Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Но когда они остановились перед «Карлтоном», Мерфи сказал:

— Джесс, у тебя есть еще один экземпляр сценария? Хотелось бы перечитать его. Просто понять, почему я оказался таким дураком.

— Завтра пришлю, — пообещал Крейг. — Передай привет Соне.

Когда Мерфи вышел из «симки» и направился к своему автомобилю, Крейг отметил в нем поистине разительные перемены. Важная походка, повелительный вид… он казался властным, огромным, грозным… горе тому, кто перейдет ему дорогу.

Крейг невольно ухмыльнулся, увидев, как друг втискивается в большой черный «мерседес».

В вестибюле отеля толпился народ: мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях, одетые для вечернего показа в зале фестиваля.

Крейг, по привычке проталкиваясь к стойке портье, огляделся в поисках Гейл Маккиннон. То и дело попадались знакомые лица, и среди них Джо Рейнолдс, но Гейл не видно. Синяки Рейнолдса местами пожелтели, что отнюдь его не украсило. Он что-то горячо говорил Элиоту Стейнхардту. У лифта стоял здоровенный светлобородый парень, и Крейг почувствовал его взгляд. Пока Крейг забирал почту и ключ от номера, парень подошел ближе.

— Мистер Крейг?

— Да.

— Я Бейард Патти.

— Да?

— То есть… я приятель Энн. Из Калифорнии.

— А, здравствуйте!

Крейг протянул руку, и она тут же утонула в медвежьей лапище Патти.

— Очень рад знакомству, сэр, — скорбно пробормотал Патти.

— Где Энн? — осведомился Крейг. — Сейчас отыщем ее и пойдем выпьем.

— Именно об этом я хотел с вами поговорить, мистер Крейг. Энн уехала.

— То есть как это уехала? — встрепенулся Крейг.

— Уехала, и все. Сегодня утром. Оставила мне записку.

Крейг обернулся к портье:

— Моя дочь съехала?

— Да, месье. Сегодня утром.

Крейг просмотрел почту. От Энн ни слова.

— Она оставила свой новый адрес?

— Нет, месье.

— Патти, может, вам она написала, куда едет?

— Нет, сэр. Зовите меня Бейард, пожалуйста. Она просто исчезла.

— Подождите меня здесь, Бейард, — попросил Крейг. — Может, она оставила записку у меня в номере.

Но и там он ничего не обнаружил. Пришлось снова спуститься вниз. Патти торчал около стойки, как огромный, лохматый, верный ньюфаундленд.

— Ну что? — выдохнул он при виде Крейга.

Тот покачал головой.

— Она особенная, — заверил Патти. — Я только вчера приехал. Летел через полюс.

— Думаю, неплохо бы нам выпить, — решил Крейг. Рядом с этим гигантом, шагавшим рядом с ним по коридору, он чувствовал себя настоящим карликом.

На Патти были голубые джинсы, футболка и легкая коричневая ветровка. Он действительно немного прихрамывал, отчего еще более бросался в глаза среди смокингов и драгоценностей.

— Вижу, вы все хромаете, — заметил Крейг.

— О, вы и об этом знаете, — обрадовался Патти.

— Энн сказала.

— А что она еще говорила обо мне? — спросил Патти с детской обидой, совершенно невероятной для мужчины таких размеров и роста.

— Ничего особенного, — дипломатично промямлил Крейг. Не стоит повторять высказывания Энн о бородатом ребенке из Сан-Бернардино.

— Говорила, что я хочу на ней жениться?

— Кажется, да.

— Надеюсь, вы не считаете, что в желании мужчины жениться на любимой женщине есть нечто ужасное или порочное?

— Нет.

— Полет через полюс стоил мне целого состояния, — признался Патти. — А виделся я с ней всего несколько часов: она даже не позволила мне остановиться в том же отеле. И тут — бах, наутро записка, мол, уезжаю, прощай. Как по-вашему, она вернется?

— Понятия не имею.

Все столики были заняты, поэтому пришлось стоять у бара, среди орд жаждущих посетителей. И тут знакомые лица.

— Поверьте, — утверждал какой-то молодой человек, — британский кинематограф подписал себе смертный приговор.

— Наверное, мне следовало надеть костюм, — встревожился Патти, смущенно озираясь. — Такое шикарное место. Костюм у меня есть.

— Совершенно не обязательно, — успокоил его Крейг. — Теперь никто не обращает внимания на одежду окружающих. Всего на две недели здесь собирается истинно свободомыслящее общество.

— Ну да, так я и поверил, — мрачно буркнул Патти и заказал мартини. — С моей ногой одно хорошо: можно пить мартини.

— То есть как?

— Теперь не приходится следить за спортивной формой и тому подобной чушью. Вот что я скажу вам, мистер Крейг: когда я узнал про свое колено, сразу легче стало. Намного. Хотите знать, почему?

— Если вы не против.

Крейг, потягивая виски, заметил, что Патти одним махом ополовинил стакан с мартини.

— Сразу понял, что больше не придется играть в футбол. Зверская игра. А я-то с моими габаритами просто не набрался духу уйти добровольно. И еще: когда я почувствовал, что колено хрустнуло, подумал: «Теперь и во Вьетнам не загребут». Думаете, это непатриотично?

— В общем, нет.

— Когда я вышел из больницы, — продолжал Патти, вытирая тыльной стороной ладони мокрую бороду, — решил, что наконец имею право просить Энн выйти за меня. Теперь между нами уже ничего не стояло. Кроме нее самой, — с горечью добавил он. — Какого дьявола она так настроена против Сан-Бернардино, мистер Крейг? Она вам не говорила?

— Что-то не припомню, — солгал Крейг.

— Она дала мне доказательство своей любви, — воинственно объявил Патти. — Самое убедительное, которое только может дать девушка. Не далее как вчера днем.

— Да, она мне говорила, — промямлил Крейг, хотя упоминание о вчерашнем дне неприятно укололо его. Очень неприятно. Самое убедительное доказательство. А какое доказательство дал он сам вчера днем в Мейраге? Мальчик выражается так, словно принадлежит викторианской эпохе. Почему-то это его тронуло. Энн не была так осторожна в выборе слов, когда затронула эту тему.

— Мне придется вернуться в Сан-Бернардино, — неожиданно выпалил Патти. — Я единственный сын. У меня четыре сестры. Младшие. Мой отец всю жизнь работал как вол, чтобы создать свой бизнес. Он один из самых уважаемых жителей города. И что же, я должен заявить ему: «Ты всю жизнь колотился впустую»?

— Я нахожу ваши суждения совсем неглупыми, — заверил Крейг.

— А Энн другого мнения, — скорбно сообщил Патти.

Он прикончил коктейль, и Крейг повторил заказ, гадая, как лучше избавиться от мальчишки. Если музыка — пища для любви, то Патти — школьный оркестр, играющий школьный же гимн в перерыве футбольного матча. Он невольно усмехнулся.

— По-вашему, я глуп, мистер Крейг? — спросил Патти, заметивший, как дернулись его губы.

— Вовсе нет, Бейард. Просто у тебя и Энн, по-видимому, разные системы ценностей.

— Думаете, она изменится?

— Все люди меняются, — уверил Крейг. — Только не знаю, станет ли она на твою точку зрения.

— Угу. — Патти повесил голову, так что борода веером легла на грудь. — Не хотелось бы говорить это ни одному отцу, но, видите ли, я застенчив и никогда не полезу к девушке первым. Ваша дочь сама со мной заигрывала.