Артур Дойл - Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)

Как я уже говорил, посреди поляны горел костер. В свете пламени и луны все было видно, как днем. На другой стороне возвышалась ель с почерневшим стволом и нижними ветками – под ней недавно разводили огонь. Напротив дерева росли кусты, и я, к своему изумлению, заметил над ними пару отличных сапог для верховой езды, торчавших носами вверх. Сначала я решил, что они привязаны к дереву, но потом разглядел, что их прибили огромным гвоздем. И тут кровь застыла у меня в жилах – в сапогах были ноги! Скосив глаза вправо, я узнал, кому они принадлежат и зачем под елью разводили костер. Тяжело вспоминать об этих ужасах, друзья мои, и я совсем не хочу, чтобы кому-то из вас приснился сегодня кошмар, но как описать испанских герильос, не упоминая об их нравах и методах, которыми они вели войну? Одним словом, я понял, почему лошадь месье Видаля стояла в лесу без хозяина. Надеюсь, он встретил страшную гибель, смеясь, как и подобает истинному французу.

Можете представить, какое зрелище мне открылось. Когда Эль Кучильо рассказал о жестокой смерти юного Субирона, одного из самых бравых наших ребят, меня обуял такой гнев, что я забыл о собственном положении. Наверное, стоило поступить хитрее и говорить с бандитом любезнее, однако теперь уже ничего не вернуть. Откупорил бутылку – пей до дна. А кроме того, раз уж такая участь постигла безобидного Видаля, мог ли я на что-то рассчитывать, сломав одному из бандитов позвоночник? Нет, как ни крути, мне крышка. Пожалуй, осталось только не уронить достоинства. Я покажу этому зверю, что есть такой пленник, который перед ним не дрогнет. Этьен Жерар умрет, как жил. Так я лежал и думал о дорогой матушке, о том, как будут оплакивать меня красотки, и о том, какой потерей станет моя безвременная кончина для полка и нашего императора. Признаюсь вам без всякого стыда, я сам прослезился, представив общее горе.

И все-таки я не терял надежды на спасение. Не такой я человек, чтобы валяться, как умирающая лошадь в ожидании кузнеца с топором. Я попробовал ослабить путы на ногах, потом на запястьях, а сам тем временем стрелял глазами по сторонам. Кое-что я увидел сразу. Гусар без коня – гусар лишь наполовину, и вторая моя половина мирно паслась шагах в тридцати от меня. Потом я заметил еще одно: дорога, которой меня привели, была настолько крута, что ехать по ней верхом пришлось бы очень медленно, зато с другой стороны лежал открытый путь прямо в долину. Вот бы сейчас ноги в те стремена и саблю в руку, я бы ветром унесся от этих горных крыс!

Я думал о побеге и пытался ослабить веревки, когда из пещеры вышел главарь. Он переговорил с помощником, который лежал, охая, у костра, оба кивнули и посмотрели на меня. Затем Эль Кучильо сказал что-то банде, негодяи расхохотались и захлопали. Все это мне очень не понравилось. К счастью, узлы на запястьях наконец подались, и мне не стоило труда освободить руки. С ногами дело обстояло хуже – едва я попробовал шевельнуть ими, как лодыжку пронзила страшная боль, и я закусил кончик усов, чтобы не вскрикнуть. Наполовину связанный, я мог лишь беспомощно смотреть, какой оборот примут события.

Я не сразу догадался, что замышляют герильос. Один из них влез на высокую ель и привязал к ее макушке веревку, затем проделал то же самое с деревом на другом краю поляны. Веревки повисли, а я с любопытством и некоторым волнением ждал, что будет дальше. Разбойники притянули молодую, сильную ель к земле, обвили веревку вокруг пня, потом согнули второе дерево. Теперь вершины оказались в шаге друг от друга, но, как вы понимаете, стоило их отвязать, и стволы тут же распрямились бы. К тому времени я уже понял дьявольский план бандитов.

– Полагаю, вы сильный человек, полковник? – Эль Кучильо подошел ко мне с гнусной улыбочкой.

– Если меня освободите, я покажу вам – насколько.

– Нам стало интересно, сумеете ли вы одолеть эти две елочки. Веревки мы привяжем к вашим ногам, а потом отпустим. Если вы сильнее деревьев, ничего вам не сделается, а если сильнее они… Что ж, полковник, тогда с каждой стороны нашей полянки останется от вас по сувениру.

Эль Кучильо рассмеялся, а следом захохотали все сорок его прихвостней. И по сей день, когда меня одолевает хандра или мучает старая польская лихорадка, мне в кошмарах снится круг жестоких смуглых лиц, хищные глаза и отсветы пламени на крепких белых зубах.

Удивительно – и я слышал это от многих, – до чего обостряются чувства в столь бедственном положении. Никогда человек не воспринимает все с такой ясностью, как за миг до страшной и предвиденной гибели. Я замечал все – запах смолы от поленьев, каждую травинку и шорох. А потому раньше чем кто бы то ни было, еще до того, как главарь обратился ко мне, я различил тихий однообразный звук. Он был далеко, но приближался с каждой секундой. Сначала до меня долетел просто неясный гул, но когда бандит замолчал, а его подручные стали развязывать мои ноги, чтобы отвести на место казни, сомнений не осталось – стучали копыта, звенели уздечки, сабли побрякивали по стременам. Мог ли я, служивший в легкой кавалерии с тех пор, как у меня первый пушок над губой пробился, не понять, что к нам приближается отряд гусар?

– На помощь, друзья! На помощь! – Мне врезали кулаком по губам, поволокли, но я продолжал кричать: – На помощь, удальцы! Скорее, дети мои! Вашего полковника хотят убить!

От боли и отчаяния рассудок у меня помутился, и я решил, что сюда под гром литавр вот-вот примчится мой полк.

Однако появились на поляне совсем не те, кого я ждал. К нам галопом скакал всадник на великолепной чалой кобыле. Он был молод, хорош собой и держался в седле с чертовской удалью и благородством, почти как я. Его необычный красный мундир забрызгала грязь, однако на плечах лежали золотые погоны, а на голове сверкала каска со щегольским белым плюмажем из конского волоса, ниспадавшим с гребня. За молодым человеком следовали еще четверо в такой же форме, все – чисто выбритые, круглолицые и благообразные; они больше напоминали монахов, чем драгун. По приказу своего предводителя всадники остановились, ножны стукнули о стремена, а командир подъехал к нам. Пламя ярко освещало его разгневанное лицо и великолепную голову лошади. Увидев мундиры, я, конечно же, догадался: это англичане. Я встретил их впервые, но по горделивой осанке и уверенной манере сразу понял, что слухи – правда, и это в самом деле достойные противники.

– Стойте! – воскликнул молодой офицер по-французски с довольно сильным акцентом. – Что это вы тут затеяли? Кто звал на помощь и почему?

Как же я благословил время, когда потомок ирландских королей О’Брайен обучал меня английскому! Веревку на ногах развязали, и мне осталось только высвободить руки. Я рванулся, подхватил саблю, лежавшую возле костра, и одним прыжком взлетел на лошадь бедняги Видаля. Да-да, из-за раненой лодыжки я не поставил ногу в стремя, а именно что вскочил в седло. Я оторвал привязь от дерева и подскакал к офицеру прежде, чем разбойники успели выхватить пистолеты.