Оливия Гейтс - Вероломная обольстительница

– Ты, наконец, выйдешь к ним, Счет?

Он коротко взглянул на мужчину, незаметно появившегося рядом с ним:

– Мне кажется, сегодня пора, Кобра.

Англичанин, которого он в последние двадцать лет называл Коброй, с жестокой полуулыбкой оглядел зал. В предыдущие три раза Рафаэль говорил ему то же самое.

Для всего мира Кобра был Ричардом Грейвзом – именно это имя он для себя выбрал, когда они придумывали себе новые личины. В свои сорок два года Ричард походил на голливудскую кинозвезду и на первый взгляд мог сойти за старшего брата Рафаэля. У них было похожее сложение и почти одинаковый цвет волос, разве что в волосах Ричарда уже серебрились седые пряди. Однако при более внимательном взгляде можно было понять разницу в их происхождении, заметив бразильско-португальское происхождение Рафаэля.

Но была между ними и более важная разница, которая не бросалась в глаза. У них была разная специализация.

Рафаэля учили убивать, но его главным оружием оставался мозг. Он редко полагался на физическое насилие, с легкостью уничтожая противника финансово. Ричард же не зря носил кличку Кобра. Он был воплощением смертельной угрозы. Он предпочитал ликвидировать врага в прямом значении слова. Сегодня его смертельная опасность была скрыта от глаз за респектабельным фасадом. Но стоило присмотреться к нему внимательнее… или ему присмотреться к вам: Рафаэль не мог представить себе смертного, который сумел бы выдержать проницательный взгляд Ричарда.

Впрочем, дни, когда Ричард представлял собой воплощение смертельной угрозы, были позади. По крайней мере, он так утверждал. Правда это была или нет, – так или иначе, сегодня он не менее успешно наводил страх в мире бизнеса и политики. Пока Ричард оставался его партнером и защитником, Рафаэль был уверен, что прошлое никогда не накроет его, а будущее будет безоблачным.

Ричард смерил Рафаэля испытующим взглядом:

– Не слишком ли долго ты размышляешь? Ты многие годы готовил свой план. Я думал, ты будешь более энергично претворять его в жизнь.

– Я не спешу, – дернул плечом Рафаэль.

– Да что ты? Не пытайся меня провести, – фыркнул Ричард. – Серьезно, ты два месяца проводишь светские ужины – и стоишь за углом, наблюдая. Не думаешь, что для рекогносцировки этого достаточно?

– Я ждал двадцать четыре года. Думаешь, два месяца – слишком долгий срок, чтобы насладиться ожиданием мести?

– С этой точки зрения ты прав, – признал Ричард. – А вот мне не терпится. Ты всегда был самым методичным и терпеливым парнем из всех, кого я знал. Пожалуй, только твой обожаемый Фантом может с тобой сравниться. Но у тебя есть перед ним одно преимущество. Как и перед всеми нами. Для тебя хитросплетение шансов – лишь система уравнений, а для нас – непроходимый лабиринт.

Рафаэль не стал возражать. Он давно понял, что подарок судьбы, его математические способности, заставляют его смотреть на мир иначе, чем остальные.

Что касается Ричарда, он умел с холодной проницательностью оценивать то, что его беспокоило. Но к Рафаэлю он не мог относиться бесстрастно. Он готов был убить или умереть ради него. И эта готовность была совершенно взаимной.

Рафаэль никак не мог привыкнуть к мысли о том, что судьба наградила его таким братом – нет, семью братьями. Впрочем, теперь их осталось шесть…

Стряхнув неприятное воспоминание о том, как они потеряли Шифра, быть может, навсегда, он вздохнул:

– Я, кажется, начинаю осознавать, что месть – это блюдо, которое подают холодным.

Ричард недоверчиво фыркнул. Рафаэль, усмехнувшись, поднес к губам бокал с шампанским и сделал маленький глоток, наслаждаясь сладостью мстительного ожидания.

Его месть будет холодной. Такой же обжигающе холодной, как и тюрьма, в которой он вырос. Такой же мучительно медленной, как и годы, проведенные в ней. Такой же неумолимой, как ненависть, которую он испытывал все эти годы к тому, кто ввергнул его в рабство.

Двенадцать нескончаемых лет он выносил издевательства своих мучителей. Затем его сделали наемником, которого Организация сдавала заказчикам, готовым заплатить наивысшую цену. Среди их покровителей были и самые значимые имена политики и бизнеса, и главы организованной преступности, шпионских сетей и наемных армий.

Он был одним из нескольких сотен мальчиков, собранных по всему миру. Некоторых выкрали у родителей, других купили, забрали из сиротских приютов, с улиц или подобрали в регионах, охваченных войнами. Каждый из них обладал какими-то выдающимися способностями – умственными или физическими. Некоторые были настоящими гениями – как он и его братья.

Организация отбирала потенциальных сотрудников по строгим критериям и шла на все, чтобы заполучить их. «Рекрутеры» свозили их в тюрьму в балканской глуши, где они жили, отрезанные от всего мира, в зловещей крепости, прозванной его братьями «Черным замком».

Организация старалась заполучить детей в как можно более нежном возрасте, чтобы их легче было воспитывать так, как ей было нужно. Сначала их ломали, потом начиналось обучение.

«Обучение» – это был лишь эвфемизм для физических и моральных страданий, которым их подвергали, чтобы превратить в смертельное оружие. После этого их отправляли работать целыми командами, укомплектовывая их обладателями знаний и навыков, необходимых для порученной миссии. Они работали под неусыпным наблюдением своих надсмотрщиков, и любая попытка побега каралась смертью.

И все же ему удалось спастись, пережив годы страданий. И дело было не только в его силе. После начального периода изоляции и мучений сил у него не осталось. Если бы не его братья, он бы не продержался так долго. Через четыре года в «Черном замке» Ричард взял его под крыло. Ричард и братья помогли ему сохранить рассудок и саму жизнь.

Фантом, которого теперь звали Нумар аль-Асвад, выполнил обещание, данное в обеденном зале в тот день, когда мальчики опознали в нем родственную душу. С этого дня жизнь обрела для него смысл. Братья заменили ему потерянную семью. После того как он доказал, что достоин их доверия, они включили его в свою группу заговорщиков. Все они дали клятву на крови, что однажды спасутся и низвергнут Организацию.

С этого момента Фантом прилагал все усилия, чтобы их держали вместе. В конце концов они стали самой лучшей ударной силой Организации. Оставаться единой командой было жизненно необходимо для их тайных планов.

Фантом заставил надсмотрщиков поверить, что им удалось уничтожить их как личности, превратить их в бесчеловечное оружие, готовое разить там, куда укажут хозяева. Им стали доверять, на них стали полагаться, им дали больше свободы, – и вот тогда они наконец смогли организовать свое спасение.