Синди Майерс - Повод для служебного романа

– Я выключил телефон. – В аэропорту ему хотелось без помех все выяснить, а потом его мысли занимала Эмма, и он забыл включить мобильник. И теперь на его дисплее одно за другим появлялись сообщения. – Что случилось?

– В твоем кабинете на столе лежат кое-какие бумаги, на которые тебе надо взглянуть.

– Похоже, вряд ли они меня обрадуют.

Кипа бумаг и больших конвертов на середине стола не обещала ничего хорошего. Кармен и Рэндал Найтбридж вошли вслед за ним и наблюдали, как Грахам их просматривает.

– Ричард Прентис подал на нас в суд? – прорычал он. Его словно ударили, но, конечно, командиру следовало держать себя в руках, поэтому он бросил бумаги обратно на стол и начал расхаживать по комнате. – Он утверждает, что мы его преследуем, – я правильно понял?

– Именно такой вывод следует из всего этого юридического словоблудия, – подтвердил Рэндал. – Якобы мы неправомерно вторглись на его частную территорию, угрожали ему и его работникам и выдвинули против него ни на чем не основанные обвинения.

– Каждый наш вопрос к нему имел законные основания.

– Он считает, что нас привело к нему его богатство, – сказала Кармен.

Грахам достал из кармана телефон.

– Кому ты собираешься звонить? – спросил Рэндал.

– Не Прентису. Незачем подливать масла в огонь. – Через секунду Грахам соединился с адвокатом из Денвера, который был облечен правом вести дела в федеральных судах. Сказал, что получил копии исковых заявлений. Что не видит причин для жалоб Прентиса, но действовать надо осторожно. Они говорили минут десять, и Грахам не успокоился, но у него хотя бы перестали путаться мысли.

– Ну? – спросил Рэндал.

– Это наш адвокат. Советует пока с Прентисом не пикироваться, а дальше будет видно. – Он опустился на стул и посмотрел на часы. Только одиннадцать. Весь день впереди. – Вернемся к работе. – Надо было вбить в компьютер добытую в аэропорту информацию и подготовить вопросы к Эмме. Снова Эмма – почему он не мог выкинуть ее из головы хоть на полчаса? Как же эта женщина его зацепила! Он потер переносицу, вспоминая, куда положил аспирин.

Кармен и Рэндал по-прежнему стояли рядом и с беспокойством на него поглядывали.

– В чем дело? – спросил он и осмотрелся. – А где остальные? Что происходит?

– Тебе надо еще кое-что посмотреть. Под бумагами из суда.

Он вздохнул. Что бы это ни было – точно не хуже судебного иска. Он отложил в сторону просмотренные бумаги, и его взору предстал утренний номер «Денвер пост».

Он развернул газету, и в глаза ему бросились крупные буквы. Слова заголовка не сразу дошли до его сознания, но затем его взгляд сфокусировался. Он едва верил своим глазам и задыхался от ярости.

«ДО СВЯЗИ МЕЖДУ ИСЧЕЗНОВЕНИЕМ СТАРЛИНГ И УБИЙСТВОМ ПИЛОТА СТРАЖАМ ПОРЯДКА НЕТ ДЕЛА»

Читать подпись под статьей не было необходимости.

Эмма все утро ждала Грахама. Позвонит ли он, чтобы устроить ей выволочку, или сам приедет – она не знала, но не сомневалась в его гневной реакции на статью в утреннем выпуске газеты. Она ничего не выдумывала, ничего не утверждала наверняка, только предполагала. И прежде всего – умоляла таинственную незнакомку объявиться, если это не Лорен Старлинг.

Но она особо себя не сдерживала. На телестудии подчеркнули, что ждут от местных властей тщательного расследования. В Монтрозе любили Лорен Старлинг, и многие желали получить ее автограф.

– Она была – и остается – символом обаяния и красоты, и мы все считаем ее знаменитостью, – сказал сотрудник телестудии.

На случай визита Грахама Эмма приоделась. К серой юбке в обтяжку добавила бордовый пуловер и умопомрачительные красные туфельки. Пусть он ее сейчас ненавидит, но знает, кого потерял.

В одиннадцать утра она забеспокоилась. А что, если Грахам решил махнул на нее рукой? Вознамерился спустить дело на тормозах? Нет, вряд ли. Но вдруг она в нем ошиблась? И воздействовать на него лучше как-то иначе?

Когда в полдвенадцатого в дверь позвонили, она вскочила с колотящимся сердцем. Посмотрела в глазок – какой же он великан! И сердитый-пресердитый! Ей захотелось ретироваться в спальню: мол, дома нет – и взятки гладки. Но такого малодушия она позволить себе не могла. Набрала в грудь воздуха и открыла дверь.

– Долго же ты собирался, – выпалила она, не успел он открыть рот.

Он шагнул вперед, и она волей-неволей посторонилась, чтобы он мог войти.

– Ты нарочно это сделала, – прорычал он, испепеляя ее взглядом.

– Но ты же вчера не захотел меня слушать? Обращался со мной словно с глупенькой девочкой. Как еще я могла заставить тебя задуматься?

– Ты опозорила меня и моих друзей перед всем штатом. Будто мы сидим сложа руки и ничего не делаем. А я провел утро в аэропорту, разговаривал с теми, кто знал Бобби Пейса. Старался отыскать следы этой незнакомки. Мне известно, как делать мою работу.

Она потупилась и зарделась.

– Если кто-то другой тебя не слушает, это не значит, что я совершаю ту же ошибку. – Он еще шагнул вперед, вынуждая ее отступить дальше в дом. Он раскраснелся и тяжело дышал, а руки крепко прижимал к бокам. Вполне мог ужаснуть ее своим видом, хотя не имел намерения ее испугать. От догадки, от предощущения того, что вот-вот произойдет, у нее подкашивались ноги, она держалась из последних сил.

– Извини, – прошептала она. – Вовсе не хотела тебя ранить.

Он придвинулся ближе, прижимая ее к стене. На своих шпильках она почти сравнялась с ним ростом. Взглянула ему в глаза и растаяла от увиденного в них. Грахам Эллисон хотел ее так же сильно, как она его. Она облизала внезапно пересохшие губы, а его взгляд неотрывно следовал за движениями ее языка.

– Ты сводишь меня с ума, знаешь? – прогудел он, а все ее струнки вибрировали в унисон его басовитому голосу, словно их касались его пальцы.

– Во всем этом определенно есть… какая-то связь. – Она дышала глубже, чем ей бы того хотелось. Всегда гордилась умением скрывать свои эмоции – талант совсем не лишний для репортера. Но рядом с Грахамом она терялась, плыла и таяла.

– Почему именно ты? – спросил он. – Почему на меня так действует женщина, которая приносит одни неприятности?

Его взгляд царапнул ее и остановился на вырезе ее пуловера.

Она прижалась спиной к стене, слегка касаясь Грахама животом.

– Думаю, непокорность прибавляет мне шарма, – рассудила она. – Вряд ли бы тебя привлекла послушная кошечка.

Вместо ответа, он положил ладони ей на бедра и привлек ее к себе, затем жадно приник к ней губами. Ее била дрожь от его силы и напора. Она обвила руками его шею и прильнула губами к его губам. Его сердце звучно билось рядом с ней – а может, это пульсировала ее собственная артерия.