Бет Уайт - Креольская принцесса

Когда лодка приблизилась, Лиз опустила взгляд на свою юбку из полосатого выцветшего поплина серо-голубого цвета. Она просунула ее между ног и заткнула край за пояс, сделав из нее широкие штаны, что позволяло работать в воде, не намочив одежду. Волосы девушки были заплетены в косички, закрученные в два завитка, а руки поцарапаны острыми краями травы до самых локтей.

Лиз решила было броситься к дому и спрятаться за ним, чтобы мужчины подумали, что она ушла. Но потом вспомнила, что Рафаэль видел ее и в худшем виде. Он знал, что она тяжело работала, как настоящая рабыня, чтобы поддержать семью. Он также знал, что причуды и прихоти современных девушек ей были чужды, поэтому едва ли начнет относиться к ней хуже, увидев за таким занятием.

А если даже и начнет, то что? Почему ее должно волновать мнение испанского фата из Нового Орлеана?

Лиз бросила нож на влажную траву в корзине и принялась ждать, уперев ладонь в ноющую спину, пока лодка подплывет к пристани. Она наблюдала, как Рафаэль убрал весла, выбрался на пирс и схватил веревку, брошенную дедушкой, чтобы привязать к скобе.

Он подал старику руку, помогая выбраться из лодки, а потом повернулся к Лиз и улыбнулся.

– Hola, prima! [23] Смотри, кого я тебе привез!

Он просто неисправим.

– Дедушка! – воскликнула Лиз. – Я так рада видеть тебя! – Она повернулась и с трудом побрела к сухой земле, пока мужчины шагали по пирсу, оставив пирогу покачиваться на воде. – Что ты здесь делаешь? Я не верю, что ты переплыл залив!

Она засмеялась, когда дедушка обнял ее и закружил на месте. Он был, как всегда, сильным и решительным. Запах табака щекотал ноздри девушки.

– Твой молодой человек убедил меня, что рыбачить лучше с этой стороны.

Старик посмотрел через плечо на Рафаэля, который наблюдал за ними, скромно улыбаясь. Лиз уже успела привыкнуть к его улыбке.

Она перевела взгляд на деда.

– Он не мой молодой человек, – отрезала она, вспыхнув. – В любом случае я сегодня не могу рыбачить, я работаю!

Дедушка опустил Лиз на землю и взял за руки, внимательно осматривая ее наряд. Улыбнувшись и покачав головой, он усилием воли воздержался от комментариев.

– Ты можешь задержаться, чтобы пообщаться с дедушкой.

Рафаэль подошел поближе.

– Я бы на вашем месте был осторожен. Она кажется невинной, но неплохо управляется с ножом, а этот явно больше того, что она наставила на меня на пристани полгода назад.

Ланье удивленно посмотрел на испанца, но в этот момент Лиз взяла его за руку и повела к дому.

– Не обращай внимания на эти глупости. Пойдем, Жюстин покажет тебе младенца. – Она бросила на Рафаэля уничижительный взгляд. – Вы тоже можете к нам присоединиться.

– Вот так слова ранят мое сердце куда сильнее, чем любой кинжал, – картинно проговорил он, приложив ладонь к груди.

– Сколько их уже? – спросил дед. – Держу пари, что стоит Антуану взглянуть на женщину, и она тут же начинает рожать ему детей.

– Да ну, дедушка, – рассмеялась Лиз. – Реми четвертый, если не считать меня и Симона, конечно. Он такой миленький и уже начинает сам сидеть. Он что-то лепечет и улыбается, когда другие дети разговаривают с ним. Он чудный.

Ланье остановился возле ступенек в том месте, где доски начали гнить и проседать.

– Это опасно. Что, если кто-то из деток провалится? Антуан должен это исправить.

