Томас Рид - Избранные произведения. Том III

— Вот как! — вскричал Гарри. — Но каким же образом?

— Самые старшие и сильные из них бросаются в воду и делают из себя подобие живого моста, по которому и переплывают все остальные.

— Вот удивительные зверьки! — воскликнул Гаральд. — Значит, они умные?

— Да. Но всего удивительнее, что то же самое проделывают и вест-индские муравьи. Я не раз читал об этом.

— Муравьи! — с удивлением вскричал Гарри. — Такие крошечные насекомые! Да разве это возможно?

— Вы забываете, Гарри, что муравей — одно из самых умных насекомых, притом вест-индские муравьи гораздо крупнее наших.

— Вот чудеса-то! — воскликнул Гарри.

— Песцовка падает с неба, — вдруг проговорил Христиан.

— Что еще бормочет этот норвежец? — спросил Гаральд.

— Он говорит, что песцовка падает с неба, — перевел, улыбаясь, Стюарт, начиная уже понимать норвежский язык и немного говорить на нем.

— Вот вздор-то! — Это и я знаю что неправда, — продолжал мальчик. — А вы верите этому, мистер Стюарт?

— Конечно, нет. Но разве мало среди неразвитых людей в ходу еще больших нелепостей! Но погодите, дайте мне спросить, откуда у них появилось это поверье. Почему вы думаете, что песцовка падает с неба? — обратился Стюарт к норвежцу.

— Отец видел, — ответил последний таким уверенным голосом, что молодой учитель не решился разубеждать его.

Он только перевел его ответ мальчикам с некоторыми своими комментариями, вследствие которых оба его воспитанника залились громким хохотом. Примеру их последовал и Христиан, хотя — и не понимал причины смеха своих спутников, что еще больше смешило их.

В таких разговорах они понемногу подвигались вперед. Сделалось очень холодно. И эта дорога не могла называться хорошей, хотя и была лучше той, по которой отправился Цезарь Пинк. В некоторых местах и здесь приходилось тонуть в снегу, а в других — переправляться вброд через быстрые ручьи и речки.

Красивых видов совсем не понадобилось. Картина была так однообразна, что мало-помалу навела на наших путешественников полное уныние, чему, впрочем, немало способствовали холод и усталость.

Наконец они добрались до ночлега. Все повеселели, а Гарри даже сострил при виде лачуги, в которой путники должны были провести ночь.

— Э! Да это настоящий дворец! — сказал он, когда Христиан указал, где можно остановиться.

«Дворец» оказался действительно достойным своего названия. Представьте себе бесформенную груду громадных камней, грубо сложенных и готовых, казалось, каждую минуту развалиться под напором ветра. В этих камнях было проделано три отверстия: два в стенах, причем одно, побольше, изображало, вероятно вход, хотя пробраться в него можно было только на четвереньках. Другое, поменьше, окно, а цель третьего отверстия, сверху, объяснил Гарри.

— Эта дыра, — заметил он — предназначена, вероятно, для выхода дыма и должна изображать собою печную трубу, если бы путникам пришла в голову блажь развести в этом дворце огонь.

Как бы то ни было, но за неимением лучшего помещения пришлось удовольствоваться этой лачугой.

Расседлали лошадей и пустили их разыскивать себе подножный корм, а сами путники пролезли в «дверь». Места для четверых было очень мало, но, потеснившись, можно было бы кое-как устроиться, если бы удалось развести огонь. Хотя вокруг росло много багуна и исландского мха, но сырой хворост долго не хотел разгораться.

Громадные клубы дыма наполняли всю лачугу, и, чтобы не задохнуться, путники принуждены были то и дело выбегать на воздух.

Наконец кое-как удалось развести сильный огонь, и только тогда дым пошел прямо в верхнее отверстие. Все уселись на четвереньках вокруг очага.

— Теперь недостает только хорошего ужина — заметил Гарри, когда начал несколько согреваться.

— За этим дело не станет, — сказал Стюарт, — сейчас займемся стряпней.

Он достал котелок, Христиан сходил наполнил его водою и поставил на огонь. Когда вода закипела, в котелок положили мясных консервов. Вскоре суп был готов.

Поужинали довольно весело, потом они бросили в огонь побольше горючего материала и улеглись спать, завернувшись в одеяла.

Под утро огонь, однако, погас, и наши путники так сильно озябли, что даже проснулись.

— Гм! — говорил Гарри, потирая окоченевшие ноги и руки. — Нельзя сказать, чтобы в этом дворце было слишком тепло.

— Черт знает, какой холод! — ворчал Гаральд. — И угораздило же нас забраться сюда! Я положительно не могу шевельнуть ни одним пальцем.

— Сейчас мы вас расшевелим! — заметил Стюарт, раздувая огонь, чуть тлевший в очаге.

Через час, когда все путники сидели за завтраком и в лачуге сделалось гораздо теплее, Гаральд перестал жаловаться.

— Право, здесь очень недурно, — говорил он, прихлебывая душистый кофе со сливками, которые нашлись у предусмотрительного Стюарта.

— А кто недавно говорил совсем не то? — спросил со смехом последний.

— Ах, мистер Стюарт, охота вам вспоминать о каждой глупости, которую я сделал! — возразил мальчик.

— Так вы старайтесь не делать их, тогда мне не придется вспоминать о них.

Мальчик покраснел и замолчал. Стюарт с удовольствием видел, какая теперь разница между этим мальчиком и тем грубым дикарем, которого он нашел в доме полковника Остина, когда в первый раз увидал его. Особенно его радовал Гарри, который сделался положительно неузнаваемым. Гаральд еще нет-нет да и выкинет какую-нибудь штуку, похожую на прежнее, а Гарри ничего подобного уже себе не позволял.

После завтрака оседлали лошадей, навьючили на них свои вещи и поехали дальше. Путешественникам пришлось спуститься к озеру. Воздух стал гораздо теплее. Снега уже не было, неудобств никаких не чувствовалось, все путники были веселы и в самом хорошем расположении духа доехали до реки Гардангер, на берегу которой было большое селение, где они и остановились.

Разместившись в теплой и чистенькой хижинке, они с удовольствием там пообедали, потом напились вечером чаю и с еще большим удовольствием улеглись спать на теплых и мягких постелях.

— Ах, как это хорошо! — сказал Гарри, с наслаждением потягиваясь на постели.

— Да это будет получше сырого пола в нашем вчерашнем дворце, — проговорил Гаральд. — Впрочем, ты находил, что и там было хорошо.

— Человек должен привыкать ко всякому положению — философски заметил Гарри полусонным голосом и сейчас же заснул.

Примеру его последовал и брат.

На другой день они распрощались с Христианом, сдали ему лошадей и отправились дальше пешком прямо к озеру. На берегу озера они нашли лодку и двух гребцов и уселись в нее.

Озеро было спокойно и гладко как зеркало, но когда они добрались до фьорда, поднялся небольшой ветерок, вода стала колыхаться, волны заходили все выше и выше, лодка начала подпрыгивать и нырять, то поднимаясь, то опускаясь. Мальчикам сначала очень это понравилось, но вскоре и они поняли, что это не забава и может окончиться очень скверно.