Джорджетт Хейер - Роковой поцелуй

Бернард Тавернер по-прежнему стоял, вцепившись рукой в край каминной полки. Губы его растянулись в довольно-таки неприглядной улыбке.

– Заинтересоваться – да, но проявить интерес – еще не значит выказать уверенность, лорд Уорт.

– Очень хорошо, – сказал граф. – В таком случае перейдем к вашей очередной и последней попытке. Следует отдать вам должное и признать, что вы вряд ли предприняли бы ее, не будь дата свадьбы Перегрина назначена, отчего у вас возникла безотлагательная необходимость разделаться с ним немедленно. Вас поджимало время, мистер Тавернер, и положение ваше было слишком отчаянным, чтобы вы задумались о том, не вступил ли в игру и я. С того самого момента, как была назначена дата свадьбы Перегрина, о каждом вашем движении становилось известно мне. Вы подозревали Хинксона, но не он был тем человеком, тенью следовавшим за вами повсюду. По пятам за вами шла личность, которая известна вам ничуть не менее, чем я сам. Вы даже швырнули ему шиллинг за то, что он подержал под уздцы вашего коня. Неужели вы не сумели распознать моего грума, мистер Тавернер?

Бернард Тавернер не сводил глаз с лица его светлости. Он сделал глотательное движение, но промолчал.

Граф взял щепотку табаку.

– В целом, – задумчиво проговорил он, – как мне представляется, Генри получил удовольствие от этого задания. Оно было чуть ниже его достоинства, но он крайне привязан ко мне, мистер Тавернер, и оказался куда более надежным помощником, чем все остальные ваши неумелые сообщники: он повиновался мне безоговорочно, ни на секунду не упуская вас из виду. Вы изрядно удивились бы его изобретательности. Направившись в кабриолете в гости к своему другу-мореплавателю в Нью-Шорхем, вы взяли с собой Генри, который, скорчившись, отправился вместе с вами в отделении для багажа. Его описание подобного способа путешествия не может быть озвучено в приличном обществе, зато отличается непревзойденной яркостью. Но я забегаю вперед. Вашим первым шагом стала попытка внедрить своего человека в окружение Перегрина – шаг столь же отчаянный, сколь и безрассудный, если мне будет позволено высказать свое мнение. Вам стоило бы рискнуть и на этой стадии выйти на первый план, мой дорогой сэр. Вам следовало бы самому избавиться от Перегрина. Словом, вы составили план, согласно которому Перегрин должен был отправиться в плавание. Его должны были сразу сбросить за борт? Было бы небезынтересно узнать, какую судьбу вы ему уготовили. Мне остается лишь надеяться, что теперь ее испытает на себе Тайлер, в чью задачу, без сомнения, входило связать Перегрина в подходящий момент во время поездки в Уортинг и передать капитану той посудины. Для пущей уверенности Тайлер попытался напоить Хинксона, прежде чем отправляться в путь. Но голова у Хинксона оказалась куда крепче, чем вы можете себе представить, и, вместо того, чтобы свалиться под стол, он пришел ко мне. Я же перехватил Перегрина на Уэст-Клифф и попросил вернуться ко мне домой, чтобы уладить кое-какие деловые вопросы. Как только он оказался под моей крышей, я угостил его вином, в которое было подмешано снотворное, а Генри проделал то же самое с Тайлером. Затем Хинксон отвез Тайлера на место рандеву, назначенное вами, мистер Тавернер, и передал его вашим предприимчивым друзьям. Это он написал вам записку, которую вы сочли составленной рукой Тайлера, и сообщил, что сделал свое дело и будет ждать с вами встречи в Лондоне. В тот же вечер Перегрина из моего дома перевезли на мою же яхту, стоявшую на якоре в гавани Нью-Шорхема.

– О, как вы могли? – вмешалась в разговор Джудит. – Сколько ему пришлось выстрадать!

Его светлость улыбнулся.

– Чарльз испытывал те же самые чувства, что и вы, мисс Тавернер. К счастью, я не настолько мягкосердечен. Перегрину не пришлось вынести ничего, кроме изрядной головной боли да недельного морского круиза в великолепную погоду. Ему ничто не грозило, поскольку я передал капитану письмо с объяснениями, которое вручили вашему брату, как только он пришел в себя.

– Вы могли бы сказать мне об этом! – с упреком заявила графу Джудит.

– Мог, если бы не страстное желание заставить вашего кузена выдать себя, – холодно отозвался граф. – Именно ради этого я и покинул Брайтон. Чарльз сделал все остальное. Он внушил мистеру Тавернеру, – не так ли, мой дорогой сэр? – что мы с ним составили грязный план обманом заманить вас в город, а там принудить к браку с одним из нас. Он выронил специальную лицензию прямо под нос мистеру Тавернеру, предоставив домыслить все остальное его собственному воображению. Вы до смерти перепугались, сэр, как и было задумано, – и вот итог. Игра окончена!

– Но… но вы? – ошеломленно пролепетала мисс Тавернер. – Где все это время были вы, лорд Уорт? Как вы узнали, что кузен намерен привезти меня сюда?

– А я и не знал этого. Но когда Генри сообщил Чарльзу, что ваш кузен уехал из Брайтона в субботу вечером, Чарльз с нарочным передал эти сведения мне, и в ночь на воскресенье я вернулся в Брайтон, где и ожидал ответного хода вашего кузена. Сегодня утром Генри проследил за вами до почтового отделения, где стал свидетелем вашей встречи с мистером Тавернером, и немедля сообщил мне об этом. Я мог бы настичь вас в любой момент, пока вы ехали сюда, если бы у меня возникло подобное желание.

– О, как несправедливо вы поступили! – с негодованием вскричала мисс Тавернер. – Вы должны были обо всем рассказать мне! Я чрезвычайно признательна вам за все остальное, но это… – Она, раскрасневшись, поднялась со своего стула и бросила взгляд на кузена. Тот по-прежнему застыл перед камином, и в лице его не было ни кровинки. Девушка содрогнулась. – А ведь я доверяла вам! – сказала она. – И все то время, пока вы пытались убить Перри, считала вас нашим другом. Я подозревала своего дядю, но вас – никогда!

Он проговорил сдавленным голосом:

– Что бы я ни наделал, мой отец не имеет к этому никакого отношения. Я ничего не признаю́. Арестуйте меня, если хотите. Лорду Уорту еще предстоит доказать свои обвинения.

Губы девушки задрожали.

– Мне нечего ответить вам. Ваша доброта, ваши проявления заботы обо мне – все это оказалось ложью! О, это ужасно!

– По крайней мере, мое отношение к вам не было ложью! – хрипло сказал кузен. – Оно было искренним, стало таковым… Но какой теперь смысл вести разговоры?

– Если вы столь отчаянно нуждались в деньгах, – запинаясь, проговорила Джудит, – почему ничего не сказали нам? Мы бы с радостью помогли вам выпутаться из беды!

Кузен Бенедикт поморщился, но граф обескураживающе заявил:

– Быть может, он так и сделал бы, но здесь, пожалуй, я могу кое-что добавить, моя воспитанница. Не думаю, что с доходом в двенадцать тысяч фунтов в год мистер Тавенер соблазнился бы мыслью стать вашим пансионером [122]. Могу я предложить, чтобы вы предоставили это дело мне, мисс Тавернер? Вам более нечего опасаться своего кузена, да и смысла продолжать дальше эту дискуссию я не вижу. Карета, которая отвезет вас обратно в Брайтон, уже должна ждать у порога. Я хочу, чтобы вы уехали в ней, предоставив мне закончить это дело по собственному разумению.