, семья. Я еще не готов с этим попрощаться.

Форсберг, похоже, тоже. Он ходит с кислой рожей с тех самых пор, как главный менеджер сообщил ему плохие новости. Это, черт возьми, почти кощунство. Форсберг – один из тех игроков, которых продают из команды в команду каждые несколько сезонов, и его от этого тошнит.

Будет странно играть в этом сезоне без него на моей линии. Торонто обменяло Уилла Форсберга, настоящего ветерана, на Уилла О’Коннора, выпендрежника, который зол на весь мир. Похоже, жизнь всегда себя уравновешивает.

Вот только О’Коннор за последние два года успел поиграть в трех командах. Слышал сплетни, что он не может держать рот и ширинку на замке. Видимо, кто-то сверху решил, что пригласить его в наш город будет хорошей идеей.

– У меня была тут жизнь, – бормочет Форсберг.

Он вот-вот расплачется. Я не знаю, что делать в такие моменты. Особенно если расстроен мужчина.

К счастью, на нас натыкается Эриксон, спасая меня от необходимости придумывать какие-то шутки, чтобы развеселить Форсберга.

– Как вам? – спрашивает он, кивая на сцену. – Дал там жару, да?

Я усердно киваю.

– Тебе надо бросать работу, чувак. Вот прям сейчас.

Он тоже кивает.

– А Кара всегда утверждала, что я не могу петь! Говорил же, что она чокнутая! Близнецы обожают мои песни!

О нет. Он что, решил вспомнить Кару и детей? Уже? Не ожидал, что разговор о бывшей начнется до пяти стаканов пива.

– Хорошая жена предложила бы пойти на кастинг «Американского идола» [14] Телешоу, где участники соревнуются за звание лучшего начинающего исполнителя США. , – торжественно утверждаю я.

– Вот именно! Я охренеть как рад, что от нее избавился! Кара меня подавляла. – Но он начинает тереть глаза, и теперь я зажат между двумя парнями на грани слез.

«Отбой!» – кричит голос в моей голове.

Я за то, чтобы поддерживать приятелей, но это же праздник, черт возьми. Я развлекаюсь и уже навеселе. Я уже превысил свою квоту по грандиозным речам.

– Извините, – говорю я, делая торопливый шаг. – Мне машет Джей.

И, черт побери, я не лгу. Я коротко гляжу на небеса: «Ты это сделал?» Такая своевременность не может быть совпадением.

Я подхожу к Джейми, который тут же хлопает меня по руке и шепчет:

– Смотри.

Я слежу за его взглядом и вижу шведский стол с десертами. Там стоит Уэсли с мамой. Нет, там стоит Уэсли и обнимает свою маму.

– Как ты это устроил? – Джейми выглядит потрясенным.

– То есть?

– Как ты заставил Анджелу Уэсли приехать на свадьбу? Мои мама и сестра звонили ей месяцами. Черт, даже я пытался. – Он виновато смотрит на новоиспеченного мужа, словно боится, что Уэс услышит нас через всю лужайку. – Я звонил ей три раза и его отцу на работу. Они каждый раз бросали трубку.

– Понимаю. У меня от этого начал развиваться комплекс. Даже Кетти, моя девушка в старшей школе, столько меня не сбрасывала, а она постоянно так делала, братан.

– Кейти?

– Нет, Кетти. С двумя «т». У нее были огромные сиськи.

Джейми хихикает.

– Ну конечно. – Помолчав, он спрашивает тихим голосом: – То есть ты просто продолжал звонить?

– Каждый день после вашей помолвки. – Я морщу лоб, видя его расширившиеся глаза. – Знал, что, если на свадьбе будет хоть один человек из его семьи, он будет счастлив. Что? Это не нормально?

– Эм, нет. Не нормально.

Не успеваю я опомниться, как меня стискивают в медвежьих объятиях.