Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Нет, не делают.

— Не будь ребенком, — устало произнесла Сюзанна. — Все делают.

— А мои родители нет. — Здесь Тони повысил голос, он не знал, почему ему хотелось так яростно отрицать это, но чувствовал, что это как-то связано с тем животным стоном, который пытался изобразить Альберт Баркер. — И не говори даже этого, — настаивала на своем Сюзанна.

Он чувствовал, что вот-вот расплачется, и уже ненавидел непрошенную гостью с ее разговорами.

— Ты грязная, — вырвалось у него, — грязная девчонка.

— Не обзывайся, — предупредила она.

— Ты грязная девчонка, — повторил Тони.

— Можешь пойти посмотреть сам, — сказала Сюзанна. — Но на этот раз не с твоим папой.

— Ты врешь, — сопротивлялся Тони.

— Кино! — Сюзанна пренебрежительно махнула рукой. — Кино бывает только по выходным. Они могут говорить тебе что угодно, правда ведь, и ты поверишь. Ну и младенец! — И она резким жестом показала куда-то позади себя. — Пойди к домику его сестры и посмотри через окно, как я это делаю, и сам увидишь, вру я или нет.

Тони неловко замахнулся на нее телескопом, но девочка была проворной и сильнее его. Они некоторое время вырывали друг у друга телескоп. Сюзанне удалось выхватить прибор из его рук и бросить его на пол. Они остановились лицом друг к другу, стараясь отдышаться.

— Не смей трогать меня, — предупредила Сюзанна и презрительно оттолкнула Тони. — Ребенок, — сказала она. — Глупый маленький ребенок. И не забудь свои очки. — И развернувшись на каблуках, она зашагала прочь, покачивая бедрами в тугих джинсах.

Тони отвернулся, стараясь сдержать слезы. И сам не зная, зачем он направился в дом, в мамину комнату и сел на ее кровать. Комната была наполнена запахом ее духов и специальным мылом, которое она заказывала из Нью-Йорка. Потом он вскочил и снова вышел на веранду. Было спокойно и тихо, облака спустились еще ниже, и озеро стало еще более серым и зловещим. Он стоял там в тишине некоторое время, потом соскочил с крыльца и побежал через лес, вдоль берега озера к дому сестры Джефа.

Когда Люси с Джефом подошли к коттеджу, было уже почти совсем темно. Сквозь просвет между облаками проглядывало солнце, садившееся за вершины гор, его холодные прямые лучи, придавая озеру свинцово-розовый оттенок. С противоположного берега доносились звуки горна. Они казались более далекими, чем обычно, дрожащие и приглушенные плотным туманным воздухом. На Люси был плащ, наброшенный как накидка на плечи, которая жесткими старомодными складками окутывал ее фигуру, Джеф шел немного позади. Люси взошла на две ступеньки крыльца и остановилась, прислушиваясь к горну. Она начала снимать плащ и Джеф поспешил помочь ей избавиться от жесткой брони, повесив плащ не стул и не торопясь повернув женщину к себе. Она слегка кивнула, улыбнулась ему, склонив голову набок. В неясном закатном свете лицо его казалось выражало четыре-пять различных эмоций, будто он так до конца и не понимал, кем был в тот момент — победителем или побежденным, был ли он счастлив событиями сегодняшнего дня или огорчен тем, что все закончилось. Медные звуки с другой стороны озера замерли, и Люси подойдя к столику, взяла лежащую там пачку сигарет.

— Где бы я ни находился, — сказал Джеф, давая ей прикурить, — с этого времени горн всегда будет будить во мне воспоминания.

— Шшш, — сказала Люси.

Джеф отбросил в сторону спичку и внимательно посмотрел на Люси, вглядываясь в миндалевидные серые полузакрытые глаза, таившие улыбку и неразгаданную тайну Востока, хранящие секрет, который никогда никому не раскрыть, он разглядывал ее полные нежные губы, которые без помады почти сливались с ее загорелым лицом.

— О, Боже, — тихо прошептал он. Не обнимая ее, юноша медленно и нежно провел рукой по ее бедру, ласково погладил живот. — Прекрасное место, прошептал он.

Люси засмеялась.

— Шшш, — еще раз напомнила она.

Она словила его руку, поднесла к губам и поцеловала его ладонь.

— Сегодня ночью, — начал Джеф.

Люси целовала кончики его пальцев легкими короткими прикосновениями губ, как целуют руку ребенка.

— Вот и все, — сказала она. — Тони, — позвала она. — Тони, ты где? — Ответа не было и она повернулась к Джефу. Он уже схватил перчатку и мяч, которые час тому назад были небрежно брошены Тони и увлекся подбрасыванием мяча и отработкой задних ударов. — Он, наверное, еще не вернулся из похода, — предположил Джеф. — Не волнуйся. Он придет к обеду.

— Я пойду в дом и переоденусь, — сказала Люси.

Джеф положил перчатку и мяч на пол.

— Пожалуйста, не уходи. Останься здесь. Не нужно переодеваться. Мне очень нравится это платье. — Он прикоснулся к легкой ткани в том, месте где она облегала ее стройное бедро. — Я безумно привязан к этому платью.

— Ладно, — согласилась Люси. — Будем делать все, что ты хочешь, потому что… — Она запнулась.

— Почему? — спросил Джеф.

— Потому что тебе двадцать лет, — сказала Люси.

— Чертовски уважительная причина, — пошутил Джеф.

— Ничего лучше не могу придумать, малыш, — легко ответила она и легла в гамак, откинувшись на подушки и свесив ноги на пол. Джеф не спускал с нее глаз, следя за движением ее откинутой головы, за полузакрытыми от дыма глазами.

— О, Боже, — пробормотал молодой человек.

— Прекрати повторять все время «О, Боже», — попросила Люси.

— Почему?

— Это все меняет. Ты добьешься того, что я начну чувствовать себя виноватой. И сядь, пожалуйста. Не нужно. Не нужно призраком стоять надо мной.

Джеф сел на пол, опершись спиной на стойку гамака, склонив голову к ее животу.

— Мне нравится быть твоим призраком.

— Только в определенные часы дня, — уточнила Люси. Она погладила его по голове кончиками пальцев, потом опустила руку на его затылок. — Какая прелесть, ты не должен отпускать длинные волосы.

— Хорошо, — согласился Джеф.

Люси провела рукой по голове юноши.

— У тебя четкая упрямая форма головы, — сказала она.

— Правильно.

— И волосы у тебя пахнут как у Тони, — продолжала она. — Как запах самого лета. Сухо и солнечно. Когда мужчины взрослеют, их волосы пахнут совсем по-другому. Сигаретами, заботами, усталостью, парикмахерской.

— Как пахнет усталость? — поинтересовался Джеф.

Люси задумалась.

— Так же как аспирин на вкус, — наконец определила она. — Будь я мужчиной, я занималась бы любовью только с семнадцатилетними девочками, блестящими, пухленькими, совсем новенькими.

— Если бы я был мужчиной, — возразил Джеф. — Я бы занимался любовью только с тобой.

Люси усмехнулась.

— У тебя прекрасные манеры! Признавайся, сколько у тебя было девочек? — Одна.

— О, — удивилась Люси. — Значит две, если считать меня.