Томас Рид - Избранные произведения. Том II

Неудивительно, что теперь мы начинали беспокоиться и даже сожалеть, что вообще решились на эту экскурсию. Собираясь в путешествие, мы оба приняли меры предосторожности, переодевшись в мексиканские наряды, и так как я знал, что похож на мексиканца, о чем мне не раз говорили, то за себя не опасался. Но вот Криттенден таким сходством не мог похвастать. У него было румяное лицо и волосы рыжие, как морковь.

Мы находились в глубине болотного лабиринта, посреди тростников и других водных растений, которые высоко поднимались над нашими головами, вез нас человек с совсем не дружелюбной наружностью, совершенно нам не знакомый! Он может отвезти нас куда угодно, даже в логово разбойников, и там нас убьют без малейшего сожаления!

Но зачем ему так поступать?

Именно это нас немного успокаивало. Если не считать некоторой грубости при нашей первой встрече, я ничем его не оскорбил; он же со своей стороны неоднократно говорил о какой-то услуге, которую я ему оказал. Эту загадку еще предстояло разрешить, и поскольку гребец обещал по пути рассказать, в чем дело, я решил, что пора воспользоваться его обещанием. Возможно, это развеет наши опасения.

— Я бы с радостью, сеньор капитан, — ответил рыбак на мою просьбу. — Но дело в том, — продолжал он, бросив взгляд на Криттендена, — что услуга, оказанная вашим превосходительством, носит личный характер и я могу говорить о ней только с вами наедине. Надеюсь, вы не станете настаивать и подождете другой возможности.

Конечно, я не стал настаивать, хотя его отказ еще больше обострил мое любопытство. К тому же его ответ не развеял наши опасения, напротив, лишь усилил их.

Хуже всего было то, что мы не могли открыто разговаривать друг с другом, даже знаками. Потому что лодочник сидел на корме лицом к нам и все время смотрел на нас. Правда, возможно, он не понимал языка, на котором мы говорим. Но мошенник казался очень сметливым и, вполне вероятно, нахватался английских слов от наших солдат.

К этому времени мы оставили главный канал, по которому добрались до озера Чалько, и свернули на север по одному из меньших acalotes. Лодочник сказал, что этот путь ведет нас к нужному месту. Проток извивался, поворачивал во все стороны, как мы могли судить по солнцу, которое вначале светило нам в лица, а потом — в спины.

Уже три часа мы пробирались зарослями, и это усиливало сомнения. Я помнил, что молодой индеец говорил, будто их жилище недалеко от Тлалхуака. А мы проплыли уже три или четыре лиги [159] Лига равна 4,828 км. , миновав поселок, и по-прежнему ни следа чинамп!

Повторив лодочнику слова индейца, я в ответ услышал шепот, предназначенный только мне:

— Ах! Сеньор капитан, этот muchachito вас обманул. Конечно, ему так велела сестра. Она хочет, чтобы вы пришли, и потому сказала, что расстояние небольшое. — Потом громче, словно обращаясь к нам обоим, добавил: — Осталось недолго. Через час наше путешествие кончится.

— Еще час?!

— Si, сеньор. Ведь это совсем немного!

— Но у нас останется совсем мало времени, чтобы до ночи вернуться в город.

— Неужели ваши превосходительства хотят сегодня вернуться?

— Конечно!

— Caramba! Я этого не знал. Я думал, вы проведете ночь с семейством на чинампах.

— Ничего подобного мы не думали и сейчас не собираемся.

— Что ж, caballeros, мы сможем вернуться сегодня в город, хотя и поздно. Если ваши превосходительства обещают не задерживаться, в плавучих садах, я сумею отвезти вас назад. Но среди цветов так хорошо, особенно в обществе очаровательной muchacha. Оказавшись там, El Capitan, я считаю, вы передумаете и останетесь до утра, алькальд, очень гостеприимен, а Королева…

— Гребите! Побыстрей! — гневно прикрикнул я, рассерженный его неоднократными намеками, которые вызывали у меня отвращение.

— О, конечно, — ответил он, бросив на меня взгляд, скорее сердитый, чем послушный, и делая вид, что усердно берется за весла.

Полдень давно миновал, и мы с товарищем начинали думать, что придется провести ночь вне города. Маловероятно, что мы до утра сумеем вернуться. Тем более, что небо все затянулось тучами. Будет нехорошо, если мы не явимся на службу вечером. Что касается меня, то будучи старшим офицером части, расквартированной на Лас Вигас, я занимал независимое положение. Но вот Криттенден, не рассчитывавший на долгое отсутствие, даже не подумал получить у своего командира разрешения на отлучку. А его командир был строгим поборником дисциплины и мог очень рассердиться. Однако сейчас уже ничего нельзя было сделать, и мы приняли решение больше об этом не думать.

— Mira! Las Chinampas! (Смотрите! Чинампы!) — воскликнул наш лодочник. Посмотрев вперед, мы наконец увидели знаменитые «плавучие сады».

Зрелище было необыкновенным. Лодка оказалась на полукруглой водяной улице диаметром примерно в милю. Вдоль всей улицы на почти равных расстояниях располагалось два десятка тростниковых хижин, или чозас, очевидно, обитаемых, потому что над большинством поднимались столбы дыма.

Подплыв ближе, мы увидели, что каждая хижина стоит на собственном участке, и перед каждым домом расположен сад. Сады разграничены каналами. Перед каждым домом большая плоскодонка и, кроме того, почти везде еще одна лодка, поменьше, скиф или каноэ. Владельцы суетятся возле лодок или плавают в них между садами, некоторые возделывают участки. У дверей хижин стоят или сидят смуглые черноволосые женщины всех возрастов, большинство в свободных рубашках или сорочках, едва прикрывающих грудь. Рядом играют дети; гладкая коричневая кожа придает им сходство с маленькими бронзовыми только что отлитыми статуэтками.

Наш лодочник уже сообщил, что чинампа дона Тито находится в дальнем конце ряда и нам придется миновать все остальные, чтобы добраться до нее. Легкие волны, поднимаемые нашим скифом, заставляли покачиваться весь ряд садов, а самые близкие поднимались и опускались, как лодки на волне большого корабля.

При виде нас обитатели островков — мужчины, женщины и дети — подбегали к самому краю участков и удивленно рассматривали нас, как будто незнакомцы здесь — редкое зрелище. А мне многие из этих людей показались знакомыми, что вполне вероятно. Ведь большинство садовников продавали свои цветы на рынке и должны были неоднократно проплывать мимо Лас Вигас по пути на Меркадо де Сан Доминго. Впрочем, они сохраняли молчание, да и мы не заговаривали с жителями этой трансатлантической Венеции, предварительно не встретившись с их дожем. Вскоре мы увидели чинампу большего размера, чем остальные, с внешне более респектабельной хижиной — явно жилищем местного алькальда.

— Вот куда мы направлялись, caballeros, — сказал лодочник, указывая через плечо. — Сейчас я вас высажу; а потом попрошу разрешения у ваших превосходительств ненадолго отлучиться. На другой стороне живет мой старый друг, и я хочу с ним немного поболтать. На чинампе я вам не нужен, — с усмешкой добавил он. — Капитан, конечно, предпочтет обойтись без меня.