Мейси Эйтс - Расплата будет жаркой

Немного успокоившись, он, тяжело дыша, отошел от нее. На ее бедре остались красные отпечатки его пальцев. Чарити дрожала, когда он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Чарити перевернулась на спину и потянулась, подняв руки над головой. Костяшки ее пальцев уперлись в деревянную спинку кровати. Такой спинки кровати в ее квартире в Бруклине не было.

Открыв глаза, она огляделась. Лучи послеобеденного солнца проникали сквозь прозрачные белые занавески. Она не в Бруклине, а на вилле Рокко Амари.

Чарити села, и простыня спустилась ей на талию. Чарити была обнажена. Вероятно, ей не стоит смущаться.

Потом на нее нахлынули воспоминания о том, как она провела большую часть дня. Теперь не нужно удивляться, почему она обнажена.

Вскоре из ванной комнаты вышел обнаженный Рокко.

– Значит, это все-таки произошло. – Она наклонилась и потянула простыню вверх, закрывая грудь.

Он улыбнулся:

– Да. И не однажды.

– Который час? – спросила она.

– Почти шесть.

Получается, они провели в постели весь день. Как ни странно, Чарити не тошнило. Зато она умирала от голода.

– Ужин подадут в ближайшее время. – Казалось, Рокко читает ее мысли. Он обладал странным, но удобным в конкретной ситуации даром.

Он целовал и ласкал Чарити так, словно знал все ее желания. Она была очень неопытной, но он мастерски дарил ей наслаждение. Он доминировал во всем, и ей это нравилось.

Однако ей было невдомек, как будут дальше развиваться их отношения. Они ждут ребенка. Несколько часов назад они занимались любовью. Но она по-прежнему та женщина, которая украла деньги Рокко, и она сомневалась, что он об этом забыл.

Он все тот же человек, который заставил ее приехать в Италию вместе с ним. Он угрожал упечь ее за решетку, присылал ей записку и нижнее белье.

Ничего не изменилось. Но по какой-то причине ей показалось, будто их отношения стали другими. Глупое предположение. На самом деле люди не меняются. Они просто надевают новые маски и новые костюмы. Чарити известно об этом лучше остальных. Она делала так всю свою жизнь.

– Что будет на ужин? – задала она безобидный вопрос, потому что была в самом деле голодна.

– Я не уточнял. Его удобно съесть в постели. – Он пересек комнату и присел на край кровати.

У Чарити скрутило живот и чаще забилось сердце. Она снова захотела близости с Рокко.

– Тебе не кажется, что мы должны выбраться из постели на некоторое время? – спросила она.

– По-моему, это ужасная идея. Я предпочитаю оставаться в постели весь день. – Он посмотрел на нее, и на этот раз его взгляд не был холодным. В нем не было злости или издевательства. Его глаза излучали тепло. И у Чарити стало так хорошо на душе.

Он передвинулся ближе к Чарити и опустился на нее, опершись руками по обе стороны от нее, потом наклонился, чтобы ее поцеловать. Их губы кратко соприкоснулись, но быстрый поцелуй показался Чарити очень волнующим.

– Мы выглядим… избалованными, – сказала она.

Он выгнул бровь:

– Избалованность? Интересный выбор слова для женщины вроде тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, ты уже давно стала избалованной. Ведь ты…

Она поежилась от смущения, у нее сдавило горло.

– Воровала деньги? – спросила она.

Он провел большим пальцем по ее щеке:

– Я не это имел в виду.

Она не знала, что лучше – промолчать или начать откровенничать с ним. Глупо раскрывать душу, когда оба сидят голышом друг напротив друга.

– Иногда я тоже так думаю, – резко и хрипло сказала она. – Когда мой отец преуспевал и дела шли хорошо, мы наслаждались жизнью и развлекались. Иногда мы неделями ходили каждый вечер ужинать в ресторан. А иногда у нас неделями не было еды. По нескольку недель я проводила с отцом, мы улыбались, смеялись, и он был рядом со мной. Да, в этом смысле я избалованная. – Она посмотрела на свои руки. – Повзрослев, я стала понимать, что именно мы делаем. И я боролась с этим. Но мой отец мошенник. И он может убедить любого, что ведет честную жизнь и работает на достойной работе. Люди, которых мы обкрадывали, были слишком богатыми, чтобы заметить пропажу. А если они ее замечали, то получали по заслугам. Ведь они позволяли нам завладеть их деньгами. – Она повторила слова отца почти дословно. Он всегда произносил их с улыбкой. Будто отчасти шутил. Словно все происходящее не было реальным.

Как понарошку. Игра. Игра, оказавшаяся преступлением. Игра, которая стала аморальной. Но игра, тем не менее.

– Я понимаю. – Во взгляде Рокко появился странный свет.

– Как я уже говорила тебе, он мелкий мошенник. У тебя он украл самую большую сумму. По крайней мере, так известно мне. Если у него есть крупные суммы, вроде той, что он украл у тебя, он наверняка их где-нибудь прячет, но я ничего об этом не знаю. Кроме того, он сбежал, не оставив мне денег.

– У тебя в самом деле ничего нет?

Она покачала головой:

– Нет. И не было. Я помогала ему мошенничать, но осталась ни с чем.

– Я верю тебе, – сказал Рокко, а потом лукаво спросил: – Значит, только со мной ты почувствовала себя по-настоящему избалованной?

У нее покраснели щеки.

– Ты мой первый мужчина.

– Да, – ответил он. Его голос был одновременно резким и нежным. И я заинтригован. Не могла бы ты объясниться?

– Ну, я никогда не занималась сексом. Пока не встретила тебя. С тобой я была близка впервые в жизни.

Он наклонил голову и прикусил зубами ее нижнюю губу. Боль быстро прошла, и по телу Чарити разлилось удовольствие.

– Я не это имел в виду. – Его глаза светились весельем, и она не знала, как реагировать.

– Во время секса человек становится самим собой. Опытная мошенница не хочет сбрасывать маску. Я знаю об этом, потому что сама не хотела никому открываться. Поэтому я не старалась к кому-либо привязываться. Я имею в виду, что могла бы быть с кем-то, если бы этого захотела. Но я бы играла роль. И мне было бы неловко.

– А со мной? Со мной в номере отеля в Нью-Йорке. И сейчас? Ты ведешь себя естественно? – Он наклонился, целуя ее подбородок. – Или ты по-прежнему носишь маску?

Их взгляды встретились. Он вперился в нее карими глазами, и Чарити пришлось отвернуться.

– Я не знаю, – сказала она. – Я понятия не имею, кто я. Я привыкла ежедневно играть роль. Например, хорошей официантки. Честно говоря, это настоящая роль. Я притворялась обычным человеком, надевала костюм, а в конце дня снимала его и чувствовала себя прежней. Я не жила по-настоящему. Я постоянно притворялась.

– А со мной? – повторил он.

Она сделала глубокий вдох, ее сердце забилось чаще.

– Это то, что пугает меня сильнее всего. – Она говорила искренне. Хотя она не понимала, почему делает такие признания. Не знала, отчего старается быть честной с Рокко, если боится быть честной с самой собой.