Ирвин Шоу - Две недели в другом городе. Вечер в Византии

Бросив последний пристальный взгляд в сторону Джека, миссис Уиллоуби направилась в ресторан, чтобы там вместе с другими транзитными пассажирами дождаться, когда самолет заправят топливом. Джек, проходя мимо старушки, вежливо коснулся рукой шляпы; он услышал, как она радостно произнесла: «Джеймс Роял». Она сказала это сирийцу, шагавшему рядом с ней. Мужчина, понимавший арабскую и французскую речь, знал лишь два английских слова. «Очень хорошо», – сказал он, изо всех сил стараясь продемонстрировать свое дружелюбие.

– Я думала, он умер, – добавила миссис Уиллоуби, шагая в направлении ресторана. – Кто-то мне говорил, что он умер.

Таможенный досмотр подходил к концу, и тут Джек увидел Делани, который стоял за стеклянной дверью зала ожидания. На нем были твидовая кепка завсегдатая ирландских бегов и пальто из того же материала. Его загорелое лицо с близорукими глазами светилось сквозь стекло счастливой, приветливой улыбкой. Он не производил впечатления человека, угодившего в беду. Джек испытал громадное облегчение, не обнаружив во внешности Делани изменений, которые могли произойти за годы их разлуки, и понял, как сильно боялся увидеть друга постаревшим.

Когда Джек прошел через дверь, Делани крепко стиснул его руку и, сияя, произнес густым, хриплым голосом:

– Я сказал им: «Черт с вами, ступайте сегодня домой, я не могу допустить, чтобы его встречал шофер».

Делани подхватил кейс, который нес Джек.

– Позволь мне помочь тебе. Если, конечно, он не набит секретными бумагами, которые ты не можешь выпустить из рук без риска быть казненным.

Джек улыбнулся, шагая возле этого пышущего энергией, невысокого крепыша в сторону автостоянки:

– Да, там лежит стратегическая карта Северной Европы. Но дома у меня есть еще шесть копий.

Когда шофер и носильщик укладывали вещи Джека в багажник машины, Делани отступил на шаг и задумчиво поглядел на друга:

– Ты уже не похож на мальчика, Джек.

– Я и не выглядел как мальчик, когда ты видел меня в последний раз, – отозвался Джек, вспомнив свой прощальный визит к Делани.

– Нет, выглядел, – возразил Делани, качая головой. – Хоть это и казалось противоестественным. Травмированным мальчиком. Вот уж не думал дожить до твоих седых волос и морщин. Господи, только не говори, какое впечатление произвел на тебя я. Глядя на себя в зеркало во время бритья, я обливаюсь слезами. Ессо [3] Вот ( ит. ). , – сказал он носильщику, сунув ему в руку сотню лир. – Едем.

Они направились в Рим на зеленом дребезжащем «фиате». За рулем сидел смуглый человек с блестящими, тщательно причесанными волосами и печальными темными глазами, под которыми синели круги. Он маневрировал, как заправский гонщик, среди грузовиков и мотоциклистов, нетерпеливо расчищая себе путь дальним светом, когда кто-то мешал ему мчаться по узкой, неровной дороге мимо ипподрома и киностудий, построенных Муссолини, который хотел бросить вызов Голливуду.

– Автомобиль с шофером в твоем распоряжении, – сказал Делани. – Я настоял на этом.

– Спасибо. Но если это сопряжено со сложностями, я могу ходить пешком. Люблю ходить пешком по Риму.

– Ерунда. – Делани сделал царственный жест. У него были на удивление маленькие, нежные руки ребенка-пианиста, не соответствовавшие мощному, крепко сбитому телу. – Эти люди должны чувствовать, что ты – важная персона. Иначе они не оценят твою работу. Держись с ними надменно, и они принесут тебе пять тысяч с елейной улыбкой на лицах.

– Да, кстати, я должен поблагодарить тебя…

– Перестань, перестань. – Делани снова махнул рукой. – Ты делаешь мне одолжение.

– Для меня это большие деньги.

– Я привык умасливать взятками слуг народа, – голубые глаза-льдинки Делани оживленно заблестели, – их участь незавидна. Кстати, поделись секретами. В ближайшие десять минут война не начнется?

– Полагаю, нет, – ответил Джек.

– Чудесно. Я успею закончить картину.

– Как идут съемки?

– Обыкновенно. Иногда мне хочется расцеловать всю группу. Иногда я готов застрелиться. Я пережил все это уже пятьдесят раз. Правда, сейчас добавляется чисто итальянский хаос. Здесь сценарий. – Делани похлопал ладонью по пухлой розовой папке, лежащей на сиденье. – Завтра утром можешь взглянуть на него.

– Не жди от меня чудес, – предупредил Джек. – Я уже лет десять не занимался озвучиванием ролей.

– Через три дня после смерти ты будешь лучшим актером, чем тот парень, что снимается у меня сейчас.

– Что с ним случилось? – спросил Джек. – Он всегда мне нравился.

– Алкоголь. Стал закладывать за галстук. Выглядеть еще год-другой он будет неплохо, но понять, что он говорит, уже невозможно. Твой голос должен звучать чисто, разборчиво, чувственно, так, чтобы и двенадцатилетний ребенок уловил каждое слово – ничего большего от тебя не требуется. – Усмехнувшись, Делани вдруг стал серьезным. – Ты не подведешь, малыш? Все будет как прежде, Джек…

– Постараюсь, – смущенно произнес Джек.

На мгновение его встревожило слишком озабоченное выражение холодных голубых глаз Делани. В них затаилась отчаянная мольба, не соответствовавшая незначительности роли, отведенной Джеку. Впервые в жизни ему показалось, что однажды Делани может потерпеть неудачу.

– Постараться – этого мало, – негромко сказал Делани. – Судьба картины целиком в твоих руках. Эта роль – ключевая. Я в лепешку расшибся, разыскивая тебя, только ты способен справиться с задачей. Когда прочитаешь сценарий и посмотришь отснятый материал, то согласишься со мной.

– Морис, ты по-прежнему слишком серьезно относишься к кино. – Джек попытался разрядить напряженность, внезапно возникшую в машине.

– Не говори так, – резко сказал Делани.

– Проработав столько лет, – продолжал Джек, – ты мог бы немного расслабиться.

– Когда я чуть-чуть расслаблюсь, пусть меня прогонят со съемочной площадки. Я не стану сопротивляться.

– Никому не удастся прогнать тебя со съемочной площадки, – возразил Джек.

– Это ты так думаешь, – сердито проворчал Делани. – Ты читал некоторые рецензии на мою последнюю картину? Видел финансовые отчеты?

– Нет, – солгал Джек.

Кое-какие статьи попадались ему на глаза, но он решил не признаваться. К тому же финансовых отчетов Джек действительно не видел. Хоть это было правдой.

– Ты настоящий друг. – На лице Делани появилась озорная насмешливая улыбка. – Да, еще. – Он огляделся по сторонам, словно боясь, что его могут подслушать. – У меня есть одна просьба.

– Какая?

– Понимаешь, – начал Делани, – съемки продлятся еще неделю. Если Стайлз пронюхает раньше времени, что его знаменитый золотой голос не будет использован, он…