Фридрих фон Гаклендер - Европейские негры

Артур вошел в комнату. «Ах, как долго мы тебя ждали!» закричал маленький Карл, бросаясь обнимать его.

– Да, уж поздно, сказала Клара.

– Мы думали, что вам нельзя будет прийти, добавил отец.

– Я был задержан дома и с нетерпением ожидал минуты своего освобождения от скучного общества. Извините меня, что я заставил дожидаться, сказал живописец.

Клара ушла в другую комнату, где была приготовлена ёлка, чтоб зажечь свечи. Артур пошел в след за нею, кивнув головой Штайгеру и показав рукою на свои карманы, наполненные игрушками.

– Вы сердитесь на меня, Клара? сказал он девушке, взяв её руку. – Вы знаете, что этого не может быть. Но я тороплюсь… и рука её дрожала: – не мешайте мне. Мы поговорим с вами после. Вот теперь все готово. Идите же и не оглядывайтесь; приведите детей.

– Да нам нужно поговорить. Но что значит: «не оглядывайтесь?» – разве и для меня здесь приготовлено что-нибудь?

– Увидим, увидим. Идите же за детьми!

Ненужно описывать восторга детей при виде ярко-освещенной елки и игрушек. Но и старик Штайгер был приятно изумлен, нашедши для себя, кроме теплого шлафрока, приготовленного дочерью, ящик сигар и янтарный мундштук, принесенные Артуром. – «А вот и для вас. Это работала Клара», сказал он, показывая молодому человеку на порт-сигар, вышитый золотом.

– Как мне благодарить вас, фрейлейн Клара? сказал он, нежно взглянув на нее.

Она стояла, грустно опустив глаза, печально думая о безразсудности чувства, которого не могла победить, хотя и понимала всю невозможность счастья, понимала, какая бездна разделяет ее от Артура.

Молодой человек прочитал эти мысли на лице её, и не в первый раз он читал их на её лице. «Уже-ли в-самом-деле я откажусь от её любви потому только, что она бедна, а я богат? Нет, кто уважает меня, должен уважать и… жену мою!» и странно показалось ему это слово, как-будто он и не думал о том. «Нет, я не пожертвую нашим счастьем предубеждениям! Она будет моею женою!» Решимость и восторг блеснули в глазах его.

– Как прекрасен ваш подарок! сказал он, нежно взглянув на нее. – Отгадайте, что я подарю вам? Вы приготовили мне сюрприз, и я также прошу вас, закройте на минуту глаза.

– Закрой же глаза, Клара, сказал старик: – сделай угождение г. Эриксену.

– Пожалуй, улыбаясь сказала девушка, и побледнела, смущенная выразительным тоном, с которым произнес Артур свое желание.

Живописец взял её руку и надел на дрожащий палец перстень. Она думала: «как холоден, как тяжел был этот перстень». Она, в смущении, открыла глаза – Боже мой, на руке её не перстень, а простое, гладкое золотое кольцо без всяких украшений… Что это значит? С изумлением взглянул на Артура и старик Штайгер; Клара почувствовала, что голова её кружится; она должна была опереться рукою о стол.

Артур также был бледен и взволнован.

– Вы спрашиваете: что это значит? проговорил он: – это значит, что я беспредельно люблю Клару и никто, кроме Клары, не будет моей женою!

Этим хотели бы мы кончить главу; но должно прибавить, что старик Штайгер, несмотря на всю свою радость, сказал, покачивая головою, что очень-трудно будет Артуру получить от своих родителей согласие на этот брак. Но его сомнения были заглушены радостью молодых людей, которые теперь могли громко говорить о своей любви.

