Бенджамин Дизраэли - Сибилла

— Лорд Марни говорил мне, что соперник у вас был грозный, — сказал сэр Вавассур. — Кто он такой?

— О, жуткий человек! Шотландец, богаче Крёза {198} , некий Мак-Дурман, только что явился из Кантона {199} с миллионом опиумных денег в каждом кармане {200} , поносил коррупцию и вопил о свободной торговле.

— Но ведь в насиженных местечках никого особо не заботит свободная торговля, верно? — подал голос лорд Марни.

— Так и есть: здесь он промахнулся, — согласился Эгремонт, — и лозунг был заменен, как только мой противник вышел к барьеру. Тут же по всему городку развесили плакаты: «Голосуйте за Мак-Дурмана и нашу юную королеву!» — как будто он в союзе с Ее Величеством.

— И мама, должно быть, пришла в отчаяние, — сказал лорд Марни.

— Мы сразу же выпустили плакат: «Голосуйте за нашу юную королеву и Эгремонта», — это было, по крайней мере, скромнее — и привлекло больше сторонников.

— Мамина работа, не иначе, — сказал лорд Марни.

— Отнюдь, — возразил Эгремонт, — это творение куда более искушенного ума. Мама ежечасно связывалась со штаб-квартирой, и мистер Тэйпер срочным письмом прислал новый лозунг.

— Войдет Пиль в правительство или нет, он будет поддерживать Закон о бедных, — весьма самонадеянно заявил лорд Марни, вновь опустившись в кресло после того, как дамы удалились. — Он обязан. — И его светлость посмотрел на брата, чье возвращение было во многом обусловлено жестокой критикой этого закона.

— Исключено, — парировал Чарльз; он еще не отошел от выборов и продолжал говорить по образцу Тэйпера (ибо положение народа было той сферой, в которой он ровным счетом ничего не смыслил).

— Он сделает это, — настаивал лорд Марни, — вот увидишь — либо страна отвернется от него.

— Было бы славно, — сказал сэр Вавассур, — если бы мы могли хоть немного увеличить пособия для бездомных.

— Увеличить! — вскинулся лорд Марни. — Еще чего! И без того кругом сплошные траты. Экономия — вот что нам нужно.

— Народу этого не вынести, — заметил Эгремонт, — необходимо что-то менять.

— Нельзя вернуться к жестоким мерам старого строя, — вставил капитан Граус, делая, как ему казалось, безобидное замечание.

— Лучше вернуться к старому строю, чем изменять новый, — отрезал лорд Марни.

— Было бы славно, если бы народ немного к нему попривык, — промолвил сэр Вавассур. — В нашем приходе о нем очень уж скверно говорят.

— Местный народец вполне всем доволен, правда, Хлюппик? {201} — усмехнулся лорд Марни.

— Вполне, — кивнул викарий.

После этого завязался разговор; в нем участвовали главным образом граф и баронет, и он задействовал все возможности великого провинциального ума. Тонкости питания, незаконнорожденные дети, правила тюремного содержания, законы об охоте были рассмотрены со всех сторон; и лорд Марни подытожил всё докладом о средствах, которые непременно должны спасти отечество; по большому счету, таковыми оказывались высокие цены и Низкая церковь.

— Эх, если бы только королева узнала, кто ее самые верные друзья… — вздохнул сэр Вавассур.

Лорду Марни, кажется, стало не по себе.

— …и избежала роковых ошибок своего предшественника, — продолжал баронет.

— Чарльз, еще бокал кларета, — перебил его граф.

— Она бы еще успела сплотить вокруг престола группу людей, кото…

— А давайте проведаем наших дам! — воскликнул граф, грубо обрывая гостя на полуслове.

В гостиной играла музыка. Сэр Вавассур сразу же завладел Чарльзом.

— Я несказанно рад снова видеть вас здесь, мистер Эгремонт, — сказал достопочтенный баронет. — Ваш отец был моим стариннейшим и ближайшим другом. Помню вас еще по Файербрейсу, совсем маленьким мальчиком. Какое счастье, что я повстречал вас теперь, когда вы достигли таких высот: подумать только, государственный деятель — один из наших государственных деятелей! Я был искренне рад, когда обнаружил, что вы вернулись.

— Вы очень любезны, сэр Вавассур.

— Однако это ответственный пост, — продолжал баронет. — Думаете, они выстоят? Преимущество, положим, на их стороне, но, вот думается мне, со временем оно перейдет к сэру Роберту. Торопиться нам нельзя, «поспешишь…» — сами знаете, как там дальше. Мы — страна консерваторов, это бесспорно. Что нам сейчас нужно, — так это сильное правительство, которое всё расставит по своим местам. Если бы наш бедный король был жив…

— …он бы скомандовал этим типам: «Кругом!» — резюмировал юный политик Эгремонт, гордясь своей тайной осведомленностью.

— Ах, бедный король! — запричитал сэр Вавассур, качая головой.

— Он был всецело на нашей стороне, — сказал Эгремонт.

— Бедный, бедный! — воскликнул сэр Вавассур.

— Значит, вы считаете, что было уже слишком поздно? — спросил его собеседник.

— Вы молоды и только-только вступаете на политическую стезю, — баронет мягко взял Эгремонта за руку и повел к дивану, — и всё зависит от вашего первого шага. Вы получили отличную возможность. Но вам не справиться в одиночку. Крупнейшей организации нашей страны нужен ревнитель и защитник.

— Но вы ведь можете положиться на Пиля? — спросил Эгремонт.

— Он один из нас; нам бы следовало на него полагаться. Однако я проговорил с ним целый час и ничего не добился.

— Он осторожен, но можете быть уверены: выстоит он или нет — решать государству.

— Я думаю вовсе не о государстве, — сказал сэр Вавассур, — а о том, что намного важнее — при всей значимости государства и миллионе других вещей подобного рода. Я думаю о людях того сословия, что готово сплотиться вокруг престола; да и действительно, если быть справедливым, то кому, как не им, предначертано стать подлинными защитниками королевской власти? — Эгремонт выглядел озадаченным. — Разумеется, — торжественно прибавил сэр Вавассур, — разумеется, я говорю о баронетах.

— Баронеты! Так-так, и что же им нужно?

— Права; законные права, в которых им так долго отказывали. Бедный король был на нашей стороне. Он часто говорил мне и другим делегатам, что намерен поступить с нами по совести, но ему так и не хватило решимости, — сэр Вавассур вздохнул, — пожалуй, в наши революционные времена, когда все классовые различия стираются, это была задача не из простых. Тем более что пэры, наши собратья, — боюсь, они были против нас. Однако, невзирая на министров, невзирая на пэров, если бы наш бедный король был жив, мы бы получили, по крайней мере, знаки отличия {202} , — с печалью в голосе прибавил сэр Вавассур.

— Знаки отличия!

— Сэра Гроувнора ле Дрота это бы вполне устроило, — сказал сэр Вавассур, — а ведь его поддерживала сильная партия; он был готов на компромисс — да только, пропади оно пропадом, его отец оказался всего лишь акушером.