Эль Кеннеди - Хороший мальчик

– Ты хороший друг, Блейк. Прям… лучший.

Я тяну руку и шлепаю его по заднице.

– Ты тоже, Бомба Джей.

Джейми снова смотрит на Уэса и Энг. Я замечаю, что у Уэсли слегка блестят глаза. Потрясающе. Опять мужские слезы.

– Кажется, муженька надо спасать, – с усмешкой говорит Джейми. – Если фотограф, которого наняла Джесс, снимет его слезы, Уэс надерет парню задницу.

К слову о Джесс… Где там мой ангел?

Джейми удаляется к супругу, а я еще раз оглядываю толпу, пока не нахожу Джесс. Она тоже обнимает свою маму. А затем она быстро спускается по ступеням из известняка, ведущим к садам.

Это потрясающее место. Я успел прогуляться вокруг с бабушкой Каннинг. Там через сады проходит выложенная камнем тропа и есть клевый пруд с рыбками.

Странно, что Джесс исчезает посреди банкета. Люди только начали танцевать. А ведь еще нужно бросать букет и хоккейную защиту для паха (по крайней мере, я на это надеюсь, хотя кое-кто , думаю, отказался и от этой идеи).

Опустив бокал на поднос проходящего мимо официанта, я направляюсь к каменной лестнице. Добравшись до нее, как раз успеваю заметить вспышку фиолетового всполоха у тропы.

Я перешагиваю через две ступеньки, да и мои ноги длиннее ног Джесс раза в два. К пруду я подхожу как раз в тот момент, когда Джесс валится на каменную скамью на противоположной стороне.

Это, мать твою, вечеринка или показ «Дневника памяти»?

– Уходи, – выдавливает девушка, замечая меня.

Ага, конечно. Я подхожу и сажусь рядом.

– Я сказала «уходи», – рычит она.

Стараюсь скрыть улыбку. Вот это меня как раз и заводит: женщина, которой на хрен сдался хоккеист Блейк Райли. Женщина, которая скорее меня прогонит, чем будет стараться впечатлить. Это… как глоток свежего воздуха.

Я удивлен, что вдоль тропы или у пруда нет никакого освещения. Мы сидим в тени, и выражение ее лица сложно различить. Хотя мне это и не надо. Если она плачет, уверен, что на ее лице не солнце и радуга.

– Ох, детка, почему ты плачешь? – угрюмо спрашиваю я. – Больше так не делай.

Я слышу сдавленное всхлипывание.

– Почему нет?

– Потому что мне это не нравится. Хочется ударить твоего обидчика.

– Побить мою маму ты не можешь. – Она слабо смеется.

– Это сделала Синди? – Я удивлен. Мама Джесс – милейшая дама на планете. Никогда не слышал ни единого плохого слова из ее уст.

Джесс делает длинный, судорожный вдох.

– Она сказала, что гордится мной.

Я ахаю.

– Хватило же наглости!

Мой ангел даже не пытается улыбнуться. Шутки не помогают? Видимо, все совсем плохо.

– Она сказала, что я организовала лучшую свадьбу, на которой она только была, – шепчет Джесс.

– Опять же, не вижу никакой проблемы.

– Ты не понимаешь. – Она энергично качает головой, и прядь волос выпадает из высокой прически на глаза.

Я заправляю ее за ухо, и девушка меня не останавливает. Да, все хреново, если она разрешает до себя дотронуться. В последнее время она злилась, даже когда я просто улыбался. Не знаю почему. Я же перевернул весной весь ее мир. Мы оба это знаем.

– Это нечасто происходит, – продолжает она. – Я не тот человек, который получает от семьи много комплиментов. Наоборот, во всем лажаю. Тамми суперумная и отклонила миллион стипендий. Скотт мечтал стать копом с пяти лет. Джейми влюбился в спорт, как только начал им заниматься. Я же даже не знаю, в скольких профессиях попробовала себя и облажалась.

– В этом ты не облажалась. – Я указываю рукой по направлению к месту вечеринки.

– Не облажалась. – Она закусывает губу.

Я хочу быть тем, кто кусает эту губу. В марте я осуществил это желание. Впрочем, меня она тоже кусала, причем и за другие части тела.

Боже, одного раза с ней мне точно не хватило. Я не был монахом все эти четыре месяца с тех пор, как мы переспали, но это не означает, что я не думал о Джесс.

Даже наоборот, я думаю о ней слишком много. Обычно, когда обхватываю ладонью свой член. Она, наверное, дала бы пощечину, если бы узнала.

– Но я вот-вот это сделаю, – говорит она.

Я хмурюсь.

– Ты вот-вот облажаешься?

– Типа того. То есть… Мама стояла и говорила, как она мой гордится. Я же могла думать только о том, как, черт возьми, разочарую их тем, что… – Она замолкает.

– Чем?

– Что я больше не хочу быть организатором праздников, – стремительно выпаливает девушка.

Блин, и из-за этого она плачет?

– Кто-то держит у твоей головы пистолет и заставляет организовывать праздники?

– Нет. – У нее отчаянно вспыхивают глаза. – Вот видишь, я же говорила, что ты не поймешь. Это считается провалом, ясно? Я пошла по очередному карьерному пути и снова бросаю. Поверь, моей семье это будет не по нраву.

Я пожимаю плечами.

– Просто поиск суперсилы занимает у тебя много времени. И все.

– Моей… ты о чем?

– В чем твоя суперсила?

Она фыркает.

– Я заставляю исчезать вино. И деньги.

– Не-а. Не наговаривай на мою Джесс. – Я сжимаю ее ладонь. – У каждого есть что-то, что делает его лучшим.

– У тебя это хоккей? – спрашивает она, шмыгая носом.

– Не совсем. Талантливых хоккеистов больше, чем ты можешь вообразить. Мое достоинство – высокий болевой порог.

Теперь она внимательно слушает, пожирая большими карими глазами.

– А вдруг я никогда не найду свою особенность?

– Найдешь. Просто надо продолжать искать.

– Иногда это так сложно.

Она стонет от отчаяния. Мой член напрягается: он помнит этот гортанный звук. Он слышал его много раз той ночью в Торонто.

Джесс Каннинг производит много шума в постели. Или, точнее, в кресле. Мне это нравится, потому что я тоже шумный.

– Организация этой свадьбы была сущим кошмаром, – признается она. – Я ненавидела каждую секунду: составление списков, звонки, отслеживание ответов на приглашения. Я надрывала задницу, Блейк. И хочешь узнать, что самое ироничное? Единственная причина, по которой все получилось, – это ты !

Я моргаю.

– Не-а.

– Да , – твердо говорит она. А потом опять стонет. Пора перестать это делать, потому что мой член в замешательстве. – Я организовала цветы, еду и список гостей, но ты… – В ее голосе появляются нотки раздражения. – Ты позаботился о самом важном. Нашел фотографии Уэса, привел его маму на церемонию. Я так хотела, чтобы эта свадьба была про них обоих . Однако не могла это сделать, потому что с семьей Уэса охренеть как сложно. Но для тебя это не составило труда.

– Не могу понять, злишься ты или счастлива, что я это все сделал.

– И то и другое! – Она поднимает руки и начинает вытаскивать из волос шпильки, давая золотистым прядям упасть на плечи.

О господи, на ее ресницах снова слезы.

– Не начинай опять плакать, – предупреждаю я.

– Или что? – Она издает звук, похожий на что-то среднее между всхлипыванием и смехом.