Грегор Самаров - Европейские мины и контрмины

Он только что раскланялся с небольшим, невзрачным на вид господином с умным, резко очерченным лицом, в живых черных глазах которого светился тот еврейский ум, который замечается в потомках избранного народа, когда они рассуждают о вопросах искусства и политики.

– Очень рад видеть вас, доктор Ласкер, – сказал граф с безупречной вежливостью. – Вероятно, мы найдем еще случай обменяться несколькими словами. Я хотел бы переманить вас у оппозиции, – прибавил он, грозя пальцем.

– Это будет не совсем легко, ваше сиятельство! – отвечал с поклоном доктор Ласкер.

Показавшиеся в дверях гости расступились, и в салон вошел, раскланиваясь направо и налево, генерал-фельдмаршал граф Врангель. Веселостью дышало волевое, морщинистое лицо старика с закрученными вверх усами. Бодро шагал этот ветеран прусской армии, одетый в мундир своего восточнопрусского кирасирского полка, с орденом Pour le Mérite 25 25 За заслуги ( фр. ) – высшая награда Пруссии. на шее, звездами Черного орла и Андрея Первозванного на шее, и с орденом Железного креста I степени.

Бисмарк быстро пошел ему навстречу и, вытянувшись во фрунт, сказал тоном рапортующего офицера:

– Генерал-майор граф Бисмарк-Шенгаузен из Седьмого Магдебурского кирасирского полка, откомандированный к должности союзного канцлера и министра иностранных дел!

– Благодарю, благодарю, дорогой генерал! – сказал фельдмаршал, пожимая руку первому министру и с удовольствием посматривая на его воинственное, резкое лицо. – Очень, очень рад иметь вас под своим начальством и еще более радуюсь, – прибавил он с дружеской улыбкой, – что при иностранных делах его величество имеет кирасира – палаш дает руке твердость, и что он сделает хорошего, того испортить вы не позволите перьям, как поступили в былое время писаки с Блюхером.

Граф усмехнулся.

– Ваше сиятельство может за меня не опасаться, – сказал он, гордо выпрямляясь. – Девиз прусского кирасира: вперед!

Приветливо помахав рукой, фельдмаршал двинулся дальше.

Между тем доктор Ласкер прошел во второй зал и приблизился к группе, в которой велся оживленный и серьезный разговор.

Здесь стоял тайный советник Вагенер, известный основатель и редактор газеты «Кройццайтунг», чиновничьего вида человечек, с непрезентабельной фигурой которого вступало в контраст выбритое, бледное, черезвычайно выразительное лицо. Вагенер разговаривал с депутатом Микелем, бургомистром Оснабрюкка и прежним главой ганноверской оппозиции: худощавым мужчиной, среднего роста, с высоким умным лбом. При всей своей резкой риторике Микель умел всегда сохранять в своих политических прениях изящные формы хорошего общества.

– Удивляюсь, – сказал Микель, – что вы, господин тайный советник, так восстаете против ответственности министров. В разумном консервативном интересе Пруссии, а также и в отношении южной Германии эта ответственность, безусловно, необходима. Вверите ли вы интересы своей партии министерству, которым управляет безответственный союзный советник? Министры могут меняться, и консервативная партия так же мало, как либеральное направление, способно обрести гарантии в министерстве, ответственность которого не определена в точности законом.

– Я потому восстаю против всякой ответственности министров, – отвечал тайный советник Вагенер, – что она разрушает, в принципе, основания монархического государства, а на практике не имеет никакого значения. Против сильной центральной власти, а, я надеюсь, центральная власть северогерманского союза будет с каждым днем крепче и сильнее, ответственное министерство бессильно. Против же слабой центральной власти, – прибавил он с саркастической усмешкой, – имеете вы совершенно другие и более действительные меры. Конституция есть компромисс между существующими политическими элементами и факторами, – конституционный шаблон не поможет нам здесь: все эти поправки, представленные различными сторонами при совещании, служат средствами не улучшения, но препятствия прогрессу.

– Тайный советник совершенно прав! – сказал депутат Зибель, молодой, сильный мужчина с белокурыми волосами и румяным лицом. – Истинная ответственность министра состоит не в уголовном преследовании, а в повторяющихся ежегодно прениях, в общественном мнении, той великой шестой державе, перед которой надобно преклоняться, хотя бы бездействовали все прочие великие державы. – Видите ли, немедленно после войны правительство поспешило примириться с общественным мнением. В этом заключается для меня истинная гарантия! А далее, право бюджета – здесь будущий рейхстаг имеет, согласно конституции, гораздо больше власти, чем имела ее когда либо прусская палата депутатов.

Микель покачал головой.

– Я не могу, – сказал с живостью Вагенер, – принять мотивы фон Зибеля, хотя придерживаюсь сходного с ним мнения. Мы живем в такое время, когда фраза имеет могучую и очень опасную власть, – и самая опасная из них, по-моему, есть фраза об общественном мнении. Что такое общественное мнение? – воскликнул он, обводя взглядом группу собеседников. – Откуда она и куда идет? Не есть ли общественное мнение, управляющее рейхстагом, дочь парламента, или, правильнее сказать, дочь полка?

Фон Зибель улыбнулся.

– Вы восстаете против фразы, – сказал Микель спокойно, – а сами сейчас сказали фразу, пусть и прекрасную.

– Это доказывает всю ее силу, так что даже противник не может избежать ее влияния, – возразил Вагенер с улыбкой. – Тем сильнее надо бороться против этого опасного владыки!

– Так как тайный советник ввел нас в область фраз, – сказал депутат Браун, подошедши к группе, – то на его дочь полка я должен отвечать ему цитатой из одного французского писателя: штыки для многих – прекрасная вещь, но не следует лезть на них.

Все засмеялись

– Да, – продолжал Браун с большим оживлением. – Загляните в историю: не война порождает общественное мнение, а последнее войну – всякая война есть только результат предшествовавшего народного развития, ее результатом будет только quod erat demonstrandum 26 26 Что и требовалось доказать ( лат. ). истории.

– Господа, господа! – вмешался маленький доктор Ласкер. – Вы ведете такие оживленные прения, как будто здесь собрался рейхстаг! Оставим депутатов за дверью, они и без того довольно шумят на трибуне. – Знаете ли, – продолжал он, – приехал саксонский кронпринц принять начальство над Двенадцатым армейским корпусом – это очень приятно, большой шаг к военному единству!

– Если бы только вместе с военным единством пришла гражданская свобода! – сказал депутат Браун. – Но…

– Тише, тише! – вскричал Ласкер. – Все придет в свое время, не станем омрачать одного результата, не получив еще другого – нельзя одним скачком подняться на лестницу.