Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Где вы работаете?

— Я консультант по вопросам управления.

— Что это такое?

— Наша страна порабощена менеджерами, а я даю им рекомендации.

— Нельзя ли подробнее?

— Мы ходим по фабрикам и конторам, изучаем бухгалтерские книги, расспрашиваем служащих и вселяем ужас в их сердца.

Майкл подумал, что еще никогда так не говорил. Почему-то с этой едва знакомой женщиной он мог делиться любыми мыслями, какие приходили ему в голову.

— Почему ужас?

— Потому что мы — ловчие хорьки, вооруженные компьютерами, статистикой, знаниями и бездушием. Мы охотимся за некомпетентностью, растратами, хищениями, кумовством, учим, как утаивать доходы от государства, помогаем фирмам, не придающим должного значения такому важному рычагу нашего общества потребления, как связи с вашингтонской верхушкой. Мы, воинствующие поборники эффективности, советуем, что необходимо изменить, какие драконовские меры принять. Иногда после нашего вмешательства компании напоминают поле битвы после сражения — всюду тела жертв, заводы закрыты, президенты и председатели правлений летят со своих постов, старики выброшены на улицу.

— Вы хорошо знаете свое дело?

— Меня считают восходящей звездой.

Это было правдой. Месяц назад старый Корнуолл сказал, что очень доволен им, назвал Майкла лучшим сотрудником фирмы и фактически обещал сделать его младшим компаньоном, как только кто-нибудь уйдет в отставку.

— Послушать вас, все это выглядит не очень-то привлекательно, — заметила Трейси.

— От бизнеса и не требуется, чтобы он был привлекательным. Все наше обаяние мы бережем для вечеров и уик-эндов.

— Пожалуй, в сегодняшнем мире без вас не обойтись, — задумчиво сказала она, — но каково сознавать, что по вашей вине люди остаются без работы…

Он пожал плечами:

— Так устроена жизнь. Я лишь выполняю служебный долг. Мы славимся объективностью, ее-то от нас и ждут. Мы консультанты по вопросам управления, а не Армия спасения. Идя на работу, мы оставляем сердца дома.

— Вы сейчас играете. Я не верю, что вы такой бесчувственный. Наверное, вы не любите свою работу.

— Люблю, не люблю — какое это имеет значение? — тихо произнес он и добавил более оживленно: — Теперь, когда вам известно про меня все самое худшее, признайтесь, дорогая мисс Лоуренс, в каких грехах могли бы исповедаться вы?

— Во-первых, — сказала она, потягивая вино, — я вовсе не мисс Лоуренс.

— Да? — Он почувствовал, как тело налилось тяжестью.

— Я пока замужем. Миссис Альберт Ричардс. — Она улыбнулась. — Не огорчайтесь. Я развожусь.

— Сколько лет вы прожили с мужем?

— Два года. Это наша общая ошибка.

— Чем он занимается?

— Он театральный режиссер. Совсем как сегодняшняя пьеса — бездна таланта, а ума ни на грош. К тому же у него гипертрофированное «я». Он говорит, это необходимо в его деле. Но не в семейной жизни.

— Где он сейчас?

— Удален на безопасное расстояние. Руководит солидным театром на Среднем Западе. Посылает мне хвалебные статьи. Он там знаменитость. За тысячу миль друг от друга мы с ним друзья.

Ее небрежный нью-йоркский тон не понравился Майклу, она напоминала ему знакомых деловых женщин, которые карабкаются наверх и стараются доказать, что могут быть сильнее мужчин. Ей не идет так держаться, подумал Майкл, слишком она красива и женственна.

— А чем вы зарабатываете на жизнь?

— Я дизайнер. Рисую узоры для тканей, обоев.

— И хорошо получается?

— Неплохо. — Она пожала плечами. — На хлеб хватает. Меня ценят. Вы, наверное, не раз сидели в кресле, обитом моей тканью.

— Довольны своей работой?

— Думаю, больше, чем вы, — с вызовом сказала она. — Да, я люблю ее. За радость творчества.

Трейси улыбнулась. У нее была обворожительная улыбка, естественная, почти детская, вокруг глаз собирались прелестные крохотные морщинки, но улыбалась она редко, словно ей было безразлично, нравится она окружающим или нет.

— Итак, — сказал он, — вступительная часть завершена.

— Вступительная к чему? — Внезапно ее голос стал жестким.

— Я имею в виду биографию. Идем дальше.

— И куда? — решительным тоном спросила Трейси.

Теперь настала его очередь пожать плечами:

— Все зависит от нас.

— Вы чересчур опытны, — сказала она.

— Почему вы так считаете?

— Умеете говорить с женщинами. Все по плану. Немного тихой музыки, хорошо отрепетированная ария, и вот мы уже в постели.

— Возможно, вы правы, — задумчиво произнес он. — Извините. Но поверьте, ни с кем на свете я не говорил так, как сегодня с вами. Убей меня Бог, я и сам не понимаю, почему это сделал. Надеюсь, вы мне верите.

— Это тоже звучит заученно, — упрямо сказала она.

— Я начинаю думать, что вы для меня слишком крепкий орешек.

— Может быть. — Она поставила бокал. — А теперь мне пора домой. Завтра рано вставать.

— В субботу?

— Я приглашена за город.

— Как и следовало ожидать, — сказал он. — Я тоже приглашен завтра за город.

— Как и следовало ожидать, — улыбнулась она.

Майкл рассмеялся.

— Но я не поеду, — сказал он.

— В таком случае и я остаюсь.

Он удивленно покачал головой:

— Ваши движения слишком стремительны для меня. Любая команда НХЛ примет вас с распростертыми объятиями. Я просто сбит с толку.

— Завтра я свободна.

— По счастливому совпадению… — начал он.

— Приходите ко мне в час дня. Выпьем по бокалу. Потом пойдем в уютный маленький ресторанчик неподалеку. Ну что, встаем?

Он оплатил счет, они поднялись, направились к выходу. Мужчины смотрели на нее, а женщины — на Майкла.

Они поймали такси, и Трейси назвала Майклу номер своего дома на Шестьдесят седьмой улице. Он дал адрес шоферу.

— А я живу на Шестьдесят шестой улице, — сказал Майкл. — Это знак свыше.

— Знак чего?

— Не знаю. Просто знак.

В машине они сидели поодаль друг от друга. Когда такси подъехало к шикарному перестроенному особняку, где находилась ее квартира и студия, Майкл попросил шофера обождать и проводил Трейси до парадного.

Отперев замок, она повернулась к нему:

— Спасибо за спагетти и вино. Я рада, что тетя почувствовала себя усталой.

— Спокойной ночи. До завтра.

— Вы не поцелуете меня на прощание?

— Я не знал, что мы зашли так далеко, — упрямо сказал он.

В ресторане Трейси удалось поставить его на место, и он не хотел давать ей новых преимуществ.

— Ну, не говорите глупости. — Она потянулась и поцеловала его.

Губы у Трейси были мягкие, душистые. Он не обнял ее.

— Пока, — небрежно бросила она, распахнула дверь и исчезла.

Он посмотрел на закрытую дверь, спустился по ступенькам к такси и дал шоферу свой адрес. Заводя машину, таксист обернулся и сказал с ирландским акцентом: