Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Крейг засмеялся.

— Чему ты смеешься? — удивилась она.

— Сам не знаю. Просто так. Что за новость?

— Я покидаю Париж.

Против всякой логики ему показалось, что удар направлен на него.

— Почему?

— Мы открываем филиал в Сан-Франциско. Последнее время много молодых ездит с Востока к нам и обратно. Обмен стипендиями и все такое. Несколько месяцев мы вели переговоры с местной организацией, и наконец все уладилось. Выбор пал на меня. Стану этаким неофициальным окном на Пробуждающийся Восток.

— Париж без тебя будет уже не тот.

— Как и я без Парижа.

— И как ты к этому относишься?

— К жизни в Сан-Франциско? Красивый город, и, я слышала, культурная жизнь в нем бьет ключом, — иронически пояснила она. — Да и детям это пойдет на пользу. Хотя бы английский подтянут. Должна же мать время от времени заботиться, чтобы дети совершенствовали свой английский!

— Вероятно, — вздохнул он. — Когда собираешься перебраться?

— Этим летом. Через месяц-другой.

— Я потерял еще один дом, — заключил Крейг. — Придется вычеркнуть Париж из своих маршрутов.

— Какая верность! — насмешливо воскликнула Констанс. — А Сан-Франциско, значит, включишь? Говорят, там есть неплохие рестораны.

— Слышал, — отозвался он. — Буду наезжать туда. Иногда.

— Иногда, — повторила она. — Что ж, не может ведь женщина требовать всего сразу, правда?

— Основы продолжают меняться, — вместо ответа сказал Крейг.

Позже, гораздо позже Констанс призналась:

— Не стану притворяться, будто безумна рада тому, что ты сегодня сказал. Но мы уже не дети. Не можешь же ты ожидать, что я устрою тебе сцену или выброшусь из окна и тому подобное, верно?

— Нет, конечно, нет.

— Как уже сказано, особой радости я не испытываю. Но я безумно рада многому другому в наших отношениях. Можешь сделать мне одолжение?

— Разумеется.

— Скажи: «Я люблю тебя».

— Я люблю тебя, — повторил Крейг.

Она затушила сигарету, уронила халат на пол, легла рядом и положила голову ему на грудь.

— Хватит разговоров. Приступ болтливости прошел.

— Я люблю тебя, — прошептал он в ее спутанные волосы.

Они спали едва ли не до полудня и проснулись под звуки птичьего пения. Солнечные брызги расплескались по комнате. Констанс позвонила в Марсель, выяснила, что деньги из Сент-Луиса на выкуп Юноши еще не прибыли, а начальник отдела по борьбе с наркотиками будет только завтра. Они решили остаться в Мейраге еще на день, и Крейг не позвонил в Канны, чтобы сообщить, где находится. Этот день принадлежит им одним.

На следующее утро оказалось, что денег по-прежнему нет. Им было хорошо вместе, и они пробыли в деревушке еще сутки.

Расставаясь с ней в марсельском отеле, Крейг пообещал, что в понедельник поведет ее обедать в Париже. Констанс обнадежила его, что есть все шансы к вечеру вытащить Юношу из тюрьмы. Если же ничего не получится, она вернется в Париж и предоставит беднягу его судьбе. Достаточно она бездельничала на юге. Для работающей женщины такое баловство недопустимо.

— Черт возьми, Джесс! — орал в трубку Клейн. — Я десять раз пытался до вас дозвониться. Где вы сейчас?

— В Касси, — устало пояснил Крейг.

На обратном пути он решил пообедать и позвонил из портового ресторанчика. Гавань была голубая, нарядная, как игрушка. Сезон еще не начался, и во всем облике городка было нечто сонное, заторможенное, яхты накрыты брезентовыми чехлами. Кажется, все жители отправились обедать.

— Касси, — повторил Клейн. — Как только тебе понадобится кто-то, он тут же оказывается в Касси. Где это чертово место?

— На полпути между Марселем и Каннами. О чем вы хотели со мной поговорить?

— Кажется, я все для вас устроил. Именно об этом и хотел потолковать. Когда вы будете в Каннах?

— Через три-четыре часа.

— Я буду у себя. Весь день с места не тронусь.

— Не сделаете мне одолжение? — спросил Крейг.

— Какое именно?

— Позвоните Мерфи от моего имени и попросите приехать к вам в пять часов.

Крейг почувствовал, что Клейн колеблется. Даже, похоже, поперхнулся: на другом конце провода послышалось нечто вроде кашля.

— Зачем вам понадобился Мерфи? — допытывался Клейн.

— Хочу, насколько это возможно, пощадить его чувства.

— Это что-то новенькое! Клиент, желающий пощадить чувства агента! — фыркнул Клейн. — Мне бы такого клиента.

— Я щажу чувства не агента, а друга, — возразил Крейг.

— Мерфи, разумеется, читал сценарий.

— Разумеется.

— И сказал, что не будет с ним возиться.

— Да.

— Что ж, — нерешительно согласился Клейн, — если вы настаиваете.

— Думаю, так будет лучше для всех. Впрочем, если вы не хотите говорить о делах в присутствии посторонних…

— Черта с два! Да я бы говорил о делах в присутствии хоть самого папы! Я позвоню Мерфи.

— Вот и молодец.

— Конечно, молодец! Несмотря на все злобные сплетни.

— Буду в пять, — пообещал Крейг и повесил трубку.

Он не солгал, утверждая, что хочет позвать Мерфи только из дружеских чувств. Он желал также, чтобы тот присутствовал при начале переговоров. Крейг знал, что он плохой защитник собственных интересов: не любит и не умеет выговорить для себя условия повыгоднее, а Мерфи всегда обеспечивал ему надежную защиту. Кроме того, на этот раз переговоры будут нелегкими. Да, он написал «Три горизонта», вовсе не имея в виду личную выгоду или желание обогатиться, но по собственному опыту многолетней работы в кино знал, что чем больше тебе заплатят, тем легче добиться своего в других вопросах. Хотя старое правило «деньги против искусства» продолжает действовать, Крейг давно обнаружил, что в кино, особенно в его случае, часто применимо другое: «деньги умножают искусство».

Крейг вышел на улицу и сел за столик с видом на гавань. Он оказался единственным посетителем. Как хорошо, спокойно, уютно быть единственным посетителем, смотреть на залитую солнцем голубую воду, думать об обеде и Клейне, который весь день с места не сойдет. Попросив анисовой водки в честь рыбаков и виноделов Касси, он не спеша принялся просматривать меню.

В конце концов он заказал дораду, бутылку белого вина и пригубил водку. Ее лакричный вкус напоминал о близости Средиземного моря, о сотнях таких же томительно-жарких, ленивых дней. Время, проведенное с Констанс, словно исцелило душу, и сейчас Крейг с нежностью думал о ней, хотя знал, что, если когда-нибудь упомянет об этом в ее присутствии, она придет в ярость. Ну и пусть. Люди недостаточно нежны друг с другом. И хотя часто твердят, что любят друг друга, но на самом деле пытаются лишь использовать друг друга, следить друг за другом, довлеть друг над другом, терзать друг друга, уничтожать друг друга, оплакивать друг друга. Они же с Констанс наслаждались друг другом достаточно часто, и слово «нежность» в применении к ним ничуть не хуже любого другого.