Томас Рид - Избранные произведения. Том III

— Это была моя старшая дочь Долорес. Она должна была уйти в монастырь.

— Она сделала это по собственному желанию? — спросил я.

Видно было, что вопрос его смутил. Я в этот момент испытывал не менее сильные и болезненные чувства, чем он.

— Прошу простить меня, — продолжал я, — что так свободно вмешиваюсь в ваши семейные дела. Они, конечно, нисколько меня не касаются. Моя нескромность совершенно неумышленна, уверяю вас.

— О, сэр! Разве я не пообещал вам рассказать все? Вы ведь так горячо приняли мое дело, готовы подвергнуть риску свою бесценную жизнь ради безопасности моих детей! Зачем мне скрывать от вас все, что их касается?

— Это правда, — продолжал он после недолгого молчания. — Правда, что моя дочь не вполне соглашалась на такой шаг. Я заставлял ее сделать это. У меня были для этого причины, сеньор, и я уверен, что, узнав о них, вы одобрите мои действия. Я поступил так ради ее счастья, ради чести нашей семьи и славы Господней. А ведь последнее должно быть главной целью каждого истинного христианина.

Эта серьезная речь заставила меня промолчать. Я ничего не сказал и ждал дальнейших откровений.

— В последнее время, — продолжал дон Эусебио, — точнее, в последние несколько дней я узнал такие обстоятельства, которые вызвали у меня и гнев, и тревогу. Я узнал, что между моей старшей дочерью Долорес и молодым человеком, который недостоин войти в нашу семью, установились близкие отношения. Знайте, сеньор, что имя Вилья-Сеньор… Но к чему говорить об этом? Я не мог смотреть на свою девочку и думать о ее позоре. И потому решил, что она проведет остаток дней, искупляя совершенное преступление.

— Преступление! Какое преступление?

Трудно описать чувства, с которыми я задавал этот вопрос, описать ту боль, с которой ждал ответа.

— Она согласилась соединиться с человеком низкого происхождения; она слушала слова любви из уст крестьянина, леперо!

— Неужели он таков?

— Да, сеньор. В результате анархии и революции в этой несчастной стране он, как и многие другие представители его класса, получил ничтожное повышение — стал офицером нашей армии. Кажется, капитаном. Я уверен, что ваше звание почетно и заслужено нелегко. В армии так называемой республики вчерашний пастух может завтра стать капитаном, а еще через день — разбойником!

— Конечно, вы знаете имя того капитана, которого вы считаете недостойным вашей дочери?

Вопрос был задан машинально. Я знал, что в ответ услышу: «Франсиско Морено».

До того, как расстаться с доном Эусебио, я услышал от него описание всех подробностей нападения. Вдобавок ко всему рассказанному, я узнал еще одно любопытное обстоятельство. Прежде чем позволить ему уехать в дилижансе, разбойники взяли с дона Эусебио расписку на десять тысяч долларов — как добавочное обеспечение выкупа за дочерей! Они потребовали письменного обязательства, что выкуп будет прислан, как только дон Эусебио достанет деньги. Таковы были странные условия сальтеадорос!

В горах Мексики очень часто заключались такие договоры — и исполнялись! Но кое-что меня все-таки удивляло. Как будет выполнено это странное соглашение?

Мне объяснили, что обычно это делается через посыльного. Посыльным бывает человек, живущий на нейтральной территории — между бандитами и полицией, — если таковой найдется. Посредник встречается с послом, назначенным разбойниками. Условия договора исполняются: пленников отпускают и позволяют уйти без вреда! Иногда в обмен принимают даже чек!

Кто будет посыльным дона Эусебио? Вот что меня заинтересовало. Ответ вызвал у меня глубокое удовлетворение. Им будет кучер остановленного дилижанса, известный пассажирам под именем дон Сэмюэль Бруно.

Известно, что Мексика заимствовала способ передвижения в дилижансах у Соединенных Штатов. Вряд ли стоит добавлять, что и кучера дилижансов тоже оттуда. Они почти все граждане Штатов, и «дон Сэмюэль», несмотря на свое прозвище, был на самом деле просто Сэмом Брауном.

Впрочем, посыльным дона Эусебио его назначили сами разбойники. «Дон Сэмюэль» знал, куда доставить деньги, и грабители доверяли кучеру. Всякое предательство с его стороны положило бы конец возможностям вести дилижанс дорогами Мексики. И десять шансов против одного, что он вообще никогда больше не сможет взять в руки вожжи.

Сэм все это знал и согласился стать посредником. Впрочем, его согласие и не требовалось: его не спросили, ему приказали.

Для меня это было счастливым обстоятельством — именно то, что нужно. До этого я считал, что самым трудным для нас будет найти рыцарей с большой дороги. Но если кучер станет нашим проводником, все трудности окажутся преодоленными.

К тому же я случайно кое-что знал о Сэме Брауне. Это был умный и честный человек. Уговаривать его не пришлось. Как я и ожидал, он сразу согласился «сотрудничать». И он был слишком галантен, чтобы думать о последствиях для себя, когда в опасности сеньориты.

Свидание Сэма с разбойниками было назначено на завтрашнее утро у подножия лесистых холмов неподалеку от известного постоялого двора в Кордове. Он должен был один на один встретиться с парламентером с другой стороны.

Встал вопрос, где и как смогут спрятаться два десятка вооруженных всадников. Сообразительный янки скоро придумал план, который показался вполне приемлемым. Мой отряд подойдет ночью и скроется в сосновом лесу. А утром Сэм подъедет один и привезет выкуп.

Но наша засада таким образом сможет подстеречь только посыльных разбойников, а убежище всей банды может находиться далеко в горах.

«Дон Сэмюэль» считал по-другому. Когда посыльный бандитов будет у нac в руках вместе со всем выкупом, трудностей не возникнет. Сэм не верил, что в Мексике найдется хоть один разбойник, который устоит перед золотом. Меня его рассуждения убедили, и я согласился действовать по его плану.

Для приготовлений потребовалось немного времени. Главнокомандующий, все-таки достаточно великодушный и либеральный, когда речь шла о гуманности, предоставил мне полную свободу действий. Я отобрал два десятка конных стрелков, вызвавшихся добровольцами.

Дон Эусебио быстро добыл нужные деньги. Я надеялся, что сумею вернуть их ему. С таким кредитом, которым обладал старый рико, он мог открыть ночью любой банк Мексики.

Десять тысяч золотом — солидный груз для вьючного мула, на которого мы взвалили выкуп. И когда колокола собора прозвонили двенадцать, мы колонной проехали через Гарита де Сан Лазаро [44] Гарита де Сан Лазаро — ворота святого Лазаря в Мехико. . Несколько простолюдинов, шатавшихся у ворот, приняли нас за обычный патруль, охраняющий ближайшие к городу дороги.