Холли Смейл - Валентайны. Девочка счастья и удачи

Снова оказавшись в своих джинсах, я роюсь в телефоне, чтобы прочитать более подробный гороскоп. Вдруг телефон пищит, и на экране всплывает кричащий заголовок: «Неужели любовь мертва?! Всеми любимая пара рассталась! Мы в слезах!» , а рядом – фото моих родителей в их лучшую пору. Я сразу же закрываю этот бессовестный журна- глист -ский кликбейт.

Потом меняю местами постеры из фильмов на стенах так, чтобы огромный плакат с целующейся парой оказался как раз напротив моей кровати. У вселенной есть свои тайные пути, но, может быть, она реагирует на прозрачные намеки?

Я так же осторожно перебираю свои бесценные сокровища: «хлопушку» со съемок классического немого кино с моей прабабушкой в главной роли – «Это случилось не здесь!», бабушкины шелковые перчатки из «Вечернего дождя», длинный, украшенный драгоценными камнями меч, с которым мама была в фильме «Губительницы», и режиссерское кресло из папиного фильма «Волны времени», получившего Золотой глобус. (Но, честно говоря, я не особо понимаю, за что он получил эту премию: он о флоте, и там совершенно нет любовной линии.)

С улыбкой поправляю старую маленькую фотографию моих дедушки и бабушки по отцовской линии (они лучезарно улыбаются перед своим очаровательным ярким домиком в Новом Орлеане), чтобы они не чувствовали себя выброшенными за борт.

Включаю «Наше сердце», чтобы оно громко звучало на заднем плане, потом беру телефон и нажимаю кнопку быстрого набора.

– Привет! – звучит в трубке глубокий американский голос. – Это Майкл Риверс. Если вы звоните по рабочим вопросам, свяжитесь сначала с моим агентом в First Films. Если нет, не стесняйтесь и оставьте сообщение после сигнала.

Пи-и-и.

– Пап, привет, – начинаю трещать, увеличивая громкость фильма еще на два деления и выставляя вперед телефон, чтобы звуки начинающейся перестрелки были отчетливо слышны. – Как там твои съемки? Ты, наверное, уже почти закончил?

Тереблю его старое режиссерское кресло пальцем ноги.

– Ну, в любом случае, мне кажется, тебе пора все это сворачивать и скорее возвращаться домой, хорошо? Идеально было бы к пятнице. А еще: можешь привезти мне со съемок какой-нибудь дорогущий уникальный сувенир? Например, туфли главной героини. Шестого размера, но, думаю, при необходимости я сумею ужаться и до пятого.

Провожу пальцем по павлинам на обоях и бесцельно выхожу в коридор.

– Так, значит, увидимся в конце недели? Счастливого тебе пу…

И тут вижу в окно, что по подъездной дорожке ползет огромный серебристый «мерседес», а за ним следуют пять машин гораздо меньшего размера, синего, красного и черного цветов, и я совершенно точно их не узнаю. Святые гороскопы, это же сюрприз, посланный Сатурном! Приятный сюрприз! Слава богу, я всегда смело иду вперед.

– Мне пора, – говорю я и отключаюсь.

Затем (с заученным изяществом) встаю прямо у окна, смотрю вдаль и придаю своему лицу крайне задумчивое выражение.

Готовность через пять, четыре, три, две…

Потом, крепко держась за перила, слетаю вниз, все еще на высоченных розовых каблуках (Мер велела мне снять ее комбинезон, но она ни слова не сказала про обувь).

Оставшиеся несколько секунд использую для упражнений по тренировке драматического дыхания, которым меня обучила Эффи: вдыхать животом побольше воздуха, потом выдыхать его с громким «ш-ш-ш», следом «а-а-ах!» и «ха-ха-ха»…

– Прекрати! – вдруг говорит строгий голос по ту сторону входной двери. – Что ты делаешь? Мы не в зоопарке.

Распахнув огромную дверь, я широко улыбаюсь и раскрываю руки для объятий.

– Бабушка! Какой приятный сюрприз! Я не знала, что ты приедешь!

Мне в руки сбрасывают изумрудно-зеленое бархатное пальто.

– Да, – холодно произносит бабушка, оглядывая прихожую. – Хотя мне кажется, ты могла бы об этом подумать.

Конечно, вы знаете леди Сильвию Валентайн.

Но, чтобы помочь своей очень занятой команде по кастингу, скажу, что в жизни она почти такая же, как в своих пятидесяти шести фильмах: маленькая, строгая, с серыми глазами, светлыми волосами с платиновым отливом, всегда собранными в пучок, и испепеляющим взглядом. С той только разницей, что в реальной жизни она сама пишет себе слова и выражения лица, а потому часто бывает еще менее приветливой.

– Как поживаешь? – спрашиваю, заученно целуя воздух (чмок-чмок), чтобы не оставить у нее на щеках пятен от красной помады, позаимствованной у сестры. – Ведь еще не среда, правда? Ты же обычно приезжаешь по средам? Привет, Женевьева! Ты тоже здесь! Какое прекрасное дополнение.

Помощница моей бабушки молча кивает, стоя позади нее.

– Дорогая, ты слишком возбуждена, – отрезает бабушка и опирается на трость. – Постарайся вести себя более апатично, особенно в столь ранний час. Эта беспричинная радость жизни в американском стиле очень утомляет.

– Но я же наполовину американка, – весело заме- чаю я.

– Да, я всегда помню об этом неприятном факте.

Бабушка стряхивает с парчовой юбки несуществующую пылинку и оглядывает нашу просторную темную прихожую, слегка наморщив нос.

Приходится признать: у нее идеальная осанка.

– Твои капризные брат и сестры дома? Или можно предположить, что сейчас они где-то носятся сломя голову, как и подобает толпе подростков, оставшихся без родительского присмотра?

Я поднимаю голову. Над перилами показывается взъерошенная голова Мерси, ее глаза расширяются от удивления, и она быстро исчезает.

– Ну-у-у… – говорю как настоящая подруга, стараясь не смотреть на бабушку, – боюсь… их… сейчас… нет дома… так что…

– Пожалуйста, спускайся! – кричит бабушка, даже не поднимая глаз наверх. – Думаю, это Мерси?

На секунду воцаряется тишина, а потом Мер начинает, громко топая, спускаться по лестнице.

– Фейт! – кричит она через плечо. – Макс! Бабуля Ви приехала.

У бабушки слегка дергается один глаз: «Бабуля Ви» не относится к числу ласковых обращений, которые она одобряет.

Через несколько секунд появляется Фейт. И, клянусь, я здесь ничего не редактировала, но прямо вместе с ней появляется солнечный луч, он играет на ее юбке и волосах так, будто исходит из нее самой. К сожалению, он делает то же на ее легинсах цвета электрик, оранжевых лямках от спортивного лифчика и огромной кислотно-зеленой футболке, а всем этим деталям лишний свет совершенно не нужен. Она и так уже выглядит как упаковка фломастеров.

– О, – говорит Эффи с милой улыбкой, перегибаясь через перила, – привет, бабуль. Мы перенесли наш урок на сегодня? Я как раз собиралась на большую пробежку, но ничего страшного. Пойду, возьму вместо этого учебники?

Мерси закатывает глаза.

С тех пор как ей исполнилось шестнадцать, Фейт проходит с бабушкой какие-то секретные уроки, наверное, «Как жить вечно, став бессмертной и всемирно любимой богиней, звездой киноэкранов».