Дебора Смит - Счастье за углом

Я глубоко вздохнула и отпила вина.

– Немного целлюлита и обвисшая кожа не так уж плохи. А вот мои шрамы…

– Кэтрин Мэри Дин! А ну слушай меня! В последние годы жизни у твоей бабули была задница, как у толстой наседки, большие веснушки, старческие пятна, шрам от аппендицита и распухшие от артрита суставы, но она все равно привлекала больше мужчин, чем женщины в радиусе десяти округов. Мужчины ее обожали. Все дело в подходе. Если ты считаешь себя сексуальной, мужчины тоже будут считать. Так что прекрати цепляться за старые стандарты, учись видеть в себе достоинства, а не недостатки.

– Я не знаю, как это сделать.

– А ты думаешь, ты единственная, кому пришлось пересмотреть всю свою жизнь и научиться заново себя принимать? Давай я расскажу тебе о сыне. Джеб служил в национальной гвардии. Пошел в армию как раз к началу войны в Ираке. И провел там всего шесть месяцев, но едва не погиб, нарвавшись на мину. А домой вернулся незнакомец. Он видел там жуткие вещи, но не мог заставить себя о них говорить. Он спал с пистолетом под подушкой. Плакал всякий раз, когда пытался дотронуться до Беки. Потом мы узнали, что он по ошибке убил несколько женщин и детей. Бедная Бека и дети боялись его до смерти. Его и за него. И мы с Пайком тоже. А однажды ночью, в грозу, он ушел из дома, и мы чуть не сошли с ума. Томас и Пайк выследили его, нашли на Шишке Дьявола. Джеб собирался спрыгнуть. Томасу удалось взобраться на утес и отговорить его. Не знаю, что Томас сказал там, у обрыва, ни один из них не признается, но эти слова изменили все. Джебу стало лучше. А сейчас он в порядке, но стал ли он прежним? Нет. Тот веселый смешливый мальчик, которого я растила, исчез навсегда. И это разбило мне сердце.

– Томас спас ему жизнь?

Она кивнула.

– У Томаса дар, он всегда знает, что говорить отчаявшимся людям. Так ведь?

– Да.

– Так что смотри на вещи с другой стороны: ты просто ответишь услугой на услугу.

– Нет, я просто боюсь того, как изменится его отношение. Он не сможет повернуться ко мне спиной, опасаясь, что я сотворю с этим домом что-то ужасное. Выдерну гвоздь. Или неправильно почищу насадку.

– Вот насадку ему не мешало бы почистить. – Дельта долила вино в наши бокалы, глотнула и отсалютовала мне. – Открою тебе маленький секрет. Помнишь Лог Сплиттер Герлз? На самом деле их зовут Альберта и Мэси. И эти Альберта и Мэси жаждут заполучить его сперму.

– Зачем?

– У них уже двое детей, спасибо донору, который пожелал остаться неизвестным. – Она наклонилась ко мне и прошептала: Санта . Я чуть не подавилась вином. Дельта снова устроилась поудобнее и продолжила. – И они хотят завести третьего, но считают, что немного расширить генофонд не помешает, иначе местные заметят, как похожи их старшие детки на одного старого хиппи. Они восхищаются Томасом и явно положили на него глаз. По их словам, он «метросексуал», наверное потому, что относится к ним с уважением и не зажимает в их коммуне женщин, которые и так через многое прошли. Так или иначе, они хотели бы видеть его по другую сторону пробирки, а потом и спринцовки.

Я залпом допила вино и протянула бокал за добавкой.

– А он заинтересован?

– Ни в коем разе. Он до жути боится ответственности за нового ребенка, хотя никто и не думал просить его помогать этого самого ребенка растить. – Дельта долила мне вина. – Но тебе стоит посмотреть, как он общается с Корой и Иви. Он умеет быть хорошим отцом, это у него в крови. – Дельта посмотрела на меня, нахмурилась и поставила бутылку. – Пожалуйста, скажи, что ты не собиралась заводить детей с тем засранцем.

– С кем?

– С Геральдом.

Я помедлила. Мои отношения с Геральдом теперь выглядели такими рассудочными.

– У нас было соглашение. Ну ладно. Брачный контракт. В него входили и дети. Двое. Время их появления мы должны были предварительно согласовать. Я заставила своих юристов настоять на включении пункта о том, что в случае неожиданной беременности решение об аборте принимаю я лично. Я за право женщины выбирать, но сама не смогла бы, наверное. Поэтому мне хотелось сразу все прояснить. Геральд был зол на эту поправку, но согласился. Знаешь, мне иногда кажется, что он тайно сделал себе вазэктомию. – Я глотнула вина. – Засранец.

– А что, в контракт можно добавить настолько личные вещи?

– В контракт можно включить все, особенно если ты так глупа, что любишь и доверяешь мужчине.

– Только не нужно чесать всех под одну гребенку. Тебе досталось гнилое яблоко, но в этом саду полно хороших.

– Я знаю, знаю. Я не собираюсь ненавидеть мужчин. Я просто не хочу больше ни от кого из них зависеть.

– Ладно, ладно, эту двустороннюю проблему мы как-нибудь решим. – Дельта долго рассматривала меня через бокал. – До рождения Джеба мы с Пайком едва не развелись. Нам тогда было около двадцати, но поженились мы лет в шестнадцать. И думали, что будем вместе до самой смерти и даже после… – Ее голос дрогнул. Дельта поерзала на стуле, отпила еще вина и уставилась на долину, залитую лунным светом. – Мало кто знает об этом. Даже Томас не знает, но я тебе расскажу. – В ее глазах заблестели слезы. – У нас было двое детей. Они утонули.

– Ох, Дельта.

– Пайк-младший, наш первенец, и Синтия, наша девочка. Ему было шесть, а ей только четыре. И они поехали в летний христианский лагерь на Френч-Броад. Это река, довольно большая, к востоку отсюда. Я не отпустила бы их одних, они были совсем маленькие, но жена Санты – он тогда был женат – была там одной из вожатых. Она была совсем молодой и взбалмошной. Мне стоило бы подумать дважды. Она отвернулась, а детки ушли. И прошло… два дня… прежде чем их тела нашли ниже по течению. Насколько мы поняли, Синтия упала в воду, а Пайк-младший пытался ее спасти.

– Мне так жаль.

– Я думала, что умру прямо там. Мы с Пайком едва не потеряли рассудок, душу и сердце. Тот случай разрушил семью Санты. Его жена не была такой уж плохой, просто я ненавидела ее без надежды на прощение. Она уехала и не вернулась. Несколько лет назад она умерла, оставив нам письмо, где говорила, что так и не смогла себя простить. Так что и ее жизнь была разрушена.

Слезы текли по лицу Дельты, а она неподвижно смотрела на луну.

– Мы с Пайком не знали, что делать, как жить. Кого винить, если виноватых нет? Я считала, что он винит меня – за то, что отпустила детей в тот лагерь, а он решил, что я виню его – за то, что плохо о нас заботился. Он был тогда помощником шерифа на полставки, потом подрабатывал на мельнице в Эшвилле, а я работала в буфете старшей школы и заботилась о наших родителях, за которыми нужно было ухаживать. Пайк думал, что я отпустила детей на речку, потому что вымоталась и хотела отдохнуть, потому что он не смог заработать достаточно денег, чтобы я могла не работать. Глупый и странный вышел у нас разговор, и смысла в нем я не видела тогда и не вижу сейчас.