Роберт Напп - Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история

Женщины-гладиаторы, что было редким явлением. На этом барельефе из Галикарнаса в Малой Азии Ахилла и Амазония сражаются за почетный приз. Британский музей, Лондон. Фото любезно предоставлено музеем

Неудивительно, что свободнорожденные молодые люди из простонародья, здоровые и сильные, добровольно шли в гладиаторы. Эта профессия, как никакая другая, предоставляла им большие возможности. Успешный гладиатор получал признание общества и славу, что льстило его самолюбию. В иерархическом античном обществе простому человеку было трудно, а порой просто невозможно улучшить свое материальное или социальное положение. Но гладиатор имел все, что ценилось всеми слоями общества: мужество, храбрость, стойкость, физическое совершенство и мастерство владения оружием. Проявляя храбрость на арене, он зарабатывал восхищение общества, ибо незаурядное мужество (то, что римляне называли virtus) ценилось гораздо больше богатства, происхождения и образования. Можно понять некоторое раздражение аристократов по поводу гладиаторов – их популярность и слава затмевали достижения элиты. Но, размышляя о профессии гладиатора, юноша и не думал нанести какой-то ущерб аристократии; его привлекали не только хорошие условия жизни и постоянный заработок, но и возможность общественного признания: «Мужчины обучаются и напрягают все силы для участия в мирских состязаниях и думают, что это день их почета и славы, если они побеждают на глазах у людей и в присутствии самого императора» (Киприан. Письма, 58.8).

В эпитафиях на могилах гладиаторов подчеркивалась их слава: «Я прославился среди людей сражением с оружием»; «У меня не было недостатка в известности среди людей» (Роберт, № 69 и 260). Они гордились своей силой, искусством, отвагой и победами над противниками. Они знали цену этой славы. Гладиаторы и те, кто стремился получить эту профессию, знали, что, как пишет Тертуллиан (О зрелищах, 22), «знатные римские дамы приносят [гладиаторам] в жертву свое сердце, а часто и само тело».

Когда победитель боя, увенчанный пальмовой ветвью, гордо стоял в центре арены, а со всех сторон к нему неслись восторженные крики толпы, какой честолюбец устоит перед искушением завоевать такую же громкую славу? За два дня до выступлений устраивался парад участников игр. Их энтузиазм и эффектная наружность вызывали желание последовать их примеру, как рассказывал Лукиан: «Следующим утром, проходя по площади, он увидел шествие, состоящее, по его словам, из видных юношей благородной осанки. На самом деле это были нанятые за плату гладиаторы, которые через два дня выступали во время представления» (Токсарис, или Дружба, 59/Гармон).

Один из двух друзей решил заработать таким способом деньги и заключил договор с ланистой. Хотя в жизни такое вряд ли случалось – гладиаторов довольно серьезно обучали драться, а не брали с улицы, – вид проходящих маршем рослых и видных юношей, безусловно, вызывал зависть молодых людей. На следующий после шествия день бойцы возлежали на ложах – а не сидели на обычных стульях за столом – и вместе вкушали церемониальный ужин cena libera, т. е. они могли есть все, что пожелают, нарушая специальную диету, которую они соблюдали во время тренировок. Весь этот день, который заканчивался роскошным пиршеством, они освобождались от тренировок и каких-либо запретов. Но не все гладиаторы настолько равнодушно относились к опасностям, ожидавшим их уже через несколько часов, чтобы беспечно наслаждаться отдыхом; большинство думало о своих семьях и имуществе: «Даже среди гладиаторов я замечаю, что те, кто еще не совсем оскотинился, а именно греки, перед тем как выйти на арену, хотя перед ними стоят роскошные блюда, предпочитают не услаждать свой желудок, а поручают своих женщин заботам друзей или дают свободу своим рабам» (Плутарх. Обычаи. Приятная жизнь невозможна, 1099В).

На последнем пиршестве, который являлся частью пышного зрелища и рекламы, позволялось присутствовать публике. Это показано в описании последнего ужина будущей святой мученицы Перпетуи, которую должны были казнить как преступницу (приговоренные к смертной казни преступники тоже принимали участие в этой трапезе): «Накануне казни, по тюремным обычаям, полагался даровой обильный ужин с выпивкой, во время которого осужденным разрешалось вести себя свободно и распущенно. Римляне считали этот обычай очень гуманным: по их понятиям, осужденному человеку надо дать возможность испытать какое-то наслаждение перед смертью. Но осужденные христиане этим обычаем воспользовались по-своему: они устроили хлебопреломление и вечерю христианской любви. Горячими молитвами и славословием Господу они завершали свой земной путь. Тюремщик Пудент, пораженный всем виденным и слышанным, обратился ко Христу… И Сатурний сказал: „Запомните хорошенько наши лица, чтобы вы могли узнать нас в день суда“» (Страсти святых мучениц Перпетуи и Фелицаты, 17).

Так что публика могла участвовать в пышном празднике и составить представление об участниках предстоящих сражений. Если бы в то время было принято раздавать автографы, то у зрителей могли бы быть миниатюрные мечи или глиняные шлемы, подписанные гладиаторами.

Поэтому успешный гладиатор вызывал у толпы восторг и признание своего превосходства. Сами гладиаторы с гордостью «рассказывали» об этом в своих эпитафиях: «Когда я стал победителем, зрители разразились громоподобным ревом»; «Я был любимцем собравшейся на стадионе толпы» (Роберт, № 55 и 124). Один гладиатор из Помпеи даже взял себе прозвище для арены Celadus, производное от греческого слова, означающего «Шумиха». У Августина есть живой рассказ о том, как арена увлекла молодого человека по имени Алипий:

«Не оставляя, конечно, того земного пути, о котором ему столько напели родители, он раньше меня отправился в Рим изучать право, и там захватила его невероятным образом невероятная жадность к гладиаторским играм.

Подобные зрелища были ему отвратительны и ненавистны. Однажды он случайно встретился по дороге со своими друзьями и соучениками, возвращавшимися с обеда, и они, несмотря на его резкий отказ и сопротивление, с ласковым насилием увлекли его в амфитеатр. Это были как раз дни жестоких и смертоубийственных игр. „Если вы тащите мое тело в это место и там его усадите, – сказал Алипий, – то неужели вы можете заставить меня впиться душой и глазами в это зрелище? Я буду присутствовать, отсутствуя, и таким образом одержу победу и над ним, и над вами”.

Два подсвечника в виде гладиаторских шлемов. Гладиаторов, которые пользовались огромной популярностью, изображали на самых разных предметах – от драгоценных стеклянных чаш и кубков для вина до обычных светильников с выгравированными на них сценками гладиаторского боя. Британский музей, Лондон. Фото предоставлено музеем