Томас Рид - Избранные произведения. Том II

Таково было зрелище, которым принц Руперт развлекал своего дядю после взятия Сиренстера. «Мягкосердечный», как его называли льстецы, король глядел на весь этот ужас без малейшей жалости во взгляде, а его свита оскорбляла несчастных пленников разными непристойными шутками, смехом, глумленьем, в то же время славословя и поздравляя бесчеловечных «победителей».

Падение Сиренстера было сигналом к падению еще целого ряда таких важных пунктов, как Тьюксбери, Мальмсбери, Девайзес, занятых прежде войсками парламента. Даже превосходно укрепленным замкам Седлей и Берклей пришлось сменить и гарнизон, и развевавшиеся на их сторожевых башнях флаги и знамена. Вообще, сторонники парламента в это время были окружены со всех сторон.

Неудивительно поэтому, что Джек-Прыгун и его сестра боялись встречи с роялистами, или «кавалерами», как их преимущественно называли в народе. Эти беспутные «рыцари» не щадили даже скромных сельских разносчиков. Один из них, Гастингс, сын знатного вельможи, издевательствами над торговцами сельскими продуктами заслужил себе прозвище «Грабителя разносчиков». Пример подавал сам принц-грабитель Руперт. Где он находился со своим блестящим сбродом, там каждый мирный путник рисковал быть обобранным и при малейшем сопротивлении — хладнокровно зарезанным этими разбойниками в мундирах.

В сущности, опасение Джека и его сестры быть ограбленными могло показаться очень странным, так как ни на них самих, ни в корзинах на спине осла не было ничего ценного. Только намек Джека на то, что его деревянная нога не прозрачна, мог послужить догадливому человеку некоторым указанием на истинную причину тревоги Прыгуна.

Поощряемый ласковыми словами хозяина, его длинноухий друг подвигался вперед с таким усердием, что Джек едва поспевал за ним и порой готов был даже немножко поумерить пыл животного, рвавшегося попасть поскорее к яслям с обещанным кормом. К счастью для путников, никаких подозрительных встреч не произошло, и к назначенному времени они уже были у ворот Бристоля.

Бристоль в те дни был очень укрепленным городом, окруженным крепкими стенами и мощными старинными бастионами, только что отремонтированными и оборудованными. Ворота были заперты, подъемный мост был поднят, и стража была наготове. Короткий зимний день давно кончился, и стало совершенно темно. Местность перед воротами освещалась чем-то вроде маленького маяка, устроенного на воротах, что давало возможность часовым ясно видеть каждую приближающуюся фигуру.

Когда наши путники вместе со своим ослом подошли к воротам, часовой окинул всех троих пронизывающим взглядом. Сразу определив по убогому виду, кто они, он крикнул дежурному сержанту, что в город просятся «женщина, мужчина и осел». Наперекор обычаю, часовой упомянул сначала о женщине, а не о мужчине, вероятно, потому, что она прежде всего бросилась ему в глаза, поразив его своим ростом. Сверх обыкновения и сержант оставил ошибку часового без замечания. Молча поспешив к воротам, он выглянул в окошечко, закрытое железной створкой, и отдал приказ опустить мост.

Этим самовольным распоряжением сержант взял большую ответственность на свои плечи, хотя и достаточно широкие и крепкие, чтобы вынести любую тяжесть. Сержант этот был Роб Уайльд. Как нарочно, начальник стражи в это время отсутствовал, и Роб надеялся, что небольшое превышение власти будет ему прощено.

— А, Уинни! Это ты? — вскричал он, узнав женщину. — Потерпи минуточку, пока мы опустим мост.

И он бросился сам помогать людям опустить мост. Усталая путница терпеливо ждала. Она готова была прождать хоть целый час, услышав голос любимого человека и поняв, что скоро увидит и его самого. Через минуту завизжали тяжелые блоки, загремели толстые железные цепи, и мост плавно опустился, образуя широкий проход.

— Здравствуй, Уинни! — весело приветствовал Роб Уайльд девушку, отведя ее в тень. — Откуда вы явились? — продолжал он, поцеловав ее в губы.

— Из Глостера, — ответила она.

— С товаром?

— Нет, мы пришли сюда совсем по другому делу.

— Так почему же ваш осел с корзинами на спине? Значит, они пустые?

— Пока пустые, но назад надеемся отправиться с нагруженными.

Девушке хотелось сразу сказать всю правду. Она и от Джека скрыла, что, собственно, погнало ее сюда. Если в Глостере ее брату было дано одно поручение в Бристоль, то совершенно случайно. Джек во всем верил сестре и слушался ее. Когда она сказала, что нужно идти в Бристоль и захватить с собой осла с пустыми корзинами, он не стал долго расспрашивать, зачем и почему, а просто молча приготовился в путь в назначенное ею время. И только теперь он догадался, в чем дело.

— Так, значит, вы собираетесь и назад? — продолжал Роб.

— Разумеется. Как только покончим с делом, ради которого пришли, сейчас же и пустимся обратно, — ответила девушка. — А почему бы нам не сделать этого?

— Да ведь дороги теперь не прежние. На каждом шагу могут подстерегать опасности. Если бы я знал, что вы идете в такую даль, я бы очень беспокоился. Нет, право, вам лучше пока остаться здесь.

Сердце девушки замерло от радости. Она несколько месяцев уже не видела своего возлюбленного. За это долгое время он превратился в воина, даже в сержанта, и притом, как ей казалось, такого блестящего, что ни один офицер, ни один генерал, даже сам главнокомандующий не могли бы с ним соперничать в представительности. Да и в самом деле, при своем громадном росте, богатырской фигуре, затянутой в мундир, со стальной каской на голове, с широкой сержантской перевязью через плечо, в высоких сапогах со шпорами, он мог показаться простодушной сельской девушке каким-то сказочным принцем. Тем более, что с детства она привыкла видеть его в такой же грубой простой одежде, в какой ходила сама, часто оборванным и грязным, что, однако, не помешало ей полюбить его.

С тех пор, как Уинифреда узнала о происшедших с Робом переменах, повлекших за собой его отъезд в большой город, она не имела ни минуты покоя. Ей казалось невероятным, чтобы он остался ей верен в новом своем положении. Мало ли он теперь видел красивых девушек, которые могли обольстить его? Ведь он сам был так красив, по ее мнению, что должен был очаровать все женские сердца. Но слова «милая Уинни» и забота о ее безопасности доказывали, что он к ней не изменил своего отношения. О том же свидетельствовали и его честные глаза, глядевшие на нее с прежней нежностью, и его ласковый голос. Прочь все сомнения!

Она сама бросилась к нему в объятия и крепко его расцеловала. Потом начала было рассказывать, зачем привела с собой брата с Джинкемом. Но сержант прервал ее:

— Об этом мы поговорим потом, когда у нас будет побольше времени. А теперь скажи только, где вы думаете остановиться в городе?