Кэндис Кэмп - Опасный мужчина

Энтони подошел к окну и посмотрел на подъездную дорожку. Это был его любимый вид – широкий главный двор, дорожка и деревья, но сейчас Энтони ничего перед собой не замечал. Мысли его были обращены к племяннику, погибшему полгода назад.

Энтони не был особенно близок с Эдмундом, как, впрочем, и с другими родственниками. Гонория, несомненно, сказала бы, что виной тому его нрав. Однако Энтони хорошо относился к Эдмунду и считал его человеком талантливым и многообещающим. Энтони опечалило известие о смерти Эдмунда, и он считал, что теперь прекрасные музыкальные произведения так и останутся несозданными.

Давно уже стало понятно, что Эдмунд долго не проживет. Он с детства был болезненным. Но еще нелепее было потерять его из-за несчастного случая. Энтони невольно приходила в голову мысль, что молодой человек остался бы жив, если б не упрямая женщина, которую он по глупости взял в жены.

В свое время, несмотря на неприязнь к Элеоноре Таунсенд, ныне леди Скарбро, Энтони одобрял переезд в Италию, полагая, что для чахоточного больного теплый солнечный климат полезнее, чем сырые английские зимы. К тому же молодому человеку не помешает уехать подальше от постоянных жалоб и требований матери.

Но с тех пор как Эдмунд погиб, Энтони чувствовал себя виноватым за то, что не уговорил племянника остаться на родине. Только сам Энтони знал, что не обсуждал этот вопрос с сэром Эдмундом исключительно потому, что не хотел лишний раз бывать в его доме, где был риск столкнуться с леди Элеонорой.

Вспоминая о леди Элеоноре, Энтони всегда чувствовал одно и то же – диковинную смесь раздражения и острого плотского желания, а еще мучительную вспышку досады оттого, что не может контролировать ни одно из этих чувств. Черт побери эту женщину, думал Энтони. Что бы она ни делала, леди Элеонора была совершенно невозможна, и, наверное, поэтому ее было невозможно забыть.

С момента их первой встречи прошел год, однако Энтони помнил каждую секунду…

Энтони постучал в дверь дома Элеоноры Таунсенд и ждал, мечтая оказаться где угодно, только не здесь. Он жалел, что обещал сестре поговорить с невестой сэра Эдмунда.

Просьба сестры претила сэру Энтони. Все в душе его восставало при одной мысли. Сам сэр Энтони предпочитал, чтобы в его жизнь никто не вмешивался, и не желал лишать других той же привилегии.

Но Гонория буквально умоляла его, театрально прижав руки к трепещущей груди. Энтони должен спасти ее единственного сына из лап жадной до денег гарпии, говорила сестра. По молодости и неопытности Эдмунд сделал предложение авантюристке из Америки. Эта Элеонора Таунсенд наверняка завлекла его обманом, уверяла Гонория. Энтони должен нанести визит охотнице за женихами, поймавшей в свои сети Эдмунда, и расстроить брак. По мнению Гонории, достаточная сумма денег поможет разубедить любую авантюристку.

Гонория, на самом деле являвшаяся не родной, а сводной сестрой Энтони, напомнила ему о долге главы семьи, особенно по отношению к ней. Гонории было четырнадцать, когда мать Энтони умерла при родах, едва произведя его на свет. Если верить словам Гонории, она практически одна вырастила Энтони. И уж он-то, напомнила Гонория, должен лучше всех понимать, каких бед может наделать красавица-авантюристка, женив на себе богатого мужчину.

Энтони никогда не забывал о своем долге перед семьей – этот урок ему внушали с детства. Но для сестры обязанности графа непостижимым образом совпадали с ее собственными желаниями. Кроме того, Энтони знал, что Гонория вышла замуж и уехала из дома, когда ему было пять лет, и воспитывали его старая няня и несколько сменявших друг друга гувернанток, а когда мальчик подрос, его отправили в школу, в Итон. Поэтому Энтони не трогали заверения Гонории, что она «заменила ему мать».

В другой ситуации Энтони бы отказался, заявив, что не считает своей обязанностью вмешиваться в личную жизнь взрослого мужчины двадцати четырех лет от роду.

Но сэр Эдмунд – дело другое. Была в нем какая-то детская наивность – редкое качество для молодого аристократа, к тому же Эдмунд обладал талантом, восхищавшим и удивлявшим Энтони. Он предполагал, что Эдмунд гениальный музыкант, однако жизненный опыт молодого человека был настолько же мал, насколько велик его дар. Энтони, относившийся к нему с большей теплотой, чем к другим родственникам, не желал, чтобы мальчику пришлось разрываться между матерью и невестой.

Кроме того, в одном Гонория была права: Энтони и правда не понаслышке знал об опасности, исходящей от корыстных красавиц. Его отец женился как раз на такой женщине, когда Энтони было шестнадцать, и та сумела вбить клин между отцом и сыном и чуть было вовсе их не рассорила.

Наконец Энтони согласился, и вот теперь он стоял и ждал на пороге Элеоноры Таунсенд. Энтони робко понадеялся, что никого нет дома, но напрасно.

Двери распахнулись, и он увидел слугу, подобных которому ни разу не встречал. Это был низкорослый коренастый мужчина, на груди и руках у него бугрились мускулы, от напряжения которых едва не лопался пиджак. Одно ухо неровной формы, нос перебит, на лице несколько коротких шрамов. Больше похож на боксера или разбойника, подумал Энтони.

– Лорд Нил, – представился Энтони, достал из портфеля визитную карточку и протянул слуге.

У британского лакея или дворецкого был бы маленький серебряный поднос для визитных карточек, но этот человек просто взял ее в руку. Подозрительно рассмотрел, затем кивнул Энтони.

– Я ей скажу, – проговорил мужчина и ушел, оставив Энтони стоять у двери.

Тот удивленно смотрел вслед слуге. В первый раз его заставили ждать в холле. Человека с таким титулом и состоянием всегда встречали почтительным поклоном и провожали в лучшую гостиную.

Другой бы на его месте оскорбился. Но Энтони ситуация позабавила.

Гонория предупреждала, что мисс Таунсенд «не нашего круга». Во-первых, она американка. Во-вторых, будучи не замужем, живет в Лондоне, не имея компаньонки, если не считать молодую индийскую няню, присматривавшую за прибывшими вместе с ней двумя детьми, а ее, по мнению Гонории, можно не считать. В-третьих, когда один из слуг Гонории по ее поручению наблюдал за домом с другой стороны улицы, выяснилось, что здесь проживают самые диковинные люди из разных стран. Двое детей, о чьих родителях ничего известно не было, – мальчик американец, девочка, кажется, француженка, – вышеупомянутая индианка, а также африканец, носящий не ливрею, как подобает слуге, а костюм джентльмена. Если верить сплетням, собранным шпионом Гонории в ближайшем пабе, этот человек – поверенный мисс Таунсенд.

Ожидая хозяйку, Энтони разглядывал скромную, но элегантную обстановку. Как бы там ни было, вкус у мисс Таунсенд безупречный.