Народное творчество - Песни славянских народов

Бреда встала, чуть день загорелся;
Она ходит по двору, бродит;
Отперла высокое окошко,
На равнину вниз поглядела.
Как взглянула на ровное поле,
Видит мгла сбирается над полем.
«Встань-ка, встань, моя мать дорогая!
расскажи скорее, растолкуй мне:
От воды ли та мгла поднялася?
От горы ли она от высокой?
Али тучу, полную градом,
Из под неба к нам буря пригнала?»
Мать печально с постели вставала,
Мной дочери своей говорила:
«Не с воды та мгла поднялася,
Не с горы она, не с высокой,
И не тучу, полную градом,
Из под неба к нам буря пригнала:
Это – коней турецких дыханье;
По земле идет оно мглою.
Их полна зеленая равнина.
По тебя приехали турки.
Отчего же ты так побледнела?»
От испугу Бреда побледнела,
А от горя чувства потеряла.
«Что скажу я тебе, моя мати:
Не давай меня за-муж за чужого!
Турок зол, а свекровь еще злее:
Слух идет по целому краю,
Что на свете нет её хуже.
Восемь жен у сына уморила,
И меня уморить захочет:
Опоит в вине каким зельем,
Изведет, отравит меня хлебом.»
– «Ты послушай, дитя дорогое,
Что скажу я тебе на это:
Как захочет свекровь опоить-то,
На зеленую траву вино вылей,
Опрокинь на камень на серый,
Из которого делают известь;
Поднесет она хлеба да с ядом,
Ты отдай его щенку молодому.»
Как застонет Бреда, заплачет,
Своей матери так отвечает:
«Когда станешь приданое готовить,
Станешь класть в сундук мой дубовый,
Ты возьми мой белый платочек,
Положи в сундук его сверху:
Прежде всех мне его будет нужно,
Завязать чтобы на́ сердце рану.»
А еще Бреда говорила:
«Что скажу тебе, милая мати!
Как приедут сюда эти турки
И на землю с коней соскочат,
Посади ты их за стол пообедать;
Ты напой, накорми их досыта.
Как зачнут они напиваться,
Станут спрашивать молодую Бреду,
Тогда ты пошли за мной, мати,
И отдай меня злому турку!»
Стала мать приданое готовить,
Стала власть в сундук свой дубовый,
Как наехали турецкие сваты
И на землю с коней соскочили;
Мать за стол посадила их обедать,
Накормила их, напоила.
А как зачали сваты напиваться,
Еще стали просить они Бреду.
Скоро мать по нее посылала,
Отдавала ее злому турку;
За обед они ее посадили,
Дорогое вино с нею пили.
Привели тут коня молодого;
На коня того Бреда садится.
Они скачут по ровному полю,
Только вьётся вслед мгла густая
От дыханья коней турецких.
На бегу бредин конь спотыкнулся,
Спотыкнулся, седло покачнулось;
А в седле был кинжал запрятан –
Бреде в сердце он вонзился.
Молодой жених с коня сходит,
С коня сходит, сам говорит сватам:
«Это мать моя сделала злодейка!
Восемь жен у меня уморила,
И теперь уморить хочет эту;
Без неё я жив не останусь!»
Молодой жених продолжает,
Слуге малому приказ отдает он:
«Что скажу тебе, слуга мой проворный:
Ты поправь седло милой Бреде.»
А слуга на ответ ему молвит,
Говорит, жениху поперечит:
«Кто недавно цаловал Бреду,
Тот пускай и седло поправляет.»
Жениха к себе Бреда подзывает:
«Жених милый, что тебе скажу я!
Ты поди отопри сундук мой,
Ты достань мне там белый платочек:
Завяжу я платком этим рану.»
А еще Бреда говорила:
«Ты скажи мне, жених ты мой милый,
Далеко ль до города осталось?»
– «Не горюй, дорогая Бреда!
Скоро кончатся наши невзгоды:
Вот уж видна золотая стрелка,
И серебряны видны ворота.»
И спешат они по ровному полю,
Будто птица в воздухе несется,
Только вьётся вслед мгла густая
От дыханья коней турецких.
Как приехали они в белый город,
То на землю с коней соскочили;
Их свекровь во дворе дожидалась;
Молодой она Бреде говорила:
«Далеко по нашему краю
О твоей красоте слух несется;
Но лицо твое не столько румяно
Как молва о нем ходит но свету.»
Вот поит она молодую Бреду,
Пирогом ее угощает:
«Станешь пить ты красные вина,
расцветет лицо твое румянцем;
Станешь есть пирогов моих белых,
Снова будешь ты белее снегу.»
Бреда пить вино не стала,
На зеленую траву проливала,
Опрокинула на камень на серый,
Из которого делают известь –
И в минуту трава погорела,
И в минуту камень распался;
А пирог отдала собаке –
И собака околела на месте.
Говорила Бреда свекрови:
«Что скажу тебе, немилая свекровка!
Далеко по нашему краю
О твоей слух несется о злости;
Только злость твоя хуже гораздо,
Чем молва о ней ходит по свету.
Восемь жон ты у сына уморила,
И меня опоить захотела,
В пироге подала мне отраву.»
Жениху Бреда говорила:
«Ты послушай, что скажу тебе, милый!
Где приют для меня в твоем доме?
