Уильям Уилки Коллинз - Когда опускается ночь

– Держитесь, мистер Фрэнк, – говорю. – У меня еще два-три вопроса. Вам не пришло в голову спросить молодую особу, не существует ли, насколько ей известно, и других письменных свидетельств мошенничества, помимо этого письма, будь оно неладно?

– Да, я сразу же подумал об этом и спросил ее, – отвечает он, – и она сказала, что совершенно убеждена: больше никаких письменных улик относительно мошенничества не осталось, только это письмо.

– Вы намерены заплатить мистеру Даваджеру за него указанную сумму? – спрашиваю я.

– Да, – говорит мистер Фрэнк, словно бы даже обидевшись на меня за подобный вопрос. В денежных делах он был легкомысленным юнцом и говорил о сотнях, как большинство говорит о шестипенсовиках.

– Мистер Фрэнк, – говорю я, – вы пришли сюда за моей помощью и советом в этом весьма щекотливом деле и, как я заранее уверен, готовы вознаградить меня за все мои услуги в соответствии с ценами, принятыми в нашей профессии. Теперь я собираюсь с силами, чтобы приступить к действиям решительно и даже отчаянно, если угодно, исходя из принципа «все или ничего» и полагаясь на удачу. Вот что я предлагаю. Я намерен попытаться по мере сил изъять письмо у мистера Даваджера. Если мне это не удастся до завтрашнего полудня, вы вручите ему деньги, а я не возьму с вас платы за профессиональные услуги. Если же я добьюсь успеха, вы получите письмо от меня, а не от мистера Даваджера и отдадите деньги мне, а не ему. Я многим рискую, но готов на это пойти. А вы в любом случае заплатите свои пятьсот фунтов. Что вы скажете о моем плане? Да, мистер Фрэнк, или нет?

– Довольно вопросов! – кричит мистер Фрэнк и вскакивает на ноги. – Сами знаете, что да, десять тысяч раз да. Только это вы получите деньги, а я…

– А вы будете рады их мне вручить. Превосходно. Теперь ступайте домой. Успокойте молодую особу, не позволяйте мистеру Даваджеру увидеть вас даже издалека, держите язык за зубами и не допускайте и тени сомнения, что все письма в мире не помешают вам в среду жениться.

С этими словами я выпроводил его вон из конторы, поскольку хотел в одиночестве обдумать, как мне поступить.

Первым делом, конечно, требовалось взглянуть на врага. Я написал мистеру Даваджеру, сообщил, что мне частным образом поручено уладить этот небольшой деловой вопрос на дружеских условиях между ним и «другой стороной» (никаких имен!), и попросил зайти ко мне при первой же возможности. Мистер Даваджер начал огорчать меня с первых же шагов в этом деле. Ответ его гласил, что ему будет удобно зайти лишь вечером, часов в шесть-семь. Таким образом, он, сами понимаете, вынудил меня потерять несколько драгоценных часов, когда дорога была, можно сказать, каждая минута. Мне ничего не оставалось, кроме как проявить терпение и отдать моему помощнику Тому некоторые распоряжения до прихода мистера Даваджера.

Нет и не будет на свете четырнадцатилетнего мальчишки смышленее моего помощника Тома. Первым шагом в деле подобного рода было, безусловно, наладить слежку за мистером Даваджером, а Том был самым маленьким, шустрым, тихим, смышленым и незаметным змеенышем из всех, кому доводилось красться по следам джентльмена и при этом ловко избегать взгляда этого джентльмена. Я уговорился с мальчиком, что, когда мистер Даваджер придет, он вовсе не покажется, а когда мистер Даваджер соберется уходить, дождется, когда я прозвоню в колокольчик. Если я прозвоню дважды, он выйдет и проводит нашего посетителя. Если же я прозвоню один раз, ему следует спрятаться, а затем последовать за этим джентльменом, куда бы он ни направился, и проводить его до самой гостиницы. Других приготовлений я пока сделать не мог и, вынужденный ждать, решил посмотреть, что теперь будет, и лишь тогда делать выводы.

Мой джентльмен пожаловал без четверти семь.

Профессия законника требует от нас довольно тесно общаться с людьми скверными, грязными, мерзкими. Но такого скверного, грязного мерзавца, как мистер Альфред Даваджер, я в жизни не видывал. У него были сальные выцветшие волосы и лицо все в пятнах. Лоб у него был низкий, живот толстый, голос сиплый, а ноги слабые. Глаза у него были налиты кровью, а один еще и закатился. Пахло от мистера Даваджера выпивкой, а в зубах он держал зубочистку.

– Как поживаете? Я только что отужинал, – говорит он, зажигает сигару, садится нога на ногу и подмигивает мне.

Поначалу я пытался подольститься к нему, расположить к себе и получше узнать, но ничего не вышло. Я с улыбкой, словно в шутку, спросил его, откуда у него письмо. В ответ он лишь сказал мне, что состоял на службе у того, кто его написал, и был у него доверенным лицом, а между тем с детства славится умением блюсти свои интересы. Я осыпал его комплиментами, но он оказался не падок на лесть. Я попробовал вывести его из себя, но он сохранял хладнокровие, несмотря на все мои старания. В конце концов я был вынужден прибегнуть к последнему средству – и попытался запугать его.

– Прежде чем мы начнем разговор о деньгах, – начал я, – позвольте мне, мистер Даваджер, расставить все точки над «i». Вы решили воздействовать на мистера Фрэнсиса Гатлиффа угрозами помешать его бракосочетанию в среду. А если, предположим, у меня в кармане ордер на ваш арест, выданный магистратом? Предположим, в соседней комнате сидит констебль, готовый вас задержать. Предположим, я завтра, накануне свадьбы, заявлю, не называя имен, что подозреваю вас в вымогательстве, и потребую задержать вас на сутки до прояснения обстоятельств. А вы, подозрительный незнакомец, предположим, не сможете найти в этом городе никого, кто возьмет вас на поруки. Предположим…

– Постойте-ка, – говорит мистер Даваджер. – Предположим, я не самый безнадежный тупица из тех, кто носит башмаки. Предположим, я сообразил, что не стоит носить письмо при себе. Предположим, я вручил некий конверт на хранение некоему другу в некоем месте в этом городе. Предположим, в этом конверте лежит письмо, адресованное старику Гатлиффу, а также копия этого письма, предназначенная для редактора местной газеты. Предположим, мой друг получил указания вскрыть конверт и доставить письма по адресам, если я сегодня вечером не приду забрать их. Коротко говоря, мой дорогой сэр, предположим, вы родились вчера, а я – нет! – говорит мистер Даваджер и снова подмигивает мне.

Он не застал меня врасплох: я и не думал, будто письмо может быть при нем. Я притворился, будто сильно опешил и готов пойти на попятный. Мы мигом условились, как решим вопрос о доставке письма и вручении денег. Мне предстояло составить соглашение, ему – подписать. Он не хуже меня понимал, что это соглашение – полнейшая фикция, и сказал мне, что я предлагаю его составить исключительно с целью содрать с заказчика побольше. При всей своей проницательности тут он ошибся. Соглашение составлялось не ради денег мистера Фрэнка, а ради времени мистера Даваджера. Оно было для меня лишь предлогом отложить выплату пятисот фунтов до трех часов дня во вторник. Поскольку утро вторника мистер Даваджер, по его словам, намеревался посвятить развлечениям, он спросил меня, что стоит посмотреть в городе и окрестностях. Я рассказал ему, и он выбросил зубочистку в мой камин, зевнул и удалился.