Кейт Уокер - Возвращение незнакомца

Двигаясь по скрипучей лестнице вслед за тащившим ее брата Хитом, Кэт вдруг осознала, как давно не была тут. Навещая Джо, она редко проходила дальше гостиной. Сейчас, озираясь по сторонам, она вынуждена была признать, что опустевший дом ее детства постепенно разваливается. Когда они вошли в спальню, Кэт невольно поморщилась. Воздух здесь был тяжелым и спертым, словно комнату не проветривали и не убирали уже много дней. Простыни, на которые Хит положил Джо, от въевшейся за время долгого использования грязи приобрели неприятный желтоватый оттенок. Шторы на окнах держались лишь на нескольких крючках и были слегка задернуты, но Джо тут же начал жаловаться на то, что от света у него начинается мигрень.

Под изумленным взглядом Кэт Хит пересек комнату и задернул шторы. Не говоря ни слова, он развернулся на каблуках и вышел за дверь. Кэт покачала головой. Вряд ли он посочувствовал Джо. Скорее всего, просто не захотел слушать его нытье.

Она как раз пыталась стянуть с ноги брата засаленный сапог, когда Хит неожиданно вернулся и поставил на прикроватную тумбочку бутылку воды, предусмотрительно ослабив крышку.

– Если ему удастся влить в себя хотя бы половину, он оправится гораздо быстрее, – пояснил он.

– Спасибо.

Голос Кэт звучал хрипло, и неудивительно, ведь она была в полном смятении. Она не понимала, как реагировать на это внезапное проявление заботы к врагу. Оставалось надеяться, что Хит посчитает ее напряженность следствием неравной борьбы с сапогами.

– Постой…

Прикосновение сильной прохладной руки заставило Кэт отпрянуть в панике, но она тут же пожалела о своей реакции, когда увидела, как обиженно сжались чувственные губы Хита.

– Давай лучше я.

Не зная, что сказать, она послушно отступила.

– Ну вот.

Хит легко стянул с ног Джо сначала один, а затем и второй сапог и бросил их на пол. В установившейся напряженной тишине грохот падающей обуви прозвучал неестественно громко.

– Спасибо, я…

Хит оборвал ее на полуслове, нетерпеливо помотав головой:

– Сначала я хотел вместе с водой принести пачку обезболивающих, но в таком состоянии он непредсказуем, а значит, неизвестно, сколько таблеток может принять зараз. Я не в том настроении, чтобы утром оказаться с холодеющим трупом на руках.

– Уверена, ты был бы только рад, если бы нечто подобное произошло. Я ведь помню, как сильно вы ненавидели друг друга, – огрызнулась Кэт, слишком утомленная для того, чтобы быть обходительной или хотя бы вежливой. – Это стало бы решением всех твоих проблем… – Она поняла, насколько грубыми были ее слова, когда увидела ярость, вспыхнувшую в темных глазах Хита. – Прости, мне очень… – начала было она, но Хит уже развернулся и пошел прочь.

Скорость его шагов красноречивее, чем любые слова, продемонстрировала Кэт, насколько он зол. Она бросилась вслед за ним, но догнала лишь у входной двери, которую Хит был уже готов открыть, желая выбраться на свежий воздух из этого семейного склепа. Под окнами стоял блестящий на солнце «мерседес». Если бы Хит успел сесть в него, ей бы уже не удалось принести извинения.

– Хит, пожалуйста! – запыхавшись, выпалила Кэт.

Он остановился так резко, что она, не успев затормозить, врезалась в его широкую спину. Прикосновение к нему было похоже на удар тока – по всему телу Кэт прокатилась жаркая, томительная волна, превратившая ее кровь в струящуюся по венам лаву.

– Пожалуйста, – едва слышно повторила она, тщетно пытаясь взять себя в руки.

Хит медленно повернулся к ней. В другое время его пылающие гневом глаза могли бы напугать ее, но не сейчас. Она не могла позволить страху сковать ее.

– Мне правда очень жаль.

Хит действительно собирался сделать вид, что принимает ее извинения. Это был единственный путь, на котором он смог бы сохранить жалкие остатки своего самоконтроля и вернуть так необходимую для его душевного спокойствия дистанцию. Кэт всегда должна была находиться на расстоянии, превышающем длину его вытянутой руки, – так он не смог бы, поддавшись инстинктам, схватить ее, заключить в объятия, запечатать губы невыносимо долгим и сладким поцелуем, как сделал вчера. Это была ошибка, которая могла разрушить так тщательно просчитанный план, и он поклялся себе в том, что подобное больше не повторится.

Не повторится…

Даже если кровь стучит в висках с такой силой, что он едва может слышать собственные мысли. Даже если каждая клеточка его скованного почти звериным желанием тела жаждет прикоснуться к Кэт. Даже если аромат ее кожи, в котором полевые цветы смешались с лимонной кислинкой, щекочет ноздри. Даже если в горле так пересохло, что он едва может дышать, а алая пелена желания застилает глаза, оставляя в поле зрения лишь прекрасное лицо Кэт. Ее глаза голубого цвета прикованы к его лицу, а нежные губы сжались в тревожную линию. О, как бы он хотел разомкнуть их поцелуем и взять в плен сладкий, податливый язык.

Черт побери, нет! Хит не собирался поддаваться этому соблазну, даже если каждый дюйм его тела самым примитивным, животным образом сопротивлялся голосу разума.

Он мог бы реализовать все свои желания – достаточно было один раз поцеловать Кэт, чтобы понять, что она не сможет долго противостоять его ласкам. Он мог бы получить ее прямо сейчас: довести до исступления поцелуями, подхватить на руки, прижать спиной к грязной коричневой стене этого полусгнившего коридора, сорвать с нее платье… Хит был уверен, что не услышит ни слова возражения. Десять лет назад он поступил бы именно так. Тогда он был диковатым, неотесанным мальчишкой, руководствовавшимся в первую очередь инстинктами, а не голосом разума. Он никогда не сдерживался рядом с привлекательной женщиной, готовой предложить ему себя, а их рядом с ним в те годы всегда было в избытке.

Но Катарина Никольс – совсем другое дело. То есть леди Катарина Чарлтон, которая сейчас смотрела на него с таким ужасом, словно от его поцелуя ее кожа мгновенно превратится в камень, а губы в лед. Женщина, чьи глаза становились похожими на сияющие сапфиры, когда она боролась с желанием, которого не должна была испытывать. С чувственным голодом, который он будил в ней одним своим присутствием.

Он почувствовал этот голод, когда впервые поцеловал Кэт – когда ее тело таяло под его руками, а губы из последних сил сдерживали готовый сорваться с них стон. Тогда Хит не пошел дальше. Это произойдет позже: когда она отбросит свою гордость и будет молить о его прикосновениях и ласках. Десять лет ожидания научили Хита быть холодным и расчетливым: анализировать ситуацию, планировать на много ходов вперед, расставлять ловушки таким образом, чтобы желанная добыча неминуемо попала в силки: будь то новая компания или прекрасная женщина.