Дженнифер Доусон - Что это за игра?

– Самое минимальное, чего я ожидаю от женщины, с которой я сплю, это симпатия и уважение ко мне.

Его слова попали прямо в точку. Боевой задор Грейси мгновенно улетучился.

Он был прав. Она явилась сюда, чтобы его использовать, и разозлилась, когда он сказал «нет». Ее плечи поникли. Правда колола глаза. Он попал не в бровь, а в глаз. Она убедила себя, что это единственный способ решить их проблемы, но на самом деле она его хотела. Ну да, хотела его. А он ее отверг. Грейси к своему ужасу почувствовала стеснение в горле. «Боже, только не это!»

– Я поняла, – только и сумела пропищать она, потом развернулась и направилась к двери.

Чувствуя, что ей нужно отсюда убраться, она почти побежала к выходу. По дороге схватила с банкетки сумочку, потом схватилась за ручку двери, нажала ее и приоткрыла дверь. В лицо ей пахнуло прохладным воздухом летней ночи, и этот воздух пах свободой. Она открыла дверь шире, но дверь тут же захлопнулась.

Она оторопело заморгала и увидела перед собой сильную руку Джеймса. Ей не терпелось уйти. Стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, она проговорила:

– Ты принял решение. Больше говорить не о чем.

– Я не хочу, чтобы ты уходила вот так. Не стоит садиться за руль, когда ты расстроена.

У него был такой мягкий голос, чертовски мягкий, и такой понимающий, что Грейси захотелось заехать ему кулаком по физиономии. Но она только сжала руки в кулаки.

– Я не расстроена.

– Расстроена. И перестань спорить, чтобы мы могли поговорить.

Грейси хотелось ему возразить, но у нее не было сил.

– Нам не о чем говорить.

Он положил свои ладони, теплые и сильные, на ее голые руки выше локтя. На какую-то короткую безумную секунду ей захотелось прислониться к нему и растаять.

– Грейси, давай вернемся, сядем и поговорим об этом.

– Нет.

– Упрямица, – прошептал он у самого ее уха.

Грейси стиснула зубы.

– Ты отказался. И ты был прав, что отказался. Это была глупая затея.

Его пальцы сжались на ее руках. Грейси поморщилась.

– Как ты собиралась со мной спать, если ты не переносишь, когда я к тебе прикасаюсь?

– Не говори ерунду. – Она не знала, что еще сказать. – Это не имеет значения.

Он повернул ее напряженно застывшее тело. Грейси могла бы потребовать, чтобы он ее отпустил, и она достаточно хорошо его знала, чтобы сознавать, что он бы это сделал. Джеймс Донован не из тех мужчин, которые пользуются преимуществом в силе. Но ее губы оставались упрямо сомкнутыми. Она прислонилась к двери и посмотрела мимо Джеймса в теплое пространство, которое было его домом.

– Возможно, я был немного резковат. Позволь мне сделать вторую попытку.

Его кисть скользнула вверх по ее руке и легла на ее затылок. Грейси поежилась. Ошибки не было: от его прикосновения ее тело покрылось мурашками. Она отказывалась смотреть на него. Она даст ему высказать то, что он хочет сказать, а потом уйдет и больше никогда не вспомнит об этой катастрофе.

Его большой палец погладил изгиб ее шеи, как если бы он пытался ее успокоить, но она только еще больше напряглась.

– Если я буду когда-нибудь иметь удовольствие спать с тобой, я хочу, чтобы ты оказалась в моей постели потому, что хочешь там быть, а не потому, что пытаешься выкинуть меня из головы. Неужели это так трудно понять?

О, она хотела быть в его постели, еще как, но не знала, как в этом признаться. Только не сейчас, после всего, что было сказано. Старые привычки живучи. Она почувствовала на себе его пристальный взгляд, побуждающий ее посмотреть на него, и не смогла противиться его притяжению. Маленькие вкрапления голубого, перемешанные с зеленым в его глазах, горели холодным огнем. Грейси только и могла, что покачать головой.

– Кто ты?

– Если ты когда-нибудь захочешь это узнать, ты знаешь, где меня найти.

– О чем ты говоришь?

– Я тебя не отвергаю.

Он перевел взгляд на ее рот, задержал его там на некоторое время, потом поднял выше. Его пальцы все еще лежали на ее шее, они не давили, но ее кожа под ними стала горячей, прямо-таки пылала. Грейси знала, что отпечаток его прикосновения будет ощущаться еще долго после того, как он ее отпустит. Ее пульс забился чуть чаще. Она глотнула.

– А как ты это называешь?

– Корректировкой твоих ожиданий.

От этих слов Джеймса у нее тревожно засосало под ложечкой. Она поняла, что должна поскорее убираться отсюда.

– Понятия не имею, что это значит.

Он погладил большим пальцем ее шею, потом провел им вдоль ее челюсти, потом, надавив на подбородок снизу, приподнял ее голову.

– Пусть мы не живем в одном городе, но я ездил в Ривайвл в гости к Мадди, а ты приезжала сюда, и за это время я успел увидеть, как ты обращаешься с мужчинами. И я совершенно точно знаю, что во мне тебя так сильно раздражает.

У Грейси возникло неприятное чувство, что она не хочет это слышать, но она была слишком упряма, себе во вред, и все-таки спросила:

– И что же это?

– Ты не можешь мной управлять, и это тебе страшно не нравится.

Слова Джеймса попали в точку. Он был прав. Ее отношения с мужчинами всегда были легкими, и она полностью контролировала ситуацию. Да, она непринужденно улыбалась во весь рот, но всегда защищала себя. Именно такой порядок вещей ее устраивал. Но как ни пыталась она загнать в рамки Джеймса Донована, он отказывался подчиняться ее правилам. Он слегка приподнял уголки рта в улыбке и показал ту самую скрытую ямочку.

– Если тебе от этого станет легче, я тобой управлять тоже не могу, и мне это точно так же не нравится.

Это признание потрясло Грейси.

– Правда? – пробормотала она.

– Да.

Его взгляд снова опустился на ее рот.

– Я люблю порядок. И спокойствие. А ты – сама хаос и огонь.

У Грейси захватило дух. Казалось, само пространство между ними заполнилось сексом. Она открыла рот, сама не зная, что собирается сказать, но не успела произнести ни слова – он накрыл ее губы своими.

Грейси ошеломленно застыла. Его губы двигались, пальцы крепче сжали шею. В ней затеплилось желание, вытесняя унижение, от которого она чувствовала холод внутри.

Этот мужчина определенно умел целоваться. Она ожидала, что его рот будет прохладным, но он был горячим, он провоцировал на ответ, которого она не хотела давать, но не могла противиться силе его убеждения. Ее удивление растаяло, отступив перед желанием, и ее веки сами собой сомкнулись.

Язык Джеймса быстро скользил по ее губам, ища путь внутрь, и она забыла обо всем на свете. Забыла о его отказе. О его упрямстве. Забыла все пункты, по которым они друг другу не подходили. Она помнила только об этом поцелуе, давшем ей то, что весь день обещали его долгие, медленные взгляды. Она открылась ему. Его язык скользнул в ее рот и сплелся с ее языком. Она стала целовать его в ответ, забыв обо всем, кроме ощущения от его рта. Ее дыхание участилось.