Надя Хашими - Пока не взошла луна

«Собери достойный урожай, сынок».

– Я… Я очень любил отца, – запинаясь, сумел произнести Салим.

– Я знаю. Ты задаешь вопросы и хочешь получить ответы. Это естественно. Так поступил бы и твой отец.

Салим вспомнил, что раньше старик обмолвился еще кое о чем.

– Мою маму вы тоже знали? – спросил он, справившись с голосом.

– Твоя мама… Ее зовут… Ох, память подводит. Как ее зовут?

– Ферейба.

– Ах да, Ферейба-джан.

Но Салиму показалось, что он и не забывал ее имени.

– Очаровательная молодая женщина. Как я уже говорил, я помню, что она работала учительницей. С ней каждый ученик и каждый урок становились особенными. Знаешь, в юности жизнь круто обошлась с ней. Но она не позволила, чтобы несправедливость испортила ей характер. Если встретишь когда-нибудь кого-то из ее учеников, узнаешь, какой учительницей она была. Ты можешь ею гордиться.

– Как вы познакомились с ней?

– Скажем так, я был другом ее дедушки. У него был красивый, щедрый сад, всему Кабулу на зависть. Но когда она повзрослела, я видел ее все реже и реже. Я рад был узнать, что она счастлива в браке с твоим отцом. Я гордился их успехами. Знаешь, сынок, ты удачливый. Ты унаследовал черты обоих родителей.

Удачливый… Если бы Салима попросили охарактеризовать себя, вряд ли бы он выбрал это слово. За последний год он чувствовал себя каким угодно, только не удачливым.

– Что ж, сынок, я вижу, что ты прошел нелегкий путь. Но как ты попадешь в Англию?

– Пока не знаю, но лучший способ, наверное, через туннель. Я был в порту – заборы слишком высокие. Даже не представляю, что делать. Почти всех там ловят.

Старик встал и устремил взгляд на тот берег канала. Отсюда легко можно было различить течения, узкие полоски воды, отличавшиеся по цвету от основной массы. В глубинах океана словно бы пролегли тайные пути.

– Сынок, даже если гора очень высока, через нее можно перейти.

Мальчики из лагеря пребывали в неизвестности две недели – более напряженное время, чем годы, проведенные в нелегальных странствиях. В течение этих двух недель седобородый собеседник Салима куда-то исчез. Салим спрашивал о нем Ажмаля, но тот лишь пожал плечами и ответил, что не знаком с каждым из сотен афганцев в этом поселении.

Ежедневно возле лагеря останавливались машины. Какие-то мужчины в ветровках и тщательно выглаженных брюках осматривали местность. Они на что-то показывали, делали пометки в папках-планшетах и фотографировали, а потом пожимали друг другу руки и разъезжались в разные стороны. Что-то явно затевалось.

И тогда группа беженцев разработала план. Они рассчитывали, что во время праздника, который должен был отмечаться через несколько дней, большинство охранников будут дома, с семьями. Останутся лишь минимально укомплектованные группы, да и те не смогут уделить дежурству должного внимания, учитывая праздничное угощение и выпивку, без которой наверняка не обойдется. Что это за праздник, никто в лагере точно не знал да и не задумывался над этим. Лишь одно имело значение: если французы-охранники будут заняты празднованием, на многое их не хватит.

Они говорили об этом каждый день, процеживая мелочи, чтобы осталось главное – четкий план.

– Если мы все пойдем одновременно, скольких смогут поймать? Некоторых, наверное, но большинство перейдут.

– Вот видишь! Ты сам говоришь, что некоторых поймают.

– Каждый день несколько человек пытаются пробраться. А скольким это удается? У нас шансов намного больше. «Джунглям» вот-вот конец. Может, это реальная для нас возможность.

Салим и сам это обдумывал. Он решил, что план неплохой, но мысль штурмовать туннель вместе с сотнями беженцев его смущала. Раньше он всегда переходил границу один, стараясь привлекать как можно меньше внимания.

Салим внимательно прислушивался к обсуждению – ему хотелось услышать мнение, которому он бы мог довериться. Но голос, которого так не хватало, не долетал до его слуха.

«Решай что-то, – говорил себе Салим. – Время идет. Денег надолго не хватит».

На закате лагерь гудел. Люди суетились, не в силах усидеть на месте. Салим и Ажмаль наблюдали за происходящим со стороны.

– Судя по всему, они все запорют в самом начале, – заметил Ажмаль, – это просто безумие!

Салим кусал губы. Он еще не решил, идти ли со всеми, но тоже не мог усидеть на месте.

– Может быть. А может, и нет.

Он решился внезапно. Заскочил в лачугу, схватил рюкзак и закинул его на плечи.

– Пожелай мне удачи, брат. Кто знает… Может, я и вернусь. Но я должен хотя бы попытаться!

В четверть двенадцатого беспорядочная толпа, человек сто, двинулась к туннелю. Оранжевая луна низко висела над горизонтом. Беженцы разделились на группы и разговаривали шепотом. Кто-то шутил, чтобы разрядить напряжение, но большинство угрюмо молчали.

Салим торопился, чтобы не отстать от последних в толпе.

Дорогу Салим знал. Несколько раз, сидя на вершине холма, он смотрел на вход в туннель, однако приблизиться к нему не хватало смелости.

Идущие впереди остановились у металлических ограждений. В трех местах здесь были выломаны брусья, и проломы словно приглашали беженцев идти дальше. Салим протиснулся через них, морщась от боли, когда железо впивалось в спину.

Бетонные входы в туннель находились в долине, окруженной поросшими травой холмами, и широко разевали свои пасти для поездов, ходивших в обоих направлениях. Железнодорожные пути терялись в темноте дыр. Въезды для автомобилей и поездов разделяло специальное ограждение. Всю долину, забранную в камень, бетон и металл, освещали ряды прожекторов.

Сегодня машины ходили редко.

Салим потирал замерзшие руки. Хорошо, что один из соседей по лагерю дал ему парку. Темные тени бежали к входу, высматривая охранников и со страхом ожидая сирен и вспышек света. Но было тихо.

«Иди за ними. Они скоро будут в Англии. Это твой шанс».

По двое-трое беженцы проникали в туннель и исчезали в темноте. Салим стоял за деревом и наблюдал за беглецами, но к туннелю не приближался – нервы шалили. Наконец он ударил кулаком по стволу.

«Хватит уже! Я иду с ними».

И как раз в тот момент, когда он решил отбросить страхи и воспользоваться удачей, которая сама плыла в руки, послышались крики. Вспышки белого света разорвали легкую оранжевую дымку. Подлетели три полицейские машины и, взвизгнув тормозами, остановились у входа. Замелькали электрические фонари.

У Салима упало сердце. Беженцев было очень много. Не один час их выводили со скрученными за спиной руками, сломленных неудачей. Беглецы рассчитывали, что поймают лишь некоторых, но вышло намного хуже. Насколько мог судить Салим, поймали по крайней мере половину. Все, что пережили эти люди, все деньги, затраченные на путь сюда, все опасности, все ночи без крыши над головой – все было впустую.