Шолом-Алейхем - Немец

– Тьфу ты пропасть! – говорю я и выкладываю все, что на сердце, а жене и рассказывать не хочу о письме, как будто ничего и не было.

Еще три недели прошло. Получаю с почты повестку на рубль и двенадцать копеек.

– Что еще за рубль двенадцать? – спрашивает жена.

– Понятия не имею!

Прибегаю на почту и начинаю расспрашивать, откуда прибыли рубль двенадцать копеек? А мне отвечают, что не получать, а уплатить я должен рубль двенадцать копеек.

– За что?

– За письмо! – говорят.

– Какое еще письмо? – спрашиваю. – Может быть, от немца?

Не отвечают. Словом, разговоры тут не помогут, уплатил я рубль двенадцать копеек и получил письмо – пакет. Вскрываю – опять от него, от немца! Прихожу к провизору.

– Не обижайтесь, пане, – говорю, – снова несчастье на мою голову – немецкое письмо.

Провизор, тоже дурень немалый, бросает свою работу и снова читает мне послание от того же немца, пропади он пропадом! Что же он пишет? Пишет, что у него сегодня «файертаг», праздник то есть, пришли к нему гости, вся семья собралась, и вот он рассказал им всю историю от начала до конца, как приехал он в маленький городишко Деражню, как остался один на вокзале в чужой стране, не зная языка, и как я его встретил и привез к себе, предоставил ему такую удобную и покойную «штанцион», как радушно мы его приняли, уступили ему лучшую нашу комнату, кормили и поили его и так честно и благородно обошлись с ним… Поэтому он не может отказать себе в удовольствии еще раз поблагодарить нас за наше гостеприимство и добросердечие, которых он не забудет вовек…

«Пакостник он, однако, этот немец! – подумал я. – Больше я писем получать не стану, будь они хоть с золотом!»

Прошел месяц и еще два – нет больше писем, кончено! Я уже начал было забывать о немце. И вдруг получаю со станции железной дороги повестку на посылку, ценную, на двадцать пять рублей.

«Что бы это могло быть?» – ломаю я себе голову, а заодно со мною и жена недоумевает, и оба мы ничего придумать не можем! Мне приходит в голову: есть у меня родственник в Америке… Может быть, это от него подарок, или шифскарта, или лотерейный билет?.. Не поленился, прихожу на станцию и хочу получить посылку. А мне и говорят, чтобы я изволил заплатить два рубля двадцать четыре копейки, тогда мне отдадут посылку. Ничего не поделаешь – надо раздобыть два рубля двадцать четыре копейки и заплатить. В общем, получил посылку, славный такой ящичек, хорошо упакован. Прибегаю домой, начинаю распаковывать ящичек, а оттуда выпадает портрет… Посмотрели – ах ты черт тебя побери! Он! Немец с длинной своей шеей, высокой шляпой и с трубкой во рту! К портрету приложено письмецо, по-немецки, конечно, опять все то же, благодарит за «штанцион», за наше гостеприимство и добросердечие, которых он ни в жизнь не забудет… На что способен человек! Сгореть бы ему! Можете себе представить, чего только не пожелали мы ему от всего сердца! Хоть бы половина сбылась, господи милосердный!

Прошло после этого еще несколько месяцев, – кончено, нет больше немца! Слава тебе господи, избавились от напасти, провались он сквозь землю! Я прямо-таки ожил! Думаете, однако, это все? Погодите-ка, еще не конец. Не так давно получаю ночью телеграмму: обязательно и как можно скорее приехать в Одессу к некоему купцу по имени Горгельштейн. Он остановился в гостинице «Виктория», и я ему очень нужен по делу.

– Одесса? Горгельштейн? Гостиница «Виктория»? Дело? Что бы это значило? – обращаюсь я к жене.

А она начала меня торопить, чтобы я сейчас же ехал.

– Мало ли что? А может быть, это и в самом деле что-нибудь очень нужное? Может быть, комиссия? Может быть, насчет хлеба?..

Однако легко сказать – съездить в Одессу! Съездить в Одессу – это расходы! Но если дело требует, то какие могут быть отговорки? Словом, раздобыл несколько рублей, сел в поезд и еду в Одессу. Приехал, начинаю расспрашивать, где находится гостиница «Виктория». Нашел.

– Нет ли у вас, – спрашиваю, – некоего Горгельштейна?

– Есть, – отвечают. – Но в данное время его нет в номере. Придется вам потрудиться и пожаловать в десять часов вечера.

Прихожу в десять вечера – нет Горгельштейна. Смогу застать его в десять часов утра. Прихожу утром: где Горгельштейн? Нет его. Он только что был и очень просил: если придет человек из Деражни, сказать ему, чтобы он пришел либо в три часа дня, либо в десять вечера. Прихожу в три часа дня, прихожу в десять вечера – нет никакого Горгельштейна!

Короче говоря, проторчал я в Одессе шесть дней и шесть ночей, ел хворобу, не спал и кое-как после долгих мытарств дождался наконец этого Горгельштейна. Человек он, судя по всему, очень порядочный, с красивой черной бородой. Очень хорошо меня принял, попросил присесть.

– Это вы, – обращается он ко мне наполовину по-еврейски, наполовину по-немецки, – тот самый человек из Деражни?

– Это я, – отвечаю, – человек из Деражни. А в чем дело?

– У вас в прошлом году останавливался один немец?

– У меня. А что такое?

– Ничего. Этот немец – мой компаньон по машинам. Я получил от него письмо из Лондона. Он пишет, чтобы я, когда вы будете у меня в Одессе, обязательно передал вам от него сердечный привет и поблагодарил вас за удобную и спокойную «штанцион», которую он имел у вас, за ваше гостеприимство и сердечность, за честное и благородное обхождение, которого он никогда, никогда не забудет!

Вот несчастье на мою голову! Думаю после праздников, если все будет благополучно, перебраться куда-нибудь из Деражни, удрать куда глаза глядят, ко всем дьяволам, лишь бы избавиться от этого треклятого немца, провались он в тартарары!!

Здесь в смысле: прекрасно (нем.).

К черту! (нем.)

Проклятье! (итал.)

Гром и молния! (нем.)