Филдинг Лиз - Приключения англичанки в Милане

Джели пыталась удержать ощущение, которое испытала в объятиях Данте. Не в тот безумный миг, когда они на время утратили контроль над собой, а сейчас, когда она обнималась с другом, с которым делила общие переживания. Что-то особенное, настоящее.

Да, он особенный. Она не могла даже представить, чего ему стоило позвонить отцу и попросить помощи. Но ради нее он это сделал. О’кей, ради кошки, но если бы не она, он не пошел бы морозным вечером искать бездомное животное.

Он действительно особенный, и она станет его другом. И если он не сможет предложить ничего, кроме этого, не попросит о большем.

Данте смотрел, как Анжелика взбегает на верхний этаж, проверить своих драгоценных котят, потом вошел в кабинет и сел за письменный стол. Он оставил ноутбук включенным, на экране мерцала заставка в ожидании, что он продолжит сухой, напичканный фактами доклад, который, несмотря на обещания министра, наверняка будет положен под сукно и вскоре забыт. Выключив компьютер, Данте подвинул к себе блокнот в линейку, взял ручку и вывел в левом верхнем углу цифру один.

Успокоить мозг. Составить список.

Сначала все шло достаточно легко, и он набросал полдюжины самых срочных дел на следующую неделю. Даже кое-что из того, что собирался включить в доклад. Зачеркнул. Написал « Видение, ощущение ». Последние два слова подчеркнул. Как выразить то, о чем спрашивала Анжелика? « Что бы вы показали им? »

Жизнь, музыку, но прежде всего людей. Не какой-нибудь жалкий документальный фильм, а настоящих людей, говорящих на камеру, называющих имена тех, кто разрушает это место, уничтожает его величие. Чтобы они задумались.

Данте отправил сообщение Лизе, пожелав им обоим buon viaggia, buona fortuna, чтобы она увидела, когда проснется. Он надеялся, что поступил правильно, и любовь Лизы и Джованни перекинет мост через пропасть, разделявшую их семьи. Если так случится, они должны будут благодарить за это Анжелику.

Анжелика.

Никогда не знавшая отца, она очень рано потеряла мать. И хотя одевалась во все черное, прячась за ним, как в детстве, ее внутренний мир был ярким, красочным и полным прекрасных воспоминаний. Трагедия не разрушила их семью, лишь сильнее сплотила их.

Анжелика спрашивала, видится ли он с матерью, он дал понять, что у матери не нашлось на него времени. В действительности его злило, что мать нашла себе кого-то еще. Искала себе кого-то еще, в то время как он пожертвовал своим привычным миром ради того, чтобы остаться с ней, и сам отдалился от нее. Мысленно Данте слышал голос Анжелики, говорившей, что он должен радоваться за мать. За то, что нашла в себе силы смотреть вперед и жить дальше, за то, что они с мужем подарили ему маленьких сводных сестричек, которые тоже могли бы стать частью его мира. Когда он позвонил отцу, они разговаривали как чужие люди, однако помощь пришла в считаные минуты. Анжелика видела в этом чувство вины, а он слышал в голосе отца страх человека, спрятавшего голову в песок.

Данте взглянул на телефон, взял его и, пролистав фотографии, долго смотрел на ту, которую скачал с сайта « Celebrita». Вздохнув, набрал эсэмэску отцу, сообщая, что они нашли кошку, и он благодарит за оказанную помощь. Надо еще много сказать, но есть вещи, которые говорятся лицом к лицу. Данте нажал кнопку «Отправить» и, не выпуская телефон из рук, написал матери, что утром будет ей звонить. Снова взяв ручку, на мгновение задумался, добавил к списку последний пункт и пошел наверх.

В квартире стояла тишина. Котята, прижавшись друг к другу, спали в коробке, а на ручке двери в его спальню висел полотняный мешочек с вышитым вручную лиловым стебельком лаванды. В нем лежал маленький стеклянный пузырек с надписанной от руки наклейкой « Лавандовое масло » и датой, а рядом записка:

«Это масло Глория делает сама из того, что растет в ее саду. В нем немного волшебства, но она и сама немного волшебница. Ванная мне больше не понадобится, так что примите ванну. Душ только возбуждает.

Dormi bene. Sogni dolci. Дж.».

Спите спокойно. Сладких снов.

В воскресенье кафе не работало, и Джели проснулась рано утром от звона колоколов, разносившегося над городом. Она покормила котят, достала из кладовки средства для уборки и, налив чашку бодрящего чая, спустилась в мастерскую.

Данте вынес оттуда все, кроме ее коробок, и она тщательно их протерла, прежде чем установить рабочие столы, чертежную доску и стул. Пробковая доска повисла в ожидании лоскутков ткани, рисунков и всего того, что вдохновляло Джели.

Спустя три часа все было распаковано, швейные машинки опробованы, компьютер установлен и включен, аккуратно сложенные коробки стояли в углу, готовые для повторного использования, когда она найдет себе жилье. Хотя едва ли можно надеяться найти что-нибудь столь же замечательное, как это.

Мастерская выглядела здорово. Джели, сделав несколько фоток на телефон, отправила их сестрам вместе с письмом, где объясняла, что с апартаментами возникли проблемы, но она нашла временное жилье, и у нее все отлично. Возможно, позже она даже слепит снеговика.

Элли прислала ответ с пожеланием увидеть фотографию снеговика. Соррел хотела узнать, что за проблемы? Пожалуй, сестра могла бы помочь Джели в битве с банком, если дела пойдут плохо. В понедельник надо будет их побеспокоить. А сейчас хотелось только одного – сесть за чертежную доску и начать воплощать одну идею, вертевшуюся в голове с того дня, как она увидела на рынке черные бусины. Однако, чувствуя себя пыльной и голодной, она была вынуждена отложить это, пока не примет душ и не съест что-нибудь существеннее булочки.

Джели уже направлялась в ванную, когда в дверях комнаты появился взъерошенный Данте в халате. Сердце екнуло, как от удара током.

– Ангел. – Он выглядел сонным и смущенным, его замешательство дало ей время прийти в себя. – Который час?

– Boungiorno, Данте. Вы не услышали будильник?

Он провел рукой по волосам, слегка распахнувшийся халат оголил торс до пояса. Джели успел рассмотреть поросль темных волос на золотистой коже его груди. От легкого запаха теплого тела у Джели закружилась голова.

– Я не ставлю будильник. Он мне не нужен.

– Не нужен? Вы собирались спать до десяти?

– Десять? Dio! Эта лаванда – убойное средство.

Не только лаванда. Одетый в один лишь небрежно завязанный халат, Данте Веттори представлял опасность для всех частей ее организма, пришедшего в невероятное возбуждение.

– Вы поздно легли.

– Вы тоже, но не похоже, чтобы это вас остановило. – Он снял с ее головы паутинку. – Господи, чем вы занимались?