Адриенна Бассо - Опьяненный страстью

Исправиться? Есть ли вообще такое слово в лексиконе маркиза Атвуда? Кресло жалобно скрипнуло, когда она сменила позу. Доротея молча оглядела великолепно обставленную гостиную сестры – недавний подарок мужа. Джессон сделал жене сюрприз, тайком подготовив для нее эту комнату, когда обнаружилось, что она беременна.

Бледно-зеленые и теплые янтарные тона, располагающая атмосфера и уютная обстановка полностью соответствовали склонностям Гвендолин. А роскошная дорогая мебель, ковры и картины отражали изысканный вкус Джессона. Дом, предназначенный для любимой жены, служил доказательством его решимости дать ей все, чего бы она ни пожелала.

Не то чтобы Гвен проявляла особый интерес к материальным благам. Она всегда была самой практичной, трезвомыслящей из сестер Аллингем. Но любовь значительно смягчила, сгладила острые углы ее нрава.

Доротея глубоко вздохнула, пытаясь скрыть досаду. Она специально приехала к сестре на день из Лондона, потому что очень хотела, чтобы Гвендолин встретилась с ее будущим мужем. Встретилась и одобрила бы Атвуда, а не подвергала сомнению ее выбор.

– Оставим любовь. Я думаю, ты бы не вышла замуж за Джессона, если бы от его поцелуев тебя не бросало в дрожь, – сказала Доротея.

Гвен насмешливо фыркнула:

– В браке существуют и более серьезные проблемы, чем совместимость в постели.

Доротея резко вскинула голову.

– Какие?

– Секс, дорогая. Я говорю об интимных отношениях между мужчиной и женщиной.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, Гвендолин, – раздраженно проговорила Доротея.

– Да, разумеется, ты думаешь, что знаешь. Но ты представляешь себе только механику этого акта. Биологические основы. В действительности все гораздо сложнее. – Гвендолин поджала губы. – Без глубокой эмоциональной привязанности такого мужчину, как маркиз Атвуд, с его пресыщенностью и богатым опытом, нелегко будет удержать в своей спальне.

В растерянности Доротея заерзала в кресле. Должно быть, поздний срок беременности Гвендолин толкнул ее на столь откровенный разговор. И еще искренняя забота старшей сестры о ее счастье. Доротея изо всех сил старалась постоянно помнить об этом, надеясь, что так сумеет сохранять душевное равновесие.

– Маркиз Атвуд – человек с решительным характером, – возразила она. – Он будет обходиться со мной достойно, с уважением. Не могу поверить, что ты этого не понимаешь.

– Я вряд ли смогу вынести правильное суждение о его характере после десятиминутной беседы, в которой мы обсудим ваше путешествие сюда из Лондона и не по сезону теплую погоду.

– Ты можешь расспросить его за чаем, – решила Доротея. – У нас в распоряжении будет несколько часов, прежде чем мы отправимся назад.

Гвендолин подалась вперед, затем подвинулась назад, очевидно в поисках более удобной позы. Доротея болезненно поморщилась. Раздувшийся живот ее сестры был огромным. И хотя Гвендолин была высокой и статной, ребенок, которого она носила, до нелепости исказил ее фигуру. Доротея ощутила боль в спине при одном только взгляде на сестру.

– Я не могу в своем положении сидеть в гостиной и пить чай с посторонним мужчиной, – заявила Гвендолин. – Это в высшей степени неприлично.

– Уверяю тебя, маркиз Атвуд вовсе не такой уж страшный, – уговаривала сестру Доротея с улыбкой. – Немного странный, правда, и временами здорово раздражает, но ничего особенного.

– Озорница, – ласково улыбнулась Гвендолин. – Если бы у меня так не болела спина, я запустила бы в тебя этой подушкой.

– Беременная или нет, ты наверняка промахнулась бы на целую милю, – засмеялась Доротея. – Ну ладно, по крайней мере мне удалось наконец выманить у тебя улыбку.

– Предупреждаю, она долго не продержится. Мое настроение меняется чаще, чем погода на неделе, – проворчала Гвендолин.

– Этого следовало ожидать, – сказала Доротея, хотя, по правде, понятия не имела, так ли это на самом деле. Ей никогда прежде не доводилось видеть женщину на таком позднем сроке беременности. И, если честно, изменения во внешности сестры показались ей устрашающими.

Зная, что Гвендолин может потребоваться несколько минут, чтобы подняться с кресла и дернуть шнур, вызывая прислугу, Доротея решила сама распорядиться насчет чая. Появился величавый дворецкий.

– Пусть чай подадут сюда, – приказала Гвендолин. – Здесь достаточно места, чтобы удобно разместиться всем четверым, если мистер Баррингтон и маркиз Атвуд решат присоединиться к нам.

– Хорошо, мадам. – Дворецкий чопорно поклонился. – Есть у вас какие-либо особые пожелания насчет того, что кухарка должна подать к чаю?

– Любая свежая выпечка подойдет. Но позаботьтесь, чтобы приготовили достаточное количество разнообразных сандвичей. Наверняка мужчины проголодались.

– Я уверен, что кухарка вас не разочарует, – заявил дворецкий, поклонился и вышел.

Доротея с тревогой наблюдала, как он бесшумно покидает гостиную. В голове ее роились беспокойные мысли. Все здесь так разительно отличалось от их прежней скромной, незатейливой жизни в тихом сельском местечке. Но девушка приободрилась, видя, как прекрасно ее сестра освоилась в этой более церемонной атмосфере. Она только надеялась, что тоже сумеет быстро приспособиться, ведь ее жизнь с маркизом Атвудом обещала быть еще более сложной.

– Думаешь, мужчины голодны? – спросила Доротея.

– Полагаю. Да и я могу соблазниться на сандвич или два.

– Только два?

– Да-да, знаю, что выгляжу так, словно последние несколько месяцев только и делаю, что набиваю желудок: утром, днем и вечером, – но тому, что у меня такой необычайно огромный живот, есть очень серьезная причина. – Гвендолин прикусила нижнюю губу. – Я ни слова не сказала об этом Джессону, но мой врач думает, что я ношу близнецов.

Доротее удалось подавить тревожный возглас, но она не сумела проворно скрыть свое потрясение.

– Боже милостивый, Доротея, неужели обязательно делать такое испуганное лицо? Я и без того в ужасе, что мне придется рожать двоих малышей. Не хватает еще, чтобы ты напугала меня до потери сознания. – Гвендолин сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула. – Мой муж – один из двойни. Так что, вполне возможно, Господь и меня осчастливил.

Доротея побледнела. Разве это счастье? Роды вообще опасны для женщины даже при самых благоприятных обстоятельствах, но произвести на свет двойню – гораздо более серьезный риск для Гвендолин и ее еще не рожденных детей.

Их разговор был внезапно прерван появлением джентльменов. Гвендолин строго посмотрела на сестру, и Доротея поняла ее безмолвную просьбу. Необходимо поддержать решение сестры и не говорить зятю о том, что от нее узнала. По правде говоря, он все равно ничего не может сделать, чтобы изменить ситуацию. И если Гвендолин спокойнее держать мужа в неведении до поры до времени – так тому и быть.