Легко представить себе, в каком радостном, восторженном состоянии духа шел домой Артур. Он не замечал ни ветра, который довольно-сильно дул ему в лицо, ни дождя, который несло на него этим ветром. Голова его так горела, что он снял шляпу, чтоб несколько прохладить ее. «Милый, милый Артур!» звучал в ушах его голос Клары… Счастливец подходил уже к двери своего дома, вынул ключ и, подняв глаза, чтоб отыскать замок, увидел человека, стоявшего прислонясь спиною к столбу фонаря, который был в двух шагах от крыльца. Человек этот, по-видимому, чего-то дожидался, и когда Артур посмотрел на него, хотел спрятаться за столб. Но было уже поздно.

– Кто это? И что ему нужно? громко спросил Артур, подвигаясь к фонарю.

– Это я, г. Эриксен. Вы не узнаете меня? отвечал человек, стоявший у фонаря, также делая шаг вперед и выходя на свет.

– Боже мой! это вы, г. Бейль? Какими судьбами я встречаю вас здесь?

– Я ждал вас, г. Эриксен. Ждал и вчера, и третьего дня, но каждый раз, как вы подходили, я робель и прятался; а теперь вы шли с такою веселою осанкою, напевали таким веселым голосом какую-то арию, что я несколько ободрился и, как видите, не убежал.

– Так вам нужно видеться со мною? Почему ж не пришли вы ко мне прямо, днем, когда я бываю дома?

– Если вы позволите мне войти с вами в комнату и посмотрите на меня при огне, то сами увидите, почему я не мог прийти днем.

– Так идите же скорей: я чувствую, что на дворе холодно, весело сказал Артур, отпирая дверь, и повел бывшего конторщика в свою комнату. В камине был приготовлен огонь, на столе горели две свечи, и Артур, взглянув на костюм своего спутника, понял, почему он не являлся к нему днем. Бейль хотел говорить, но Артур перервал его:

– Отложим на минуту объяснения; я вижу, что с вами случилось что-то особенное; но прежде всяких разговоров мы должны переменить платье, потому что мы оба сильно пострадали от дождя. Пойдем же в спальню, там найдется белье и для вас.

Гость начал-было отказываться, но Артур заставил его сменить отсыревшее от дождя платье и через две минуты Бейль сидел у камина в покойном шлафроке, с прекрасною сигарою и стаканом кофе.

– Хороша иногда бывает жизнь! сказал он, вздыхая: – тяжело оторваться от неё. Теперь я не понимаю, как может человек решиться добровольно прекратить свою жизнь.

– Вы говорите так, будто-бы вас обольщала мысль о самоубийстве, сказал Артур.

– Да, она обольщала меня, и вы не осудите мое отчаяние, если узнаете, каким испытаниям я подвергся. И Бейль рассказал историю того, что случилось с. ним в последние дни.

– Кто ж был этот загадочный мужчина, остановивший вас в последнюю минуту?

– Не знаю до сих пор; но мне кажется, что он продолжает наблюдать за мною.

– Это мечта вашего воображения.

– Нет; мне казалось несколько раз, когда я ходил по городу ночью, что кто-то повсюду следит за мною; мне слышались шаги сзади меня. Но оставим это. расстроенный появлением его у канала, я всю ночь бродил по улицам, и к утру увидел, что забрел в отдаленный бедный проулок, где живет один из моих земляков, нищий переплетчик, которому я оказывал некоторые услуги. Я не знал, куда приклонить голову и зашел просить пристанища у него.

– Почему ж вы не пришли в ту же ночь ко мне? Вы знаете, что я принимал в судьбе вашей самое живое участие?

– Что делать! Бедняки недоверчивы.

– Продолжайте же ваш рассказ.

– Теперь я вижу, что ошибался: вы на самом деле принимаете во мне участие, мне здесь отрадно и легко; а у переплетчика мне было очень-тяжело, хотя и он принял меня чрезвычайно-радушно. Я помогал ему в работе, как умел. Если б вы посмотрели, как живут эти бедняки! Вся семья в одной комнате, сырой и мрачной; спят на тюфяках из гнилой соломы или на ветхом дырявом ковре… У меня в кармане был талер и мы на него утопали в роскоши два дня; хозяева мои с детьми ели до-сыта…