Томас Рид - Избранные произведения. Том II

— Требуется мне верный друг, да не для себя самого, для человека, который попал в беду.

— Кто попал в беду? — спросила девушка, глядя на него с тревогой, которая не укрылась от зоркого взгляда Грегори.

— Хороший человек, благородный. Ты-то должна знать, про кого я говорю!

— Почему я должна знать? Откуда?

— Так, значит, ты ничего не слыхала, что случилось нынче утром в Каменной Балке?

Бет не могла выговорить ни слова. Но ее испуганный взгляд, которым она ответила «нет», ясно говорил об ее чувствах.

— Так, значит, ты не слыхала, как мастера Голтспера схватили, связали и увезли кирасиры капитана Скэрти? Ничего не слыхала?

— О! — в ужасе простонала Бет. — Так вот о чем он говорил! Я должна была догадаться! О Боже, так вот что это значит!

— Кто говорил? О чем?

— Уэлфорд! Уилл Уэлфорд! Ох, негодяй!

— Ты называешь его негодяем… А отец твой? Он не считает его негодяем?

— Он сам увидит, когда узнает об этом! О Боже, мастера Генри схватили! И кто же? — его смертельный враг! И все это наделал Уилл Уэлфорд, я уверена в этом!

— Почему ты так думаешь, девушка?

— Он сам сказал вот только что. Он так и сказал, что он это подстроил.

— Кому он сказал? Твоему отцу?

— Нет, мне. Обозлившись, когда уходил. Отец слышал, только он был… он уже почти спал и не понял. А если бы он…

— Ты думаешь, он возмутился бы, как и ты?

— Конечно, я в этом уверена!

— Верно. Я и сам так думал.

— Схватили! А куда же они его увезли? Что они с ним сделают? Скажите, скажите мне!

— Скажу, когда сам узнаю. А это и есть то самое дело, которое меня сюда привело. Я вижу, старика сейчас и будить не стоит. От этой голландской водки он до вечера не очухается. Значит, надо что-то делать без него. Я так думаю, ты можешь мне помочь не хуже его, а пожалуй, даже и лучше.

— А что надо сделать? О, если я только могу чем-нибудь помочь мастеру Голтсперу, я так буду счастлива!

— Ну, вот и хорошо. Ты должна знать, что я друг мастеру Голтсперу. Я их старый слуга, у них в доме жил. Я жизнь свою готов отдать, только бы вырвать его из лап этих кирасиров! Я знаю, этот их капитан поклялся его на плаху отправить, и он это сделает, если мы не сумеем освободить мастера Голтспера! Вот для этого-то мне и нужна твоя помощь, Бет.

— Говорите, чем я могу помочь! Я все готова сделать! — с жаром ответила девушка.

— Ну, тогда не будем терять время. Я было хотел потолковать с твоим отцом, думал, он что-нибудь присоветует, да, пожалуй, мы можем начать и без него. Тебе придется пойти в Бэлстрод — они ведь туда увезли мастера Генри. Проберись как-нибудь в дом. Тебя ведь там знают?

— Да-да! Я могу свободно приходить и уходить. Никто ничего и не заподозрит!

— Ну вот, а я этого не могу — ни в том доме, да и ни в каком другом, сказал, многозначительно ухмыльнувшись, Гарт, — а то я бы, пожалуй, и сам сходил. Но ты это лучше меня сделаешь. Так вот, постарайся узнать прежде всего, собираются ли его везти в Лондон, и если да, — то когда повезут. Узнай еще, в какой части дома его поместили, потому что его, конечно, держат под замком. Ну вот, разузнай все, что сможешь, а потом возвращайся сюда и все мне расскажи. Может, к тому времени, как ты воротишься, твой старик проспится и в мозгах у него прояснится, а тогда он, гляди, что-нибудь и придумает.

— Сейчас же побегу! — сказала Бетси, выходя на крыльцо.