Где покой мой писанный – спальня?
Где постель у тебя постлана́ мне?»
А свекровь говорит ей на это:
«Никогда мне на мысль не вспадало,
Чтобы где-нибудь был такой обычай,
Чтобы где молодая невеста
Для себя бы покой попросила
И постель бы свою посмотрела.
Только есть у нас такой обычай,
Что невеста за печками смотрит.»
Как повел жених ее в спальню,
Показал он ей две постели.
Бреда в белую постелю ложилась,
Развязала на́ сердце рану
И в последний раз говорила:
«Лейся, лейся, кровь, ты из сердца!
Я пошлю тебя в матери милой,
Ей на память по мне отошлю я.
Про меня уж она не услышит
И меня самоё не увидит.»

Гой, Влетава! что ты волны мутишь,
Сребропенные что мутишь волны?
Подняла ль тебя, Влетава, буря,
Разогнав с небес широких тучу,
Оросивши главы гор зеленых,
Разметивши глину золотую?
Как Влетаве не мутиться ныне:
Разлучились два родные брата,
Разлучились и враждуют крепко
Меж собой за отчее наследье:
Лютый Хрудош от кривой Отавы,
От кривой Отавы златоносной,
И Стятлав с реки Радбузы хладной,
Оба братья, Кленовичи оба,
Оба Тетвы славного потомки,
Попелова сына, иже прибыл
В этот край богатый и обильный
Через три реки с полками Чеха.
Прилетела сизая касатка,
От кривой Отавы прилетела,
На окошке села на широком,
В золотом Любуши стольном граде,
Стольном граде, светлом Вышеграде,
Зароптала, зарыдала горько.
Как сестра касатки той родная
Эти речи в доме услыхала –
Позвала княжну Любушу в город
Учинить великую расправу,
Звать на суд её обоих братьев
И решить их дело по закону.
Шлет послов княжна из Вышеграда
Святослава кликать из Любины,
От Любины белой и дубравной;
Лютобора витязя, что правил
На холме широком Доброславоком,
Где Орлицу пьёт синяя Лаба;
Ратибора с Керконош высоких,
Где дракона ярый Трут осилил;
Радована с Каменного Моста,
Ярожира от вершин ручьистых,
Стрезибора от Сазавы злачной,
Саморода со́ Мжи среброносной,
Кметов, лехов и владык великих [19],
И Стяглава и Хрудоша братьев,
Что за отчину враждуют крепко.
Как собрались лехи и владыки
В Вышеграде у княжны Любуши,
Всякой стал по сану и по роду.
К ним тогда княжна в одежде белой
Вышла, села на престоле отчем,
На престоле отчем, в славном сейме.
Вышли две разумные девицы,
С мудрыми судейскими речами;
У одной в руках скрижали правды,
У другой же меч, каратель кривды;
Перед ними пламень правдовестник,
А за ними воды очищенья.
Начала княжна такое слово
С золотого отчего престола:
«Гой вы, кметы, лехи и владыки!
рассудите братьев по закону,
рассудите братьев, что враждуют
Межь собой за отчее наследье.
Вы скажите нам святую правду
От богов всеведцев присносущих:
Вместе ль станут без раздела править,
Иль на части равные раскинут.
Гой вы, кметы, лехи и владыки!
Приговор мой разрешите ныне,
Коли вам по разуму придется;
А не то – закон поставьте новый:
Да рассудит разлученных братьев.»
Поклонились лсхи и владыки,
И пошли про это разговоры,
Разговоры тихие меж ними,
В похвалу речей княжны Любуши.
Лютобор, что проживал далече,
На холме широком Доброславском,
Встал и начал к ней такое слово:
«О, княжна ты наша в Вышеграде,
На златом отеческом престоле!
Мы твое решенье рассудили;
Прикажи узнать народный голос.»
И тогда собрали по закону
Девы-судьи голоса́ народа,
И в сосуд священный положивши,
Лехам дали прокричать на вече.
Радован от Каменного Моста
Голоса́ народа перечислил
И во всем сказал решенье сейма:
«Сыновья враждующие Клена,
Оба Тетвы славного потомки,
Попелова сына, иже прибыл
В этот край богатый и обильный
Через три реки с полками Чеха!
Ваше дело так решилось ныне:
Управляйте вместе без раздела!»
Встал тут Хрудош от кривой Отавы,
Закипела желчь в его утробе,
Весь во гневе лютом он затрясся
И, махнув могучею рукою,
Заревел к народу ярым туром:
«Горе, горе молодым птенятам,
Коль ехидна в их гнездо вотрется!
Горе мужу, если он попустит
Управлять собой жене строптивой!
Мужу должно обладать мужами,
Первородному идет наследье!»
Поднялась Любуша на престоле,
Молвя: «кметы, лехи и владыки!
Мой позор свершился перед вами –
Так творите ж ныне суд и правду
Меж собою сани по закону:
Править вами не хочу я боле!
Изберите мужа, да приимет
Власть над вами он рукой железной,
А руке моей, руке девичьей,
Управлять мужами не под-силу!»
Ратибор, что с Керконош высоких,
Встал и к сейму речь такую начал:
«Нам не след искать у немцев правды,
По святым у нас законам правда:
Принесли ту правду наши предки
Через три реки на эту землю.»