Томас Рид - Избранные произведения. Том II

Потом все трое инстинктивно повернулись к морю, и одно и то же восклицание сорвалось с их уст:

— Бедняга старый Билль!

— Право, нам следовало бы захватить его с собою, — проговорил Теренс, с трудом переводя дыхание. — Неужели мы не могли бы спасти и его?

— Конечно, могли бы, — отвечал Гарри, — если бы только знали, что нам придется так мало плыть.

— Ну, а что если нам попробовать вернуться… может быть, нам и удалось бы еще…

— Нечего и думать! — перебил его Колин.

— И это говоришь ты, Колин?! А еще считаешь себя самым лучшим пловцом из всех нас… Не стыдно тебе… — послышались восклицания двух остальных мичманов, желавших во что бы то ни стало спасти старого матроса.

— Если бы я надеялся спасти его, я сам первый бросился бы сейчас к нему, — отвечал Колин, — но только это ни к чему не приведет! Идемте!..

Печально опустив головы, побрели они к берегу, не переставая оплакивать своего товарища, покинутого ими только потому, что они не знали, что берег так близко. Теперь он уже наверное утонул и погребен под волнами прилива.

Наконец они остановились. Море все еще кипело вокруг них, хотя воды было не больше чем по колено. Так простояли они больше двадцати минут, смотря на кипевшее вокруг них море и с грустью замечая, что прилив продолжается. Вода должна была подняться, по крайней мере, на один метр со времени отплытия их с отмели. На этом основании они вывели печальное заключение, что старый моряк, должно быть, уже утонул.

Затем они потихоньку направились к берегу, все еще озабоченные участью своего спутника, о котором думали больше, чем о своем собственном положении.

Не успели они сделать и десятка шагов, как вдруг крик позади них заставил их поспешно обернуться.

— Эй! Подождите! — кричал голос, раздавшийся, по-видимому, из глубины океана.

— Это Билль! — воскликнули одновременно все три мичмана.

— Это я, детки, я! Я страшно устал и теперь немного передохну. Потерпите немножко, и я через пять минут подойду к вам!.. Дайте мне только взять рифы моего марселя.

Мичманы были очень обрадованы и удивлены внезапным появлением того, кого они уже считали мертвым. Они просто не верили своим ушам. Между тем, все сомнения должны были рассеяться при виде Билля, который вдруг вышел из воды.

— Это и в самом деле он! — вскричали мичманы.

— Ну конечно! А то кого же еще думали вы увидеть? Быть может, старого Нептуна или морскую сирену?.. Ну, давайте руку, товарищи! Биллю, видно, на роду не написано утонуть.

— Но как это тебе удалось, Билль? Прилив ведь все еще продолжается…

— Я приплыл к вам на настоящем маленьком плоту, который и вы все отлично знаете. Это тот самый обломок мачты, который донес нас до песчаной косы.

— Наша мачта?

— Она самая. Как раз в ту самую минуту, когда я готовился испустить последний вздох, что-то ударило меня по голове, да так сильно, что я сразу пошел ко дну; но это «что-то» оказалось нашей брамреей. Я, само собою разумеется, недолго думая, взобрался на нее и просидел на ней до тех пор, пока не почувствовал, что ноги мои достают до дна.

Мичманы крепко пожимали руку старому моряку, поздравляя его с чудесным спасением, а затем все четверо направились к берегу.

Не больше чем минут через двадцать выбрались они, наконец, на песчаное побережье, но продолжали идти все вперед для того, чтобы быть совершенно вне опасности на случай, если бы прилив поднялся еще выше.

Но прежде, чем им удалось найти такое место, они должны были перейти огромное пространство мокрого песка. Зато выбравшись на холм, они могли уже не бояться прилива и решили остановиться тут, чтобы посоветоваться, что делать дальше.

Ночь становилась все холоднее, и теперь было бы очень кстати развести огонь, чтобы обогреться около него и просушить мокрое платье. У Билля, правда, отлично сохранились трут и огниво, которые он держал в герметически закрытом оловянном ящичке, но недоставало самого главного — дров. Обломок брамреи, который отлично им пригодился бы теперь, плавал от них за целую милю в глубокой воде.

Видя, что приходится отказаться от надежды развести огонь, они сняли с себя одежду и изо всех сил стали выжимать из нее воду, а затем снова надели все на себя. Что делать, — оставаться раздетыми еще хуже, а так платье все-таки скорее просохнет.

Луна вдруг выплыла из-за туч, и при ее бледном свете они ясно могли разглядеть берег, к которому пристали.

Кругом, насколько хватало глаз, виднелся один только белый песок. Это была не гладкая поверхность, а целый ряд холмов, образующих лабиринт, который, казалось, тянулся до бесконечности. Они решили войти на самый высокий холм и оттуда осмотреть все побережье, и, кстати, выбрать местечко, где они могли бы надежно приютиться хотя бы на первое время.

Место казалось подходящим, и они собирались было лечь тут, но одно обстоятельство внушило им мысль идти дальше.

Ветер дул с океана, и, по мнению Билля, опытного метеоролога, предвещал близкий ураган. Он был и так уже очень силен и настолько холоден, что приходилось искать другой, более защищенный уголок. Как раз у подножия холма, в стороне от берега виднелось укрытое местечко.

Скоро они поняли, пытаясь взобраться на вершину дюны, что их мучениям не пришел конец: с каждым шагом они чуть ли не по пояс погружались в сыпучий песок.

Поэтому восхождение казалось им чрезвычайно тяжелым, хотя холм достигал не больше сотни футов. Наконец они достигли вершины холма, но куда они ни смотрели, везде видели только одни дюны. Песок блестел, как серебро, под бледными лучами луны; вся земля казалась покрытой снегом; можно было подумать, что находишься в Швеции или Лапландии.

Спустившись вниз, они очутились в узком овраге. Вершина, которую они только что покинули, была самой высокой точкой в этой длинной цепи дюн, примыкавших к берегу. Другая цепь холмов пролегала параллельно первой дальше по берегу.

Подошвы двух холмов сходились так близко, что образовали острый угол.

При виде этого узкого прохода моряки были неприятно удивлены; но усталость брала свое, и они решились провести здесь остаток ночи.

Они приняли полувертикальное положение, опершись спиной и ногами о дюну; это было ничего, пока они не спали, но когда они закрыли глаза, то мышцы их, расслабленные сном, каждую минуту заставляли их скользить в глубь ямы; из-за этого то тот, то другой просыпался и снова старался принять ту же позу.

Вскоре они убедились, что при этих условиях им не удастся уснуть. Теренс, более нетерпеливый, чем остальные, объявил, что немедленно станет искать себе другое ложе.

С этими словами он встал и уже готов был отправиться искать другое убежище.

— Мы поступим очень благоразумно, если не будем расходиться в разные стороны, — внушительно проговорил Гарри Блаунт, — иначе мы легко можем потерять друг друга.