– Он отремонтирует. – Лиз переступила через прогнивший пол, а потом взяла деда за локоть, чтобы помочь подняться по ступенькам. – Я постоянно напоминаю ему. Ты так давно не посещал нас. Заходи, я заварю тебе чая. – Стараясь не стесняться бедной обстановки в доме, она повернулась к Рафаэлю. – Будьте осторожны, дон Рафаэль, тут…

– Я всегда осторожен, сеньорита, – весело ответил испанец. – Никогда не угадаешь, когда аллигатор решит пообедать твоими ботинками. Хотя я, возможно, мог бы исправить ситуацию, сшив туфли из его шкуры.

Как можно сердиться на такого человека? И чем же он занимался последние два дня? Она, конечно, не сидела дома, ожидая, пока он позовет ее, но он мог бы, по крайней мере, попытаться найти ее. Ну, раньше.

Она распахнула входную дверь, заглянула внутрь и осмотрела пустой зал.

– Жюстин? Ты где? – Она знала, что дети играют во дворе. Из одной из задних спален послышался шум. – У нас гости.

– Я меняю пеленки, – крикнула Жюстин. – Я сейчас буду. Кто там?

– Придешь и увидишь. Это сюрприз. – Она посмотрела на деда и прижала палец к губам. – Заходите, – шепнула она, махнув рукой деду и дону Рафаэлю.

Войдя внутрь, Рафаэль окинул взглядом небольшой зал, который был заставлен обшарпанной мебелью. На столе лежали наполовину готовые корзины. В углу стояли удочки. В своем синем камзоле, серебристо-сером жилете с орнаментом и серебряными пуговицами он выглядел как павлин в курятнике. Но он постарался расслабиться и тщательно все осмотреть.

Рафаэль подошел к корзинам и взял в руки одну из них, чтобы понять, как она была сплетена.

– Они прекрасны. Моей матери понравилась бы такая корзинка. В Новом Орлеане они бы разошлись, как горячие пирожки, если бы вы позволили мне продать их.

– У Жюстин золотые руки, это она их плетет, не я, – заметила Лиз, пожав плечами. – Я просто нарезаю траву для нее. – Тут она заметила в коридоре мачеху с малышом Реми на руках. – А вот и она. Спросите у нее.

– Что? – Как всегда, золотистые волосы Жюстин были собраны в большой узел, заколотый черепаховым гребнем. Ситцевое рабочее платье плотно облегало фигуру женщины. Она посмотрела на деда, который, улыбаясь, замер возле двери с шляпой в руке. Было видно, что она смутилась. – Месье Ланье! Антуан не говорил мне…

– Он не знает, что я здесь.

Старик Ланье посмотрел на Лиз, которая тяжело вздохнула. Люди, которых она любила, были в ссоре. Почему они не могли простить друг друга и помириться?

Она подумала, что ей самой придется улаживать эти вопросы.

– Жюстин, это дон Рафаэль, который возил меня на вечеринку к мадам Дюссой. Он заинтересовался твоими корзинами. – Она похлопала в ладоши и поцеловала маленького Реми в щечку, а потом взяла его на руки. – Пойдем, малыш, дедушка хочет с тобой поиграть!

Надеясь, что Рафаэль сможет отвлечь Жюстин, Лиз сунула дрыгавшего ножками малыша в руки опешившего деда.

– Не волнуйся, – засмеялась она, – его покормили и пеленки поменяли, поэтому пока он будет сухой.

Поняв, что они сами со всем разберутся, Лиз подхватила корзину и пошла по коридору. Так как Жюстин была занята, ей следовало присмотреть за другими тремя детьми.

Она нашла их под крыльцом. Шестилетний Люк-Антуан, самопровозглашенный генерал, которому надоело заставлять маршировать свои войска в лучших традициях французской армии, теперь присел на корточки и держал в руках ведро, пока пятилетняя Женевьева и трехлетний Дени сидели на земле и рыли в ней ямки погнутыми ложками. Недалеко валялись три коротких тростниковых стебля.