Сьюзан Хинтон - Прощай, Золотой лев!

И вот сижу я там, читаю меню, слышу голос: «Могу я принять ваш заказ?», и вижу ну очень хорошенькую девчонку. Она мне широко улыбается и говорит: «Привет, Брайон! Что ты здесь делаешь?» Я начинаю ломать себе мозг, вспоминая, откуда я ее знаю. Она и правда мне показалась знакомой, и чтобы выиграть время, я сказал:

– Пришел проведать свою старушку. Ей только что сделали операцию. Я не знал, что ты тут работаешь.

– Только на этой неделе начала. Но ты же знал, что я вернулась, да?

– Ага, – сказал я. Мозги у меня кипели, я не мог вспомнить, кто она.

У нее были кайфовые длинные темные волосы с угольным отливом – длинные волосы с челкой меня просто сводят с ума. Не очень-то многим девчонкам идет такая прическа. И большие красивые глаза, темно-серые, с черными ресницами; ресницы у нее были реально длинные, но настоящие. Я долго изучал девушек и в таких вещах разбираюсь.

– Ничего себе ты вырос, – сказала она. – С нашей последней встречи, наверное, на целый фут.

– Давно это было, – сказал я. Ну раз уж я вырос на целый фут, видимо, и правда давно. – Как у тебя дела?

– Хорошо, мне повезло с этой работой. Слушай, сделай уже заказ, я не могу просто стоять тут и разговаривать с посетителями.

– Да, конечно, я буду гамбургер и «Пепси».

Она ушла, а я чуть умом не тронулся, пытаясь вспомнить. Я с ней не встречался. Я много с кем встречался, но точно вспомнил бы всех, если б увидел. И потом, она вела себя дружелюбно, а после того, как ты расстался с девчонкой, она обычно не станет вести себя дружелюбно. Она выглядела очень знакомо, я был готов поклясться, что видел ее не так давно. В общем, кем бы она ни была, я хотел увидеть ее снова. Я уже заметил, что она не носила на шее кольцо или еще какой-нибудь знак, что она чья-то собственность – я привык обращать внимание на такие вещи. Я уже не раз попадал в те еще переделки с парнями, о чьем существовании даже не подозревал.

– Твой гамбургер.

Я посмотрел на нее, и она мне улыбнулась, и улыбка у нее была такая крутая, что осветила всё лицо. Я совсем недавно видел эту улыбку, и тут до меня дошло, кто она, и я так удивился, что сказал вслух: «Кэти!»

– Ну да, – она, похоже, удивилась не меньше моего. – А ты думал, кто?

– Когда мы виделись в прошлый раз, у тебя была короткая стрижка и брекеты, – сказал я, забыв, что сердцеед никогда на напоминает девушке о тех временах, когда она была тощей и стремной или толстой и стремной, или носила короткую стрижку и полный рот железа.

– Это правда. Брайон, хочешь сказать, ты меня не узнал?

– Не-а.

Не знаю, почему это так ее потрясло. Даже во времена короткой стрижки и брекетов мы были не то чтобы лучшие друзья. Я никогда особо не обращал на нее внимания.

– Я тебя узнал только потому, что ты когда улыбаешься, становишься очень похожа на Эмэндэмса.

– Буду расценивать это как комплимент, – сказала она, отдавая мне чек. – Эмэндэмс – прекрасный ребенок, и улыбка у него тоже прекрасная, как его душа.

– Он хороший малыш, – согласился я.

Она повернулась и собралась уходить, но я сказал:

– Подожди!

Я еще не успел придумать, что сказать, так что когда она повернулась, я слегка замямлил.

– В смысле… Мы так давно не виделись… Я бы хотел как-нибудь еще с тобой поболтать…

Как-то я не дотягивал до собственного представления о себе. Я же никогда не мямлю.

– Хорошо, – сказала она, – как-нибудь поболтаем.

Я хотел спросить, когда, но не стал. С девчонками важно не переусердствовать, а то они начинают воображать неизвестно что.

