Дэни Аткинс - Время любить

Пять часов спустя я смущенно спустилась вниз. В доме было необычно тихо, никаких признаков присутствия его всегдашних, довольно шумных обитателей.

– Всего лишь хотела дать отдых глазам, да? – понимающе проговорила Джулия, когда я вошла в просторную, открытой планировки гостиную.

– Ты должна была меня разбудить, – сказала я.

Мой голос звучал странно, как будто кто-то натолкал мне в рот ватных шариков, пока я спала, а горло казалось ободранным и больным, предположительно от дыма.

– Тебе требовался сон, – сказала Джулия, передавая мне большую кружку чая. Я с благодарностью сделала глоток, обожгла нёбо и даже не обратила на это внимания.

– И где же все? – спросила я, осматривая явно пустой первый этаж.

– Гэри забрал детей на день к друзьям. Поэтому как только ты допьешь чай, мы пойдем и поищем тебе какую-нибудь одежду из моего обширного дородового гардероба, затем поедем.

В университетские годы мы с Джулией практически объединяли наши гардеробы, и меня охватило любопытное чувство дежавю, когда я стояла в ее спальне и перебирала ее одежду, ища что-то для себя.

– По крайней мере, тебе не придется суетиться и покупать кучу новых вещей, – удрученно сказала она, глядя, как я застегиваю облегающие синие джинсы. – Мне еще столько месяцев до того момента, когда я смогу влезть в бо`льшую часть этих тряпок, поэтому ты вполне можешь ими пользоваться.

Я была занята тем, что складывала позаимствованную у Бена одежду и размышляла, каким образом сумею вернуть ее ему, но прервалась, чтобы быстренько обнять подругу.

– Я бы не раздумывая обменяла десятый размер задницы на Ноя.

– Легко тебе говорить, – проворчала Джулия, обозревая себя во весь рост в зеркале.

На мгновение я вернулась назад, в то время, от которого всегда старалась убежать. В то время, когда пределом моих желаний было спрятаться – от моих родителей, от друзей, от любых людей, действовавших из лучших побуждений и желавших мне помочь. Но больше всего я хотела спрятаться от себя. Даже теперь, столько лет спустя, тяжело было смотреть на фотографии той печальной, полной девочки-подростка. Я с трудом ее узнавала, хотя лицо у нее было мое.

– Господи, Софи. Совсем же ничего не осталось.

Разумом ты, конечно, понимаешь, что означают слова «сгорело дотла», но все же есть что-то душераздирающее в этом зрелище, когда видишь его собственными глазами. Несмотря на ветер, в воздухе воняло едкой гарью.

Я начала нервничать еще на подъезде, за несколько кварталов. Почувствовала, как участился пульс под эластичной повязкой, а в груди стало тесно, как будто я проглотила большой кусок чего-то трудно перевариваемого, который не сдвинется с места, сколько бы антацида я ни приняла.

Вокруг здания стояла толпа зевак, сгрудившись у ограждения, плечом к плечу, как на рок-концерте.

– Ротозеи, – сердито пробормотала Джулия, выбираясь из машины.

Нам пришлось встать немного дальше по дороге, практически на том самом месте, где ночью стоял автомобиль Бена. Я мимоходом подумала о том, где он сейчас. Один в своем доме, наверстывает заслуженный отдых? Или рядом с ним кто-то есть, заботится о нем? Подруга или, может, невеста?

Взяв Джулию под руку, я мягко потянула ее мимо толпы, таращившейся на почернелые стены моего бывшего дома. Здесь не на что было смотреть, ничего не осталось, кроме развалин и разорения.

– Давай найдем твоего кота, – предложила Джулия, выходя из оцепенения и доставая из пакета бечевку, ножницы и скотч, которые потребуются нам, чтобы прикрепить объявления, напечатанные на компьютере Бена.

Первое из них нашла Джулия. Мы разделились и зашли с противоположных концов улицы, надеясь охватить больше пространства. Но всего несколько секунд спустя подруга позвала меня. Я побежала к ней через дорогу, Джулия стояла рядом со старым, корявым дубом.

– Что?

Джулия ничего не ответила, но отступила в сторону, являя моему взору нечто уже прикрепленное к шершавой коре. Хлопая глазами, я глупо пялилась на листок, а потом перевела взгляд на пачку объявлений, которую держала на сгибе локтя.

– Похоже, твой новый друг добрался сюда первым, – заметила Джулия.

Мы все равно обошли соседние улицы, лишь для того, чтобы убедиться – мордочка Фреда пристально смотрела на нас практически с каждого дерева и фонарного столба. Также ее можно было увидеть в витрине буквально каждого магазина на главной улице. Пока я была занята сном… Бен был занят кое-чем другим.

– Странный парень твой новый приятель, – прокомментировала Джулия с явной подозрительностью в голосе, когда через некоторое время мы садились в машину.

– Пожалуй, да, – отозвалась я.

Хмуро всматриваясь в маленький экран, я внесла пару мелких поправок, а потом подняла взгляд.

– Так нормально звучит?

Джулия прекратила складывать кипу крохотных детских одежек, еще теплых после сушилки, и полностью переключила внимание на меня. Я откашлялась, как будто собиралась прочесть монолог.

– Оснований для паники нет, но я потеряла свой телефон, поэтому если вам нужно будет связаться со мной в ближайшие несколько дней, вы можете сделать это по телефону Джулии. Объясню толком, когда вы вернетесь. Надеюсь, вы хорошо отдыхаете.

Джулия слегка пожала плечами. Она была и матерью, и дочерью и видела ситуацию другими глазами.

– Ты не думаешь, что лучше было бы сказать им, что случилось? Если бы кто-то из моих двоих оказался в ситуации между жизнью и смертью, я уж точно не захотела бы ждать несколько недель, чтобы узнать об этом событии.

Я сдвинула телефон Джулии в сторону, так как Лейси пробиралась по моим коленям, как маленький диверсант на штурмовой полосе.

– Это не совсем то же самое, когда они еще настолько малы, что и в туалет сами не ходят, – небрежно ответила я.

Я уткнулась лицом в мягкую кожу на затылке Лейси, фыркнула туда, и девчушка захихикала.

– Ты знаешь своих родителей лучше, чем я, – сказала Джулия, возобновляя складывание выстиранного белья, но я ни на минуту не поверила, что она одобрила мое решение.

В одном только она была права: я действительно знала их и понимала, что для них лучше. В этом Джулии придется мне довериться.

Все изменилось в два десять ночи. Именно в это время зазвонил телефон. Тогда еще у моих родителей не было мобильных, поэтому разбудил нас городской телефон, пронзительно затрезвонив на столике в прихожей. Я включила ночник, бестолково щурясь, пока разглядывала цифры на дисплее радиоприемника.

Я услышала, как открылась в дальнем конце коридора дверь, и отец тихо пророкотал что-то в ответ на вопрос матери. Я откинула пуховое одеяло, разбросав выводок мягких симпатичных игрушек в изножье кровати, словно их повалил какой-то великан. Я даже не стала их поднимать, просто переступила через упавшие плюшевые фигурки, похожие на жертв какого-то жуткого злодеяния. Но жертвой стала не коллекция милых игрушек, которую я переросла уже много лет назад; это был кто-то более близкий моему сердцу.