— Вот-вот! Иди, не задерживайся. Для мастера Генри дорога каждая минута… Стой! Я немножко пройду с тобой. У меня еще дельце есть в этих местах, я с ним покончу, пока ты вернешься. Пойдем вместе, покуда наши дороги не разойдутся… Прощай, Дик Дэнси! Храпи себе на здоровье да отсыпайся поскорей — ты нам очень понадобишься!

И Грегори Гарт вышел из дома вслед за девушкой, которая, торопясь поскорее разузнать о Голтспере, уже ушла далеко вперед.

Им недолго было идти одной дорогой. На расстоянии примерно полусотни шагов от хижины тропинка разветвлялась: одна, более утоптанная, вела к бэлстродскому парку; другая, по которой, по-видимому, редко кто ходил, заворачивала к дому Уилла Уэлфорда.

Дочь Дика Дэнси пошла по первой — вернее, не пошла, а побежала, потому что она через минуту уже скрылась из глаз.

Бывший грабитель, проводив ее взглядом, свернул на другую тропинку. Но, не доходя до хижины Уэлфорда, он остановился около высокого падуба, росшего у самой тропинки. Пошарив в кармане, он вынул складной нож и принялся срезать одну из самых толстых его веток; когда ему наконец удалось отделить ветку от ствола, он стал обстругивать ее ножом, пока она не превратилась в хорошую, крепкую дубинку. По бормотанью Грегори нетрудно было узнать, для чего предназначалась эта дубинка.

— Я его убивать не стану, — бормотал он, срезая ножом самый большой сучок, — хоть он и заслуживает этого, а может, еще кое-чего и похуже. Но я ему так всыплю, что он у меня потом носа из дому не высунет и не посмеет никому пакостить, пока я здесь по соседству! Его гнусную рожу нечего бояться испортить. Я его так разукрашу, что его собственная мать, если она у него есть, и та не узнает! В другой раз не пойдет шпионить или помогать кому в этом деле — будет помнить Грегори Гарта!.. Славная дубинка! — одобрительно промолвил он, с удовлетворением разглядывая обструганный гладкий сук. — Вот если бы на нем сучки остались, так я, пожалуй, не поручился бы за череп мастера Уилла, какой он у него ни есть крепкий!.. Ну, вот и готово, можно двигаться. Ага! Вот его грязный хлев! Надеюсь, свинья тут!

Подойдя к крыльцу, он остановился и прислушался.

— Прекрасно! — вскричал он. — Скотина здесь! Ишь как хрюкает! Черт побери, вот это храп! В этом Вепсейском лесу здорово спят! Ну вот, я его сейчас разбужу, он у меня не обрадуется!

И он решительно шагнул в хижину, но тут же остановился, глядя на распростертое тело спящего лесника.

Уэлфорд лежал на низкой дощатой кровати, растянувшись на спине, раскинув руки и ноги, мертвецки пьяный. Рядом с ним на полу, на расстоянии вытянутой руки, стояла глиняная фляга. Грегори не без любопытства заглянул в нее и обнаружил, что она пуста.

— Украл в подвале Каменной Балки, — заметил он, потянув носом и разглядывая флягу со всех сторон. — По запаху слышу — джин! Готов присягнуть, что это из той самой партии вин, что хранятся в подвале мастера Генри в таких же флягах! Мы ему сейчас за это покажем!

И Гарт замахнулся своей дубинкой, но вдруг, словно спохватившись, медленно опустил руку.

— Нет! — вскричал он. — Я сперва растолкаю его да выложу все, что я о нем думаю. Если у него есть еще какие-нибудь человеческие чувства, я его пристыжу. Сделаю ему сперва духовное поучение, как говорит приходской священник из Челфонта. Эй ты, проснись! — закричал он, толкая спящего концом своей дубинки. — Поднимайся, скотина! Уж солнце на полдень идет. Вставай, говорят тебе!