Артур Дойл - Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)

– Напоследок позвольте дать вам совет, месье Жерар, – сказал он. – Вам предстоит плавание в опасных водах, а штурман вы не такой искусный, как я. Между нами говоря, для нас, людей, от которых зависят судьбы Франции, необычайно важна осведомленность, однако никто из нас троих не знает, в чем дело. Вы меня понимаете?

Я представления не имел, к чему он клонит, но кивнул с таким видом, будто мне все ясно.

– Действуйте очень осторожно и никому ни слова, – продолжил Талейран. – Лучше, чтобы нас не видели вместе. Мы с полковником подождем здесь, а когда вы нам все расскажете, поможем вам советом. Ступайте. Его величество не прощает опозданий.

Во дворец я отправился пешком, поскольку до него было рукой подать. В приемной среди множества посетителей сновал Дюрок в новехоньком красном мундире с золотой вышивкой. Я слышал, как мой друг шепнул месье де Коленкуру, что половина этих людей – немецкие герцоги, которые скоро станут королями, а другая половина – герцоги, которые скоро станут нищими. Услышав мое имя, Дюрок сразу проводил меня в кабинет, и я предстал перед императором.

Разумеется, в походах я видел его сотню раз, а вот лицом к лицу – впервые. Уверен, повстречайся вы с ним, не зная, кто он такой, вы только и сказали бы, что это низенький человек с лицом землистого цвета, высоким лбом и точеными икрами. Да, ноги его превосходно выглядели в кюлотах из белого кашемира и белых же чулках. Но даже того, кто незнаком с императором, поразил бы необыкновенный взгляд – в его глазах временами появлялось такое выражение, увидев которое струхнул бы даже гренадер. Говорят, когда Наполеон был всего лишь простым солдатом, сам бесстрашный Ожеро дрожал под его пристальным взором. Однако на меня император посмотрел милостиво и жестом приказал остаться у дверей. Он диктовал что-то де Меневалю, который в паузах после каждой фразы вскидывал на него грустные, как у спаниеля, глаза.

– Довольно, ступайте, – вдруг сказал Наполеон.

Когда секретарь покинул комнату, император заложил руки за спину, быстро подошел и смерил меня взглядом. Сам невысокого роста, он любил окружать себя статными молодцами, так что, думаю, вид мой был ему приятен. Я, в свою очередь, вскинул руку, чтобы отдать ему честь, другую положил на эфес и смотрел прямо перед собой, как и полагается солдату.

– Что ж, месье Жерар, – наконец молвил император, постучав пальцем по золотому шнуру на моем ментике, – о вас отзываются как о весьма достойном молодом офицере. Ваш полковник очень вас хвалит.

Мне хотелось отчеканить что-нибудь этакое, особенное, но в голову лезли только слова Лассаля о том, что я – настоящий гусар, а потому я молчал. Император, должно быть, заметил борьбу чувств на моем лице и, не получив ответа, нисколько не рассердился.

– Думаю, вы тот, кто мне нужен. Смелых и умных людей в моем окружении предостаточно, а вот храбреца, который…

Он не закончил. Я совершенно не понял, что он имел в виду, и просто заверил его в преданности до гробовой доски.

– Вы, кажется, хорошо фехтуете? – спросил император.

– Сносно, ваше величество.

– И ваш полк выдвинул вас на поединок с лучшим рубакой Шамборанских гусар?

Нельзя сказать, чтобы я расстроился, узнав, что он наслышан о моих подвигах.

– Да, государь, мои товарищи оказали мне эту честь.

– Чтобы поупражняться, за неделю до боя вы оскорбили шестерых учителей фехтования.

– Я дрался семь раз за столько же дней, ваше величество.

– И не получили ни единой царапины?

– Мастер из Двадцать третьего полка легкой пехоты задел мой локоть, ваше величество.

– Чтобы я больше не слышал о подобном ребячестве! – крикнул император, внезапно придя в ту самую холодную ярость, которой все страшились. – Разве я назначаю на эти должности ветеранов, чтобы вы совершенствовали с их помощью кватры и терсы? Как мне завоевать Европу, если мои солдаты обращают оружие друг на друга? Если мне еще раз доложат, что вы кого-то вызвали на дуэль, я вас раздавлю!

Наполеон поднял пухлые белые руки к моему лицу. Он уже не говорил, а шипел и рычал. Клянусь, меня прошиб холодный пот, и я охотно поменялся бы местами с солдатом штурмовой колонны, которому предстоит первым лезть по самому крутому склону в самый узкий пролом.

Император шагнул к столу, выпил чашку кофе, а когда снова повернулся ко мне, от его гнева не осталось и следа. Он улыбался той особенной улыбкой, которая трогала губы, но никогда не отражалась в глазах.

– Мне требуется ваша помощь, месье Жерар. С верной саблей рядом я буду чувствовать себя поспокойнее, и у меня есть причины выбрать именно вашу. Но для начала поклянитесь, что сохраните все в тайне. Пока я жив, о том, что произойдет сегодня, не должна узнать ни одна живая душа.

Я вспомнил о Талейране и Лассале, однако слово дал.

– Во-вторых, мне неинтересны ни ваше мнение, ни ваши домыслы. Просто делайте, что вам скажут.

Я поклонился.

– Мне нужна ваша рука, а не голова. Думать буду я. Понятно?

– Да, ваше величество.

– В лесу есть Роща канцлера.

Я поклонился.

– Там растет старая ель с двумя стволами, под ней во вторник собрались гончие.

Если б он только знал, что у меня там свидания три раза на неделе!.. Я снова поклонился.

– Прекрасно. Встретимся там сегодня вечером в десять.

К той минуте я уже потерял способность удивляться. Попроси он меня занять его место на троне, я бы и то лишь султаном махнул.

– Затем мы вместе отправимся в лес, – продолжал император. – Не берите с собой пистолеты, пусть из оружия при вас будет лишь сабля. Я не скажу вам ни слова, и вы не заговаривайте со мной, мы должны идти молча. Ясно?

– Да, государь.

– Через некоторое время под деревом мы увидим человека или скорее всего двух. Подойдем к ним вместе. На всякий случай держите саблю наготове. Если я заговорю с этими людьми, ничего не предпринимайте. Если же придется вступить в бой, ни один не должен уйти живым. Я вам помогу.

– Государь! – воскликнул я. – С двумя противниками я справлюсь, но не лучше ли мне взять с собой товарища, чем вам участвовать в таком поединке?

– Ерунда, – сказал Наполеон. – Прежде чем стать императором, я был солдатом. Уж не думаете ли вы, что артиллеристы не носят сабель, как вы, гусары? Да и кто разрешил вам спорить? Сделаете как велено. Помните, если дойдет до схватки, надо прикончить обоих.

– Слушаюсь, государь.

– Вот и славно. Это все, можете идти.

Я развернулся, но тут в голову мне пришла одна мысль.

– Ваше величество, я вот подумал… – начал я.

Император бросился ко мне, точно разъяренный тигр. Я был уверен, что сейчас он меня ударит.

– Подумал! – закричал Наполеон. – Ты! Разве я выбрал тебя, потому что ты можешь думать? Чтобы я больше такого не слышал! Ты – единственный солдат, который… Нет, довольно. В десять под елью.