Люсинда Райли - Полуночная роза

Выйдя из гостиной, она прошла в величественный холл, откуда вела лестница наверх, остановилась и подняла голову к великолепному куполу. Стеклянные витражи посылали блики света на мраморный пол под ногами.

– Добрый вечер, – произнес глубокий мужской голос за спиной.

Ребекка подпрыгнула от неожиданности и обернулась. В дверях стоял мужчина лет пятидесяти пяти, одетый в допотопный твидовый пиджак и поношенные брюки из рубчатого плиса, заправленные в высокие сапоги. Спутанные волосы, тронутые сединой, явно нуждались в стрижке.

– Здравствуйте, – неуверенно ответила она.

– Я – Энтони, а вы?..

– Ребекка, Ребекка Брэдли.

– А-а, – в глазах мужчины блеснул огонек узнавания, – кинозвезда из Америки. Говорят, вы невероятно знамениты, но боюсь, что никогда о вас не слышал. Я не из любителей кино. Извините.

– Можете не извиняться, вы не обязаны обо мне слышать.

– Это правда. Ладно, мне пора. Нужно поработать, пока не стемнело. – Сдержанно кивнув, он скрылся за дверью.

Ребекка прошла через вестибюль и поднялась по лестнице, рассматривая написанные маслом картины, на которых были изображены различные поколения семьи Астбери. Следом за ней в комнату вошла миссис Треватан с подносом.

– Вот и я, милочка. Нашлось немного супа, свежий хлеб и масло. И я захватила для вас кусочек бейкуэлльского пирога с франжипаном и ванильным кремом, – произнесла она, торжественно снимая крышку с десерта.

– Спасибо.

– Желаете что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Потрясающе красивый дом!

– Что правда, то правда. Если бы вы знали, на какие жертвы приходится идти, чтобы сохранить его! – тяжело вздохнула миссис Треватан.

– Представляю. Кстати, внизу я встретила садовника, – добавила Ребекка.

– Садовника? – Миссис Треватан удивленно подняла бровь. – В доме?

– Да.

– Хм… к нам приходит раз в неделю паренек, чтобы покосить газоны. Возможно, искал его светлость… Хорошо, я удаляюсь, чтобы вы могли спокойно поужинать. Во сколько подать вам завтрак?

– Я вообще-то не завтракаю… разве что фруктовый сок и йогурт.

– Ладно, подумаем. – Миссис Треватан неодобрительно фыркнула и направилась к выходу, но у самой двери обернулась и с улыбкой сказала: – Доброй ночи, голубушка, приятных снов.

– Доброй ночи.

Съев ароматный суп из картофеля и лука-порея вместе со свежим хрустящим хлебом, щедро намазанным маслом, Ребекка поняла, что все еще голодна. Попробовав странный пирог, оказавшийся необычайно вкусным, она прикончила и его, и лишь после этого прилегла на кровать, говоря себе, что не должна набрасываться на сытную английскую еду, какой бы вкусной та ни была.

Полежав немного, она встала и нашла в сумке телефон. Включила, чтобы прослушать сообщения, однако, взглянув на экран, поняла, что нет сигнала. Проверила планшет и убедилась, что сеть недоступна.

Ее губы непроизвольно растянулись в улыбке. Лишь сегодня утром она мечтала попасть туда, где никто не сможет ее найти, и, похоже, Бог услышал ее молитвы. Ребекка вновь устроилась на кровати и устремила взгляд в окно. Солнце медленно катилось к горизонту, стояла оглушительная тишина.

Ребекка взяла с прикроватного столика сценарий и углубилась в чтение. Она играла юную красавицу по имени Элизабет Сэйерс, дочь богатого помещика. Действие происходило в тысяча девятьсот двадцать втором году, в период расцвета джазовой музыки. Отец намерен выдать Элизабет за владельца соседней усадьбы, а девушка идет против его воли. Фильм рассказывал о жизни британской аристократии в стремительно меняющемся мире, когда женщины начали борьбу за эмансипацию, а рабочий класс больше не хотел мириться со своим подчиненным положением. Элизабет влюбляется в мятежного поэта Лоренса, с которым познакомилась на богемной тусовке в Лондоне. Старая как мир история о девушке, вставшей перед выбором: послушаться родителей или последовать зову сердца, не отличалась оригинальностью. Однако благодаря остроумному и трогательному сценарию Хьюго Мэннерса, роль превратилась в настоящую жемчужину.

Как обычно, эпизоды фильма снимались вразброс, и Ребекке предстояло сниматься в своей первой сцене с Джеймсом Вогом, игравшим опального поэта, послезавтра. Эпизод в саду включал страстный поцелуй. Она вздохнула. Хотя ей уже не раз приходилось играть любовь на камеру, Ребекка всегда страшно боялась любовных сцен с малознакомыми партнерами.

Краем глаза она заметила в саду легкое движение и увидела на скамье садовника, который даже издалека показался ей одиноким и печальным. Мужчина сидел неподвижно, как изваяние, глядя прямо перед собой в сгущающуюся темноту.

Приняв ванну, Ребекка забралась в постель с белоснежными накрахмаленными простынями. Просматривая свою роль и продолжая практиковаться в британском акценте двадцатых годов, она подумала, что этим вечером словно перенеслась в прошлое, когда происходит действие фильма. В доме так мало изменилось с тех времен, что Ребекке стало не по себе.

В начале одиннадцатого, уверенная, что не сможет уснуть из-за смены часовых поясов, Ребекка выключила ночник. К своему удивлению, она крепко проспала всю ночь и проснулась только после появления на пороге миссис Треватан с завтраком на подносе.

В десять утра она спустилась на первый этаж и пошла на поиски костюмерной. Художник по костюмам Джин, взглянув на нее, заявила:

– Дорогая, вы просто созданы для этой роли! У вас даже лицо из тех времен. И… у меня для вас сюрприз.

– Правда?

– Я вчера разговорилась с экономкой. По ее словам, в одной из спален наверху хранится коллекция платьев двадцатых годов. Очевидно, они принадлежали давно умершей родственнице нынешнего лорда Астбери. Я спросила, нельзя ли на них взглянуть, просто из любопытства, а заодно и посмотреть, – она подмигнула Ребекке, – не найдется ли там чего-нибудь для вас. Было бы здорово использовать их в фильме!

– Наверное.

– И вы только взгляните! – с торжествующей улыбкой Джин сняла с вешалки шелковое покрывало.

– Вау! – ахнула Ребекка. – Они великолепны!

– И прекрасно сохранились. Не скажешь, что им девяносто лет. Многие платья – из коллекций знаменитых дизайнеров тех времен: Ланвен, Вионе, Пату. Просто чудо, – восхищалась Джин, вместе с Ребеккой перебирая вешалки и любуясь восхитительными нарядами. – На аукционе они стоили бы целое состояние. Не могу дождаться, когда вы их наденете. По-моему, они точно вам подойдут.

– Вы думаете, мне разрешат их надеть?

– Не знаю, экономка обещала спросить у лорда Астбери. Но сначала давайте примерим. Как вам вот это для первой сцены с Джеймсом Вогом?

Десять минут спустя Ребекка стояла перед зеркалом. Она не надевала исторических костюмов со времен Джульярдской школы: в Голливуде ей обычно доставались роли современниц, которые носили джинсы и футболки. Асимметричный подол шелкового платья Ланвен, отделанного тонким шифоном и вручную расшитого бисером, красиво колыхался при каждом движении.