Джон Стейнбек - Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки (сборник)

– Вот уж взаправду, – согласился он. Я лет пятнадцать не слышал этого выражения. Вид у него стал озабоченный. – Ничего не предпринимайте, пока не позвоню! Господи, я-то думал, что развожу деревенского парня…

– Не собираюсь предавать хозяина за бесценок.

– Очуметь! Вот вы и подняли ставку.

– Я просто отказался от взятки, если уж говорить начистоту.

Похоже, я действительно изменился. Парень меня зауважал, и это мне понравилось. Да что там, я был счастлив! Шельмец решил, что я такой же, как он, только ловчее.

Незадолго до закрытия позвонила Мэри.

– Итан, – начала она, – обещай не злиться…

– На что, мой цветик?

– Ну, она такая одинокая, и я подумала… В общем, я пригласила Марджи на ужин.

– Почему бы и нет?

– Ты не сердишься?!

– Нет, черт возьми!

– Не сквернословь. Завтра же Пасха!

– Кстати, завтра к четырем мы идем к Бейкерам. Так что наведи красоту!

– Мы пойдем к ним домой?

– Да, на чай.

– Придется надеть платье, в котором я хотела идти на пасхальную службу.

– Здоровски здорово, моя сладкая кочерыжка!

– Ты не сердишься из-за Марджи?

– Люблю тебя! – заверил я.

Нет, ну правда. Кроме шуток. А в голове пронеслось: какими же сволочами мы, мужики, иногда бываем.

Я прошел по Вязовой улице, свернул на дорожку, усыпанную гравием, и остановился перед старинным домом. Он выглядел иначе. Я почувствовал, что он мой. Ни Мэри, ни отца, ни Старого Шкипера – только мой. Хоть продай, хоть сожги, хоть оставь как есть.

Не успел я подняться на пару ступеней, как дверь с проволочной сеткой распахнулась и наружу с воплями вылетел Аллен.

– Где «Пикс»? Ты принес мне «Пикс»?

– Нет, – ответил я. И – о чудо из чудес! – он не стал возмущаться и стенать. И к матери не побежал, призывая ее в свидетели и канюча, что я обещал принести ему хлопья.

Он вздохнул и тихо ушел.

– Доброго вечера, – сказал я вслед его удаляющейся спине.

Он остановился.

– Доброго вечера, – повторил Аллен, будто это была фраза на иностранном языке, которую он только что узнал.

В кухню вошла Мэри.

– Ты постригся, – отметила она. Любую мою странность она списывает на лихорадку либо на стрижку.

– Нет, моя завитушка, я не стригся.

– Я тут вертелась как белка в колесе, чтобы все подготовить.

– Зачем?

– Я же говорила, на ужин придет Марджи.

– Помню, но зачем так суетиться?

– К нам в гости сто лет никто не приходил!

– Твоя правда. Вот уж правда так правда.

– Надеюсь, ты наденешь черный костюм?

– Нет, пусть будет Конь Сив – скромный серый.

– Почему не черный?

– В нем я иду завтра в церковь, боюсь помять.

– Я могу выгладить его утром.

– И все же я надену Коня Сив – милее во всем округе не найдешь!

– Дети, – предупредила она, – на столе ничего не трогайте! Я достала парадный сервиз. Ты не хочешь надевать темное?

– Нет.

– Марджи придет разодетой в пух и прах.

– Марджи понравится Конь Сив.

– Откуда тебе знать?

– Она мне сказала.

– А вот и нет!

– Написала хвалебное письмо в газету.

– Посерьезнее, Итан! Ведь ты будешь с ней любезен?

– Буду флиртовать с ней напропалую.

– Я подумала, в честь нее тебе захочется надеть черный костюм.

– Послушай, цветочек, когда я пришел, мне было плевать, буду я одетым или голым. А ты в две секунды сделала так, что, кроме Коня Сив, я ни на что иное уже не согласен!

– Из вредности?

– Именно!

Она вздохнула, точь-в-точь как Аллен.

– Что на ужин? Хочу надеть галстук в тон мясу.

– Жареный цыпленок. Неужели не унюхал?

– Унюхал. Мэри… – начал я, но договаривать не стал. А смысл? Бодаться с общенациональным инстинктом себе дороже. Она закупалась в гастрономе сети «Сэйф-Райт» – у них сегодня были куры по специальной акции. Там дешевле, чем у Марулло, хотя я беру продукты по оптовой цене. Я объяснял Мэри, что распродажи в сетевых магазинах заманивают покупателей и те набирают с десяток других товаров – просто потому, что под руку попались. Все это знают и все равно ведутся.

Лекция для Мэри-многоцветика засохла на корню. Новый Итан Аллен Хоули идет в ногу с общенациональными капризами и использует их себе во благо.

– Надеюсь, ты не считаешь это предательством, – сказала Мэри.

– Дорогая моя, понятия добродетели и греха цыпленку одинаково чужды.

– У них так дешево!

– Ты поступила мудро и хозяйственно.

– Ты надо мной потешаешься!

В спальне меня уже ждал Аллен.

– Можно посмотреть на твой меч тамплиера?

– Конечно, возьми в углу шкафа.

Сын прекрасно знал, где хранится мой меч. Пока я сбрасывал одежду, он достал кожаный чехол, вынул из ножен сверкающий клинок и принял перед зеркалом величественную позу.

– Как продвигается твое эссе?

– Чего?

– Полагаю, ты имел в виду: «Простите, не расслышал, сэр»?

– Да, сэр.

– Я спросил: как там твое эссе?

– А! Отлично.

– Не передумал писать?

– Не-а.

– Повтори-ка!

– Никак нет, сэр.

– Шляпу тоже можешь примерить. Она в большой кожаной коробке на полке. Правда, перо чуток пожелтело.

Я забрался в большую старинную ванну на львиных лапах. Любили наши предки предаваться роскоши. Я тщательно надраил тело мочалкой, словно пытаясь отмыться от разговора с Марулло и событий дня, затем побрился не глядя, нащупывая щетину кончиками пальцев. Прямо римлянин эпохи упадка империи. Причесываясь, заглянул в зеркало. Давно я не видел своего лица. Вполне можно бриться каждый день и не видеть себя, особенно если тебе все равно. Красота не глубже кожи, и еще она должна идти изнутри. Надеюсь, что так, иначе я далеко не уеду. Я не уродлив, просто, на мой взгляд, лицо у меня ничем не примечательное. Я попытался изобразить на нем благородство, суровость, гордость, радость. Ничего не вышло. Так, рожицы покорчил, не более.

Вернувшись в спальню, я обнаружил Аллена в шляпе рыцаря-храмовника. Если у меня в ней такой же нелепый вид, с масонством нужно срочно завязывать. Кожаная коробка из-под шляпы валялась на полу. Внутри выпирала подставка из картона, обтянутая бархатом. По форме она напоминала перевернутую суповую миску.

– Интересно, удастся ли отбелить страусиное перо или придется купить новое?

– Если купишь другое, можно мне взять это?

– Почему нет? Кстати, где Эллен? Давно не слышал ее визгливый голосок.

– Пишет эссе о том, как любит Америку.

– А ты?

– Пока размышляю. Принесешь мне «Пикс»?

– Боюсь, забуду. Почему бы тебе не заскочить как-нибудь ко мне в магазин?

– Ладно. Можно кое-что спросить… сэр?

– Буду весьма польщен.

– Правда, что когда-то мы владели двумя кварталами на Главной улице?

– Правда.

– И китобойные суда у нас были?

– Были.

– Ну, а куда все подевалось?