Томас Рид - Избранные произведения. Том III

Тишина была непродолжительной, вскоре Ганс услышал движение на палубе и легкий шепот. Так как он сидел возле самого люка, то ему было очень хорошо слышно, что делалось наверху. Там была беготня, и он увидал, что весь экипаж в полном сборе. Вдруг капитан громко крикнул что-то. Стерк ясно разобрал голос, доносившийся с моря.

Спрашивали по-английски:

— Какой это корабль?

Очевидно, капитан не знал, что сказать, и ответа не последовало. Когда же вопрос: «Какой это корабль» повторился, матрос, разговаривающий по-английски с Гансом, ответил:

— Португальский! Чего вы хотите?

— Нам нужно к вам на корабль, — послышался голос с моря.

В душе Ганса родилась надежда. Он сделал страшное усилие, чтобы сбить с руки железные кандалы, но эта попытка не привела ни к чему. Он боялся, что те, кто спрашивал, вполне удовлетворятся ответом и, значит, не увидят того, что творилось на корабле. Но он ошибся.

Среди молчания, которое наступило после слов англичанина, послышался мерный плеск весел и, немного погодя, лодка с шумом ударилась о борт корабля. Затем раздался треск ломающихся досок, плеск, крики людей, бившихся в воде и призывающих на помощь. Ответом на их крики было громкое ура, и тотчас же три лодки, скрытые до сих пор темнотой, быстро налетели на корабль.

Капитан был человек смекалистый; все его имущество состояло из корабля. Он или догадался, что неприятельский корабль пошлет против него больше, чем одну лодку, или же случайно услышал голоса и всплеск весел и приготовился к обороне. С грот-реи свешивались на канатах железные бруски, фунтов по сто каждый; возле канатов был поставлен матрос с острым ножом, которому было приказано перерезать канат, как только лодка приблизится к борту корабля. Матрос исполнил приказание, и железные бруски, упавшие с значительной высоты, пробили лодку и задавили двух человек. С английского корабля было отправлено четыре лодки и оставшиеся три поспешили на помощь первой. Экипаж первой лодки барахтался в воде; как это нередко бывает, матросы по большей части не умели плавать и легко могли утонуть. По этой причине, другие шлюпки, которым пришлось подбирать товарищей, значительно запоздали.

Благодаря фосфорическому блеску воды, с невольничьего корабля их можно было отлично видеть. Этим воспользовался капитан. Он приказал матросам стрелять по шлюпкам и, выстрелив сперва из пистолета, а потом из двухствольного ружья, сам подал пример. Матросы — народ отчаянный, вооружены они были отлично, да сверх того знали, что им не спастись от смертной казни в случае, если они будут взяты в плен. Кроме того, они видели, что численное превосходство находится на их стороне и поэтому произвели дружный, меткий залп, после чего сейчас же спрятались за ванты.

Продолжать атаку было бы безумием со стороны англичан, и офицер, командовавший шлюпками, дал приказание немедленно отступать, что послужило сигналом для нового залпа.

После шума и суеты, бывших во время сражения, наступила тишина, которая отозвалась болью в сердце бедного Ганса. Нападение со стороны англичан казалось ему невозможным раньше, чем на следующий день. Расстояние до корабля, с которого были спущены шлюпки, было настолько велико, что шлюпки не могли вернуться к нему, а потом назад раньше, чем к рассвету. На рассвете же обыкновенно поднимается береговой ветер. Бедный Ганс решил, что ему придется быть невольником до гробовой доски. Поэтому он с большой неохотой последовал за матросом, который вместе с полудюжиною других невольников повел его на палубу поднимать паруса.

Он пробыл на палубе до тех пор, пока на востоке не появилась алая полоса. Но так как горизонт был скрыт туманом, то он не мог видеть английского корабля. Понемногу, впрочем, туман рассеивался и, к немалому изумлению всего экипажа, появился английский корабль на расстоянии всего каких-нибудь двух миль.

На корабле были подняты уже все паруса, поэтому работы никакой не предвиделось. Маленький кораблик, благодаря своей легкости и удобной конструкции, не давал английскому кораблю возможности сократить расстояние, и в течение нескольких часов ни тот, ни другой не переменили своего относительного положения.

В течение дня выяснилось, что преимущество на стороне португальского корабля; к заходу же солнца английский корабль, оказавшийся военным бригом, отстал от противника на добрых пять миль.

Когда стало совершенно темно, капитан переменил курс и направился к берегу. Проплыв с полчаса в этом направлении, он приказал держать на юго-запад, надеясь в темноте незаметно проскользнуть мимо брига. Но потому ли, что на военном корабле имелись подзорные трубы, или же с невольничьего корабля случайно был виден огонь, но поворот, сделанный им, был тотчас же замечен, и как только было взято юго-западное направление, судно очутилось в полумиле от брига, который шел прямо на него. Гром пушечного выстрела и свист снаряда, пролетевшего над палубой, показал, что англичане не шутят.

Португальский корабль начал было уже уходить, когда ядро ударилось в грот-мачту и сломало ее пополам, отчего ход корабля мгновенно уменьшился. В эту тяжелую минуту капитан корабля позвал своего лейтенанта, спустил с его помощью шлюпку, вынес из каюты тяжелый мешок, наполненный, очевидно, золотом и прежде, чем кто-нибудь сообразил, что он хочет сделать, отплыл вместе с лейтенантом по направлению к берегу, до которого было не более пятидесяти миль.

Меткий выстрел, сломавший грот-мачту невольничьего корабля, позволил бригу подойти совсем близко. Через несколько минут невольники услышали английскую речь. Капитан спросил: сдаются ли португальцы?

Кроме Ганса, никто не понял вопроса и поэтому ответом было молчание. Наконец, Ганс крикнул:

— Капитан покинул корабль. Приходите и освободите нас.

Англичане свободно взошли на корабль и приказали португальцам сложить оружие.

Сначала Ганса приняли за матроса, но кандалы на ногах ясно показывали, что он находится в числе невольников. Обо всех своих перипетиях он рассказал офицеру, командовавшему шлюпками. Выслушав Ганса, лейтенант попросил все это изложить капитану брига и сообщить все, что он знал относительно невольничьего корабля.

Ганс рассказал о том, как его взяли в плен и как обращались с невольниками. Этот рассказ потряс капитана, и он тотчас же составил план кампании. План заключался в том, чтобы отправить невольничье судно к берегу без сопровождения брига, сняв с него предварительно весь экипаж и всех невольников. Он думал, что поставщики придут к заключению, что какая-нибудь непредвиденная случайность заставила корабль невовремя вернуться назад и это их не вспугнет. Появление же брига заставит их насторожиться.