Андреа Кремер - Невидимый

Но после ужина, когда он торжественно предъявляет нам «Призрака в доспехах», я уже не могу молчать. Я сразу же попадаю на крючок, поскольку это аниме, а мама заинтригована, потому что фильм японский. Лицо Лори сияет самодовольной усмешкой, когда мы обе одобрительно хмыкаем. Но невозможно поверить, что он сам выбрал этот фильм.

– А вот и доказательство того, что у твоего нового приятеля хороший вкус, – говорю я.

– Что-что? – оживляется мама.

– Заткнись, Элизабет, – говорит брат. – Или я отнесу назад «Беглецов», которых купил твой дружок и заставил меня забрать.

Сидя лицом к лицу за кухонным столом, мы с братом словно зеркальные отражения друг друга. Скрещенные руки, напряженные улыбки, ядовитые взгляды.

– По-моему, нам не нужно никакого фильма, – произносит мама. – Смотреть, как вы сражаетесь из-за своих тайных страстей, – отличное развлечение.

Легкой маминой насмешки достаточно, чтобы наши гневные ухмылки сменились смущенным румянцем. Она мастер снимать напряжение, и, наверное, по этой причине ей всегда с легкостью удавалось получать лучшие административные должности в известных больницах.

– Ну, кто расскажет мне первым? – спрашивает мама.

Щеки у Лори, словно розы, и чувство вины за то, что я его задразнила, вынуждает меня первой сделать признание.

– Я встретила мальчика, – начинаю я, думая, что более по-детски выразиться невозможно.

– Он существует, – подтверждает Лори. – Я говорил с ним по телефону.

– В последний раз повторяю, – говорю я, бросая гневный взгляд на Лори, – с какой стати я стала бы придумывать себе парня?

– Понятия не имею, – признается Лори. – Ты же писательница… или типа того. Может, что-то вроде работы над ролью методом перевоплощения.

У меня из горла вырывается нечто среднее между спазмом и рычанием.

Мама хлопает меня по руке.

– Как его зовут?

– Стивен.

Когда я произношу его имя, мой голос меняется. Я сама его с трудом узнаю. Мамина улыбка – удивленная, но нежная, говорит о том, что она прекрасно понимает мои чувства. Мне больше ничего не нужно говорить.

Она поворачивается к брату.

– Итак?

– И что, это все? – Он бросает на меня обвиняющий взгляд. – Ты же только имя ей сказала.

Я не обращаю на него внимания.

– Лори, я жду, – говорит мама, обрывая всякое дальнейшее обсуждения моего начинающегося романа.

Ища способа подразнить меня за то, что у него есть сладостная возможность рассказать о своих похождениях, Лори нелепо ухмыляется.

– Он живет в этом доме, – говорит брат. – Двумя этажами выше нас. Его зовут Шон. Ростом он где-то метр восемьдесят. Поджарый, но не слишком худой. У него чудесные волосы, и они падают ему на глаза самым восхитительным образом. И он о-о-о-очень умный. Даже Элизабет не такая умная.

– Спасибо, – говорю я.

Мама улыбается мне.

– Видимо, это серьезно.

Я торжественно киваю ей.

– Эй вы, – скулит Лори, – нечего надо мной потешаться. Он мне действительно нравится.

– Мы посмеиваемся любя, милый, – улыбается мама. – Я рада, что у тебя новый друг.

Лори в таком экстазе от своего нового увлечения, что, по-моему, едва не падает со стула.

– Не забывай дышать, Тигра, – напоминаю я.

– Раз уж мы услышали о Шоне, – продолжает мама, – будет справедливо, если ты еще немного расскажешь нам о Стивене, Элизабет.

В отличие от Лори, для которого новое знакомство непременно сопровождается бурным выплеском чувств, я испытываю неловкость. Мои пальцы вцепляются в сиденье.

– Гм… Он славный.

– И?

– Живет через две квартиры от нас.

– Правда? – Мамины брови изумленно подняты. Она переводит взгляд с меня на Лори. – Что-то слишком много новых увлечений для одного дома. Если вы не будете осторожны, это может обернуться французским фарсом.

Мама сама смеется над своей шуткой, потому что мы смотрим на нее непонимающе. Осознав, что ее шутка не удалась, мама становится серьезнее.

– А как насчет родителей? – интересуется мама.

– Шон не очень-то ладит со своими, – отвечает Лори. – Похоже, они придурки.

– Ты с ними еще не знаком, – наставительно произносит мама.

– Я сужу по тому, что мне сказал Шон, – гнет свою линию брат. – Они точно придурки. Мы никогда не ходим к нему, если они дома.

– Понятно, – говорит мама, переводя взгляд на меня. – Элизабет?

– Мама Стивена сейчас в Лондоне, а с его папой мы познакомились вчера вечером.

Говоря это, я хмурю лоб. Я пришла в такое воодушевление, когда Стивен захотел, чтобы я встретилась с его папой, но в этом было нечто неловкое, что усилило мое необъяснимое беспокойство по поводу наших отношений.

– Ой-ой-ой, – вздыхает мама, сцепив пальцы. – Что ж, похоже, я не могу рассчитывать, что за вами приглядит кто-то из взрослых – так же, как они не могут рассчитывать на меня.

– Приглядывать за нами?! – Лори соединяет пальцы крест-накрест. – Как же!

– Меня часто не бывает дома, – говорит мама, глядя на Лори и качая головой. – И я знаю, что вы достаточно сознательны и вас можно оставить без присмотра. Но дружба и любовь могут привести к необдуманным решениям.

Мы с Лори стонем от нетерпения – куда же она клонит? Но мама идет на попятный, несмотря на наши протесты.

– Полагаю, когда в этом возникнет необходимость, вы обсудите со мной то, что необходимо для вашей безопасности. И знайте: вам лучше бы воз держаться от сексуальных отношений, пока вам не исполнится восемнадцать… по меньшей мере. Вы оба еще не до конца сформировались – физически и эмоционально.

Мне кажется, я вот-вот взорвусь, а Лори выглядит ошеломленным. Возможно, мама отлично умеет решать конфликты, но когда речь идет о здоровье, она всегда говорит тоном медика.

Мама кладет салфетку на пустую тарелку и расправляет юбку.

– Раз мы с этим разобрались, давайте все уберем и посмотрим фильм.

Тарелки вымыты, вытерты и убраны, я устраиваюсь на диване. Лори ставит диск с фильмом, пока мама солит попкорн, который уже блестит от растопленного масла; все так, как мы любим, – никакой пищевой ценности, никакой пользы для здоровья. Лори все еще без умолку трещит о красоте волос Шона, падающих на лоб, и я улыбаюсь, понимая: хотя Лори набросился на меня за то, что я рассказала маме о Шоне, сам он умирал от нетерпения поговорить о своем новом друге. Шон – первый, с кем брату удалось подружиться, и хотя я до конца не уверена, в каких они отношениях, Лори явно счастлив. Когда я думаю об этом, нечто внутри меня – что-то острое и хрупкое, – начинает смягчаться. Старая рана начинает зарубцовываться.

Мы с Лори устраиваемся по обеим сторонам от мамы, и внезапно я чувствую такое умиротворение, что у меня в уголках глаз начинают пощипывать слезы. Единственное, чего мне не хватает, – это чтобы Стивен тоже здесь был. Теперь, когда я рассказала о нем маме, послушала, как он говорит с Лори по телефону, – да еще и получила такой чудный подарок, который Лори должен был принести мне, – я хочу, чтобы он познакомился с моей семьей.