Коллектив авторов - Культ Ктулху (сборник)

А потом в алой вспышке ужаса я вдруг перестал быть земным разумом, и остался только Кларком Лэндоном, который истошно орал хором с Тревисом и бессильно махал на светящееся яйцо ручонками – потому что эти два щупальца только что мимоходом разорвали тело Скила пополам!

Щупальца держали два красных комка рваной плоти и костей, а царственный овоид изучал их с тем же спокойствием и бесстрастием, с каким человек мог разорвать какое-нибудь насекомое и потом рассматривать его внутреннюю структуру.

– Скил! – яростно кричал Тревис, перекрывая непрестанный мягкий гул. – Этот монстр убил Сскила!

– Он его препарирует! – вторил я. – Я убью проклятую тварь! Я ее убью!

Я отчаянно заизвивался, пытаясь дотянуться до пистолета у себя на поясе, но щупальце держало нас с Тревисом так крепко, что мне не удалось двинуть рукой ни на дюйм.

Земной разум между тем продолжал разглядывать разорванное тело нашего друга. Краски все так же менялись и плыли внутри него; звуки все так же слитно гудели; могучая воля осязаемо затопляла нас, даря странное ощущение единства с этой чудовищной сущностью. Однако даже это неодолимое присутствие теперь затмевалось во мне неистовым гневом – нашего давнего товарища только что безжалостно убили прямо у нас на глазах! Тревис и я пищали в адрес овоида самые жуткие угрозы; разумеется, он обращал на нас не больше внимания, чем человек – на грозно шевелящего усиками муравья у себя под ногой. А потом он разорвал останки Скила еще на несколько кусочков. Порассматривав их еще пару секунд, он бросил их на пол, и те же два щупальца прянули к нам с Тревисом.

Первым они схватили Тревиса и поднесли его поближе к боку яйца, туда, где совсем недавно болтался Скил. Еще одно щупальце продолжало удерживать меня на полу. Однако пока те два занимались Тревисом, хватка моего несколько ослабла, и тут-то мне удалось вытащить из-за пояса пистолет. И пока тварь занималась Тревисом, я прицелился и выпустил несколько пуль вверх, прямо в световое тело овоида.

Это было сделано исключительно в помрачении ярости, так как, разумеется, я не питал никакой осознанной надежды хоть как-то повредить этой форме, состоящей из чистой энергии, или заключенному в ней разуму. Но даже бессознательно я не ожидал настолько катастрофической реакции, последовавшей сразу за тем, как пули проникли в него.

Разум земли полыхнул сплошным чистым багрянцем адских топок и холокоста, краснотой сверхчеловеческого, космического гнева. Колоссальная ярость вырвалась из него волной разрушительной силы и когда она прокатилась через мой разум, я понял, что только что совершил величайший мыслимый грех против вселенной – напал на мозг живого планетарного тела, на котором обитали я сам и вся моя микроскопическая раса!

Все исполинские световые щупальца овоида заплясали по пещере в диких конвульсиях неутолимого гнева. Тревиса швырнуло об стену и размазало в красную жижу силой удара. Меня бросили не слабее, но я угодил, к счастью, не в стену, а прямиком в устье тоннеля, по которому мы пришли. Вся земля, в которую уходили извивающиеся щупальца обезумевшего от злобы разума, затряслась и заходила ходуном, издавая грохочущий рев. Я, шатаясь, поднялся на ноги. Пещера, тоннель и вообще вся гора качались подо мной, как жухлый лист на ветке, который треплет ноябрьский ветер. Мозг, казалось, на мгновение забыл про меня, и занимался тем, что сотрясал весь полярный регион! Воспользовавшись моментом, я развернулся и кинулся в тоннель, подальше от этого устрашающего зрелища – слепой, нерассуждающий ужас гнал меня вперед по коридору, который то и дело подбрасывал меня в воздух и ударял об стены. Я знал, что как только приступ ярости у мозга пройдет, он вспомнит обо мне, и тогда его возмездие неминуемо обрушится на меня.

Не могу сказать, сколько времени я пробирался наверх по тоннелю, то падая, сбитый с ног неистовыми содроганиями горы, то вновь с трудом поднимаясь на ноги, то карабкаясь на четвереньках. Помню только скрежет и вой камня вокруг, камня, готового раздавить меня с каждым новым подземным толчком. Белое пятно света впереди показалось как раз в то мгновение, когда первая волна толчков пошла на спад – видимо, ярость земного разума начала стихать.

Я бросился вперед с удвоенной силой и выскочил из устья тоннеля на склон горы. Внизу и докуда хватало глаз, простиралась сверкающая ледяная равнина – но теперь она была смята и вздыблена, словно волы могучего моря, исторгнув из себя настоящие горные хребты и кряжи, свидетельствующие о силе недавнего землетрясения.

Я начал поспешно спускаться по склону, следуя вырубленной нами с Тревисом и Скилом тропинке. Сверху раздался грохот, и водопад льда и камня обрушился на меня. К счастью, я успел растянуться под каменным козырьком, и лавина прошла в основном мимо и поверх. Земной разум явно все вспомнил, отыскал меня на своем теле и теперь намеревался убить.

Пока я лез вниз по склону, он предпринял еще три попытки. Еще два оползня прошли в опасной близости от меня, и один раз тряхнуло всю гору, от подножья до макушки, – еще немного и меня бы сбросило со склона. Боже, что это был за кошмар – скользить вниз по склону, пытаясь не сорваться, когда сама земля вознамерилась тебя уничтожить!

До сих пор не знаю, как мне удалось добраться донизу живым, пусть даже изрядно пораненным и оглушенным от ужаса. На месте нашего лагеря оказался один только Носкат, а с ним одни сани и три собаки. Шан со вторыми санями и упряжкой пал жертвой движущихся льдов. Носкат кинулся ко мне, лепеча что-то о мести земного разума, о сильном толчке, погубившем Шана и сотрясшем всю землю вокруг горы. Я сурово оборвал эти излияния, и мы помчались с ним на юг через льды, прочь от злополучной горы. Не прошло и двух часов, как новый могучий толчок расколол лед, по которому мы ехали. Прямо перед нами возникла расселина, в которую мы чуть не свалились.

Носкат кричал, что мы умрем, что мы оскорбили разум земли, и что куда бы мы теперь ни пошли, он об этом узнает и будет стараться нас убить. Но я несся вперед, подгоняемый безумным желанием как можно скорее оказаться подальше от ледяной твердыни, скрывавшей этот чудовищный мозг.

Следующая неделя пролетела незаметно в белом ледяном аду: мы летели на юг; гнев земли следовал за нами буквально по пятам. Девять раз нам угрожали землетрясения дьявольской силы, внезапно преграждая путь трещинами во льду или движущимися прямо по суше айсбергами, подбрасывая нас в воздух внезапными толчками. Как мы выжили – мне теперь даже трудно представить. Но ужас гнал нас вперед – ужас не перед землетрясениями даже, а перед тем, кто был им причиной.

Не раз за эту неделю мне приходило в голову, что Тревису и Скилу еще очень повезло: их просто убили на месте. А за мной теперь без устали гнался чуждый, нечеловеческий, неутомимый, убийственный разум! Но я все равно бежал и не имел ни малейшего желания останавливаться. Ближе к концу недели Носкат выбился из сил. С ним в санях, умирающим и бормочущим какую-то невнятицу о мозге земли, я продолжал пробиваться на юг и, в конце концов, достиг корабля.