Карла Кэссиди - Запутанная история

В эту минуту разверзлись хляби небесные и полил дождь. И по лицу Оливии струились крупные капли. Дэниел обнимал ее, а она не могла сдержать рыданий.

Наконец подняла на него глаза:

– Надо вывести их оттуда. Освободи Лили. Она твоя дочь, Дэниел. Спаси ее.

Он замер, обнимавшие ее руки упали вниз.

– Что ты сказала?

Оливия вытерла слезы на щеках, а он впился в нее взглядом. Казалось, весь мир вокруг перестал для них существовать.

– Та ночь в Новом Орлеане… после нее родилась Лили. Она твоя дочь. – Оливия еще раз хлюпнула носом. – А теперь нужно, чтобы отец ее спас.

Ее отец. Сколько же ей точно сейчас? А эти зеленые глазенки, так похожие на его глаза? Боже, почему он раньше не догадался? Лили – его дочь. Кровь от крови и плоть от плоти.

Однако сейчас думать об этом было некогда. Иначе эмоции, совсем некстати, захлестнули бы его. Джимми дал им только пятнадцать минут для согласия с его требованиями.

Это время неумолимо и быстро таяло. Надо было срочно что-то предпринять и положить конец этому кошмару. Над их головой снова громыхнуло, и Дэниела осенило.

– Отведи отсюда всех людей, – сказал он Оливии. – И вызови тех, кто окружил дом.

– Ты ведь не собираешься принять его требования? – спросила Оливия, а ее глаза расширились от ужаса.

– Нет, но пусть он решит, что мы идем ему навстречу. Убери всех полицейских подальше. Доверься мне, Оливия. У меня есть план, но действовать надо быстро.

Через четыре минуты пространство вокруг дома опустело. Полицейские переместились на соседнюю улицу и там ждали распоряжений. Дэниел посмотрел на Оливию:

– Позвони Джимми. Скажи, что хочешь увидеть Роуз и Лили в окне. Что не можешь ни с чем согласиться, пока не увидишь их собственными глазами.

– А что ты собираешься делать?

– Надеюсь спасти мою дочь, – коротко ответил он и двинулся к дому, стараясь оставаться невидимым из окон. Сердце у него готово было выскочить из груди. Он крадучись обогнул дом и встал у задней стены.

Дэниел пригнулся у окна, за которым находилась спальня Лили. Он заглянул внутрь, свет в комнате не горел. Темнота была ему на руку, как и разразившаяся буря. А помешать могла охранная сигнализация. Если ее включили снова после того, как в дом проник Джимми, все могло закончиться очень плохо.

Если при попытке разбить стекло или открыть окно послышатся звонки тревоги, Джимми сразу все поймет. Он был перевозбужден и находился на грани отчаяния, а в таком состоянии человек способен на все. Дэниел надеялся лишь, что Оливия связалась с Джимми и тот согласился выполнить ее просьбу. А значит, Роуз, Лили и захвативший их преступник находятся в гостиной.

Осторожно, как профессиональный вор, он снял противомоскитную сетку и положил ее рядом на землю.

Лили была его дочерью. Эти слова стучали в его мозгу. Почему Оливия все ему не рассказала, как только приехала к ним в город? Почему раскрыла свой секрет, лишь когда встал вопрос о жизни и смерти ее близких?

Однако сейчас перед ним стояли другие проблемы. Надо было действовать, решительно и быстро. С колотящимся сердцем он ждал вспышки молнии и последующих раскатов грома.

Он вытащил револьвер, приготовившись ударить рукояткой по стеклу. Небо прочертила молния, и он встрепенулся, словно электрический разряд прошел через его тело. Прогремел гром, и в то же мгновение Дэниел разбил стекло рядом с защелкой окна.

Он замер в ожидании и через секунду облегченно выдохнул. Сигнализация не сработала. Очевидно, в суматохе после проникновения в дом Джимми никому не пришло в голову включить ее снова.

Раскаты грома приглушили звон разбитого стекла. Дэниел затаил дыхание, просунул руку внутрь и отомкнул защелку. Потом осторожно открыл окно и залез в спальню Лили.

Только оказавшись в доме, он задышал снова. С револьвером в руке подошел к дверному проему. Отсюда он мог увидеть всю гостиную.

Дэниел снова затаил дыхание. Стоило Джимми повернуться к нему, и все его усилия по вызволению заложников оказались бы тщетными.

Он выглянул из-за двери. Роуз сидела на диване, тихо всхлипывая. Джимми стоял у окна с поднятыми шторами и держал перед собой Лили, закрываясь ею словно щитом.

Ни ножа, ни какого-то еще оружия в руке у Джимми в эти секунды быть не могло. Сейчас или никогда, подумал Дэниел. Он выскочил из спальни:

– Джимми, все кончено!

Джимми резко обернулся, но Дэниел не стал медлить. Он выстрелил ему в правую ногу ниже колена. Джимми вскрикнул от боли и стал падать. Дэниел сунул револьвер в кобуру и бросился вперед, чтобы подхватить хлюпающую носом Лили.

Она обняла его за шею, обхватила ногами талию, крепко к нему прижалась и заплакала. Его ребенок! Его дочь! У него сжалось сердце.

– Я знала, что ты нас спасешь, Помощник! – наконец громко сказала она, чтобы быть услышанной, несмотря на стоны Джимми.

Роуз вскочила с дивана и обняла их обоих.

– Пойдемте отсюда, – сказал Дэниел. Он подошел к входной двери, приоткрыл ее, махнул ладонью и крикнул: – Мы выходим! – Он взял за руку Роуз, прижал к себе Лили, и они вышли во двор.

Оливия стояла у поворота к их дому, а с неба посыпались наконец крупные дождевые капли. Увидев Дэниела с Лили на руках, она бросилась к ним.

– Слава богу! – воскликнула она, взяв у него Лили.

Дэниел отвел их на лужайку, подальше от дома, подальше от опасности. Затем вытащил телефон, чтобы позвонить своим товарищам.

Бо вместе с несколькими полицейскими вошел в дом. Он посмотрел на лежащего человека, которого долгие годы считал своим другом:

– Я делал все возможное, чтобы тебе помочь.

– А у меня твои подачки вызывали отвращение, – ответил Джимми. – И я обрадовался, когда все посчитали тебя убийцей Шелли. Ликовал, когда ты решил уехать из города. Я уничтожил тебя.

Бо мрачно усмехнулся и мотнул головой:

– У меня есть жена, которая любит меня и которую люблю я. Я поставил на ноги бизнес, который сам прежде создал. Ты не меня уничтожил, Джимми. Ты уничтожил самого себя.

К этому времени подъехала «скорая помощь». Джимми под охраной увели. Врачи займутся его раной, а после выздоровления он предстанет перед судом за убийство Шелли Синклер.

Все закончилось. Преступление было раскрыто. А Дэниел узнал, что у него есть дочь. Эмоции захлестывали его. Он подошел к своей машине и сел за руль. Подождал немного, завел двигатель и уехал прочь.

Надо было собраться с мыслями. Как следует все обдумать. Он чувствовал себя несправедливо обиженным и до удивления беззащитным. И прежде всего он нуждался в уединении, чтобы спокойно раскинуть мозгами. Решить, чего он хочет и что должен сделать как мужчина, как отец такой чудной дочери.

Тайное стало явным. Оливия проснулась на рассвете с этой мыслью. И решила, что получилось все не так уж плохо. Вольно или невольно, однако момент для признания она выбрала удачно.