Линда Белаго - Под сенью апельсиновых деревьев

– Мартина? – прошептала она, – Мартина, ты меня слышишь?

– Дорогая… Мы тоже здесь. – Валерия подошла к Мартине и нежно погладила ее по голове.

– Джульетта… Тетя Валерия, – тихо прошептала Мартина.

– Да, мы здесь, Мартина.

– Джульетта, ты должна… Мартин… Прошу тебя, я не хочу, чтобы… Питер.

– Тсс… Мартина, тебе нельзя волноваться.

Юлия положила руку на лоб своей падчерице и почувствовала, что та словно горит изнутри. Она даже на короткое время подумала, не бредит ли Мартина. Но затем та открыла глаза и не отрываясь посмотрела на Юлию. Теперь слова Мартины были слышны намного четче, хотя по ней было видно, каких нечеловеческих усилий ей это стоит.

– Джульетта, позаботься о Мáртине, пожалуйста! И не отдавай Питеру плантацию, обещай мне это! Тетя Валерия, ты должна ей помочь! Джульетта, борись за плантацию. Питер не имеет на нее прав…

Глаза Мартины снова закрылись. Ее дыхание участилось и стало поверхностным.

– Мартина… Мартина! Я обещаю тебе это! Я буду заботиться о твоем сыне. А плантация…

– Мне так жаль… Мне так жаль!

– Мартина, все хорошо. Тебе не надо ни о чем сожалеть и ни за что извиняться.

Юлия никогда бы не подумала, что смерть Мартины так тронет ее душу. А может быть, на ней сказалось нервное напряжение последних месяцев или, скорее, последних лет?

Когда Мартина сделала последний вдох, Юлия отрешенно смотрела на нее. И лишь когда Эрика взяла подругу за плечи и осторожно вывела из комнаты, по щекам у Юлии побежали слезы.

Юлия все плакала и плакала. Она никому не разрешала утешать себя, даже Жану. Но наступил момент, когда слезы иссякли. Юлия легла на кровать и стала смотреть в потолок, пока ее не сморил сон.

Она спала два дня и две ночи. На третий день она проснулась, когда утреннее солнце осветило комнату. Юлия уселась на постели и стала наблюдать за тем, как маленькие пылинки танцуют в солнечных лучах. Она еще в детстве любила наблюдать за этим. В детстве…

Юлия позволила себе предаться воспоминаниям, и теперь перед ее внутренним взором пробежала вся ее прежняя жизнь: потеря родителей, пансион, ненавистный дядя, знакомство с Карлом, путешествие в Суринам. Итог был отрезвляющим. Ей было почти двадцать два года, однако за всю жизнь она еще никогда не делала ничего по своей воле. Ну, может быть, только в последнее время. А в остальном всегда другие люди решали, как ей поступить. Однако теперь она была свободной, у нее за спиной больше не было дяди, который командовал бы ею, и не было мужа, который принуждал бы ее делать то или это. У нее прекрасный ребенок. И еще у нее есть Жан. Ей принадлежала часть плантации, пусть даже Питер думал иначе, потому что плантация частично финансировалась ее деньгами, наследством ее родителей. Теперь, глядя на танцующие пылинки, Юлия решила: она будет бороться за Розенбург! Ради себя, ради Генри и Мартина, а также ради многих других людей, жизнь которых зависела от этой плантации. Судьба распорядилась так, что Розенбург стал их родиной, и теперь она так просто от нее не откажется. Какой бы привлекательной ни была идея Жана о том, чтобы начать все сначала… Да, они начнут новую жизнь, но – в Розенбурге!

И Жану придется согласиться с ней. Или он будет помогать ей, или… Нет! Никаких «или» быть не могло… Он будет держаться вместе с ней, в этом она была уверена.

Жан запротестовал, когда Юлия решила ехать на плантацию одна, чтобы сообщить Питеру о смерти Мартины.

– Джульетта, это опасный человек! Может быть, будет лучше, если я поеду с тобой? – настойчиво заявил он.

– Нет, это я должна сделать без тебя. Ведь со мной будет Сузанна, и он не решится причинить нам вред. Когда Питер увидит нас вместе, остальное он додумает сам, а я пока что не хочу давать ему козырь, который он может применить против меня.

– Ах, да у него нет ничего против тебя, – попытался успокоить Юлию Жан. – Ведь ты только хочешь вернуть себе то, что принадлежит тебе по праву.

Юлия кивнула. Она не рассказала Жану, что именно Питер, очевидно, тогда в день свадьбы направил Карла по их следам. Питер, конечно, знал больше, чем им бы хотелось. При этом для Юлии оставалось загадкой, как ему удалось проникнуть в их тайну. Да и потом, Карл… Хотя Питер как врач официально подтвердил смерть Карла от несчастного случая, однако, судя по тому, как он всегда в разговоре с Юлией подчеркивал слово «несчастный случай», он, вероятно, догадывался, что именно произошло тогда на реке. И теперь он совершенно сознательно будет использовать это против нее, как она и предполагала.

Смерть Мартины на самом деле не внесла никаких изменений в эту ситуацию.

Юлия надеялась, что теперь, после смерти жены, Питер добровольно откажется от плантации. Однако, с другой стороны, она отдавала себе отчет в том, что он всегда использовал Мартину лишь как средство для достижения цели, Юлия заметила это уже при первой встрече с ним.

Ей надо было отправляться в Розенбург. И не в последнюю очередь потому, что она должна была посмотреть, как идут дела у Амру и других рабов. Юлия подозревала, что на плантации произошло гораздо больше событий, чем рассказала ей Лив, и об этом можно было догадаться по намекам Марии Марвийк.

Доверие рабов к белым людям, вероятно, за это время было разрушено. Юлия уже несколько месяцев не ступала на землю Розенбурга. Мартина никогда особо не заботилась о рабах, а Питер лишь использовал их в своих целях. Юлия надеялась, что присутствие Сузанны поможет ей снова завоевать доверие рабов. Она вместе с Жаном придумала план, как прогнать Питера с плантации. Но его исполнение зависело от того, удастся ли ей убедить хотя бы некоторых из рабов в его эффективности. Ведь эти люди должны будут выступить против Питера в суде. И это, опять же, будет непросто, учитывая происшедшие события. Юлия надеялась на Сузанну и на объявление об освобождении рабов, которое она хотела прочитать им. Насколько она знала Питера, он, конечно, ничего не сказал об этом рабам на плантации.

Таким образом, Юлия наняла в порту лодку с четырьмя крепкими гребцами и отправилась вверх по течению.

Когда Юлия прибыла на плантацию, там не было видно ни одного человека.

– Пожалуйста, сразу же иди в поселок рабов. Чем быстрее мы переманим рабов на свою сторону, тем лучше. Не дай бог, чтобы Питер нас опередил, – сказала она Сузане, прежде чем сама торопливым шагом отправилась к господскому дому на плантации.

Впервые ей некогда было рассматривать пышно цветущие апельсиновые деревья в саду, которыми она всегда с таким наслаждением любовалась.

Юлия, никому ничего не говоря, вошла в дом. В конце концов, это был ее дом!

– Есть тут кто-нибудь? – крикнула она твердым голосом.