Оноре де Бальзак - Темное дело

– Должно быть, у вас масса дел в Беллаше, раз вы опять тут! – сказал управляющий.

– «Опять!» Это звучит как упрек, мсье Мишю! Эй, вы же не собираетесь насвистывать на этой дудочке воробьям? Что-то я не видел у вас этого карабина…

– Он вырос на моем огороде, осталось еще несколько, – отвечал Мишю. – Сейчас покажу, как я их сею!

Управляющий с расстояния тридцать шагов прицелился в ужа и выстрелом разорвал его на две части.

– Это бандитское оружие вы держите для охраны хозяина? Наверное, он вам его и подарил.

– Ну да, нарочно приехал из Парижа, чтобы мне его преподнести, – последовал ответ.

– В округе только и разговоров что о его приезде. Одни утверждают, что его разжаловали и теперь он отошел от дел, другие – что он хочет сам во всем здесь разобраться. И все-таки любопытно, зачем ему приезжать вот так, без предупреждения, подобно первому консулу? Вы знали о его приезде?

– Мы с ним не настолько близки, чтобы он уведомлял меня о своих планах.

– Значит, вы его еще не видели?

– Я узнал, что он тут, когда вернулся из леса, – отвечал Мишю, перезаряжая карабин.

– Он послал в Арси за г-ном Гревеном. Может, они будут обсуждать какой-то закон?

Мален был членом Трибуната [27] Трибунат (фр. Tribunat ) – один из четырех органов управления во Франции по Конституции 1799 года, разделявший власть с Законодательным корпусом. .

– Если вы направляетесь в Сен-Синь, возьмите меня с собой, – сказал управляющий Виолетту. – Мне тоже туда нужно.

Виолетт был слишком осторожен, чтобы посадить к себе за спину такого крепыша, как Мишю, а потому поспешил подстегнуть свою лошадку. «Иуда» закинул карабин за плечо и быстрым шагом пошел по аллее.

– Кто это мог разозлить Мишю? – спросила Марта у матери.

– Он ходит мрачный с тех пор, как услышал о приезде Малена, – отвечала та. – Становится сыро, идем в дом!

Не успели женщины устроиться у камина, как залаял Куро.

– Муж возвращается! – крикнула Марта.

Мишю уже поднимался по лестнице. Встревоженная супруга последовала за ним в их общую спальню.

– Посмотри, нет ли кого поблизости, – с волнением в голосе сказал он.

– Никого, – отвечала Марта. – Марианна на лугу с коровой, а Гоше…

– Где Гоше? – перебил ее муж.

– Я не знаю.

– Не доверяю я этому странноватому парню! Поднимись на чердак да хорошенько там посмотри. Ищи его по всему дому!

Марта вышла. Вернувшись, она застала Мишю на коленях; он молился.

– Да что с тобой такое? – спросила она испуганно.

Управляющий обнял ее за талию, привлек к себе, поцеловал в лоб и ответил срывающимся голосом:

– Если мы больше не увидимся, знай, бедная моя жена, что я очень тебя люблю. Исполни все в точности, как написано в письме, которое я зарыл под той лиственницей, – сказал он после паузы, указывая на дерево. – Оно в жестяном цилиндре. Но взять его ты можешь только после моей смерти. И что бы со мной ни случилось, как бы ни были несправедливы люди, думай о том, что моя рука послужила справедливости Небесной.

В лице Марты, которая после каждого его слова становилась все бледнее, не осталось ни кровинки. Расширенными от страха, немигающими глазами смотрела она на мужа, желая что-то ему сказать, но у нее пересохло в горле. Мишю подобно тени выскользнул из комнаты. Куро он привязал к ножке кровати, и теперь тот завыл так, как воют собаки, предчувствуя беду.

У Мишю имелись серьезные основания быть недовольным г-ном Марьоном, но теперь его гнев обратился на другого человека, в его глазах куда более преступного, – государственного советника Малена, чьи секреты были ему известны и чьи поступки управляющий мог оценить как никто другой: тесть Мишю, выражаясь языком политики, пользовался доверием Малена, который в свое время трудами г-на Гревена был избран в Национальный конвент представителем департамента Об.