Я подождал Марка, но он всё не появлялся, так что я поднялся на лифте обратно на мамин этаж. Я прошел в палату напротив маминой, где должен был быть этот парень. Парень там был, а вот Марка не было. Парня этого отделали как следует. У него были повязки по всей голове и еще одна на глазу, швы на нижней губе, и обе руки висели на перевязях.

– Привет, ты Брайон?

Он посмотрел на меня здоровым глазом.

– Марк сказал подождать его, он скоро вернется. Он пошел в магазин купить мне комиксы.

По тому, как он разговаривал, я понял, что он из района вроде моего. Оно и понятно – это была благотворительная больница.

– Заходи, – сказал он, – бери стул.

Я так и сделал. Я не знал, что ему сказать.

– Ты брат Марка? Вы не очень-то похожи.

На мгновение мне стало очень приятно, что Марк сказал ему, что мы братья. Конечно, мы были не похожи: Марк с его золотыми волосами, странными золотыми глазами и легким сильным телом, и я – крупный и рослый, с карими глазами и каштановыми волосами. Так что я сказал: «Ага, не похожи».

– У меня тоже есть брат, старший, и мы с ним тоже не очень-то похожи.

Я огляделся в поисках таблички «Не курить».

– Тут можно курить?

– Конечно, если тебя не засекут. Не возражаешь, если я затянусь пару раз?

– О’кей, – сказал я, зажег сигарету и вложил ему в рот. Когда я вытащил ее, он сказал:

– Спасибо. Я уже неделю не курил. Меня зовут Майк Чемберс.

– А меня Брайон Дуглас. Чувак, выглядишь ты жутко. Что случилось?

Я уже начинал радоваться, что все-таки зашел к нему. Жестко, наверное, валяться в больнице, от которой тебя трясет, и даже поговорить не с кем.

– Избили меня, – сказал он с кривой улыбкой.

Я не верил своим ушам: думал, он попал в аварию или что-то в этом роде.

– Я бы посмотрел на чувака, который был с другой стороны, – в конце концов сказал я.

– Это долгая история, – сказал Майк. – У тебя есть время на долгую историю?

– Конечно, – сказал я. Я люблю послушать про то, что происходит с людьми. Наверное, поэтому я люблю читать.

– В общем, если тебе начнет казаться, что я никогда не заткнусь, просто скажи. До того, как вы с Марком зашли, я уже сто лет ни с кем не разговаривал. С медсестрами-то особо не поболтаешь.

Это я понимал. О чем вообще говорить с медсестрами?

– В общем, – начал Майк, – у меня всегда была слабость к девчонкам. Я всегда строил из себя этакого Сэра Галахада [5] Сэр Галахад – персонаж цикла легенд о Короле Артуре, один из рыцарей Круглого стола, известный своим целомудрием. , открывал им двери, делал комплименты даже тем, кто на самом деле так себе, и обошел в этом деле кучу парней, которые выглядят куда лучше меня, – они никак не могли понять, как мне это удавалось. Но это был не просто образ; я, видимо, тот еще простофиля – не раз попадался, одалживал денег девчонкам, которые рассказывали свои слезовыжимательные истории, но я всегда верил в лучшее в каждой девчонке, пока не убеждался в обратном, такой у меня принцип.

И принцип этот объясняет мое поведение той ночью. Мы с парнями тусовались в магазине, и тут заходит какая-то черная девчонка купить сигарет. Ну а я просто вижу красотку с офигенными глазами чернильного цвета, очень нежными. Я, видимо, странный какой-то, потому что ничего против темнокожих не имею. В смысле, бывает, увидишь черного парня с белой девчонкой – и мне вообще пофиг, а большинство белых парней просто видеть такое не могут. Например, мои ребята – она только вошла, а они уже напряглись, потому что там, где я живу, редко увидишь черного, что парня, что девчонку. Думаю, она работала в центре, поздно закончила и по пути на остановку решила заскочить за сигаретами. Может, она мне это потом рассказала, точно не помню.