Быть может, нелишним будет упомянуть об обстоятельствах, приведших к конфликту между Маленом и семьями де Симёз и де Сен-Синь и довлевших над судьбами братьев-близнецов и мадемуазель де Сен-Синь, но еще более – над судьбами Марты и Мишю. В Труа особняки Сен-Синей и де Симёзов располагались друг напротив друга, и когда толпа, спущенная с цепи расчетливой и осмотрительной рукой, разграбила последний, а маркиза с маркизой, якобы уличенных в сношениях с врагами отечества, солдаты национальной гвардии увели в тюрьму, послышались возгласы: «К Сен-Синям!» Взбудораженная чернь и допустить не могла, что Сен-Сини непричастны к преступлениям своих родственников. Чтобы спасти своих восемнадцатилетних сыновей, которые своей отвагой могли себя же скомпрометировать, маркиз де Симёз, человек мужественный и во всех отношениях достойный, незадолго до бури доверил их заботам тетки, графини де Сен-Синь. Двум верным маркизу слугам было поручено посадить молодых людей под замок. Сам же старик де Симёз, желая спасти своих наследников, попросил, чтобы их держали в неведении, особенно если случится наихудшее. Лоранс де Сен-Синь в то время было двенадцать лет от роду, и она любила обоих братьев так же крепко, как и они ее. Как это часто бывает у близнецов, братья де Симёз внешне так походили друг на друга, что мать долгое время давала им одежду разных цветов, чтобы хоть как-то их различать. Первым на свет появился Поль-Мари, который и считался старшим; брата его нарекли Мари-Полем. Лоранс, которая была посвящена во все детали происходящего, прекрасно сыграла перед кузенами роль трепетной юной девы – мольбами и уговорами удерживала их в доме своей матери до тех пор, пока его не окружила разъяренная толпа. Только тогда братья де Симёз осознали всю опасность происходящего. Они переглянулись, и решение было принято: они вооружили своих слуг, а затем и прислугу Сен-Синей, забаррикадировали входную дверь и встали у окон, решетчатые ставни на которых были заблаговременно закрыты. Всего их было восемь – братья, пятеро слуг и аббат дʼОтсер, один из родственников Сен-Синей. Вскоре из окон в толпу полетели пули, и каждая либо уносила жизнь, либо ранила одного из наступающих. Вместо того чтобы в ужасе заламывать руки, Лоранс с поразительным хладнокровием заряжала ружья и передавала пули и порох тем, кто в них нуждался. Графиня де Сен-Синь все это время стояла на коленях. «Что вы делаете, матушка?» – спросила у нее Лоранс. «Молюсь, – отвечала графиня. – За них и за вас!» Возвышенные слова. Их произнесла в похожих обстоятельствах мать испанского князя де ла Паса [28] Príncipe de la Paz (исп.) – досл. «князь Мира». … В одну минуту было убито одиннадцать человек; они лежали на земле вперемешку с ранеными. В таких случаях ожесточение толпы либо утихает, либо набирает силу; она отступает или идет на новый штурм. Те, кто был ближе к дому, испугались и попятились, но остальная масса, пришедшая лишать жизни и грабить, при виде трупов разразилась воплями: «Смерть! Убить их всех!» Нашлось все же несколько благоразумных голов, которые и отправились за «народным представителем». Братья де Симёз, которые к этому времени уже знали о печальных событиях дня, заподозрили члена Конвента в желании разорить их семью, и скоро это подозрение переросло в уверенность. Воодушевленные жаждой мести, они перезарядили ружья, затаились у входа и стали ждать Малена с намерением его убить. Графиня же впала в отчаяние: она уже видела на месте своего дома пепелище, а дочь – убитой и ставила племянникам в упрек их героическую защиту, примеры которой в ту неделю встречались на территории всей страны. Услышав предупредительный окрик Малена, Лоранс приоткрыла дверь. Член Конвента, полагаясь на свой авторитет и беспомощность стоящей перед ним девочки, вошел.