Вашингтон Ирвинг - Итальянские разбойники. Ньюстедское аббатство (сборник)

Мало-помалу, опять возобновился разговор о разбойниках, начатый в гостинице. Англичанин уверял, что некоторые рассказы – выдумка, а другие преувеличены. Что касается истории импровизатора, то это – роман, родившийся в голове отчаянного враля.

– В самом деле, – ответил француз, – в образе жизни этих людей есть что-то романтическое, что не позволяет определенно сказать, что в истории выдумка, а что – нет. Со мной самим случилось приключение, позволившее мне подробнее узнать их нравы и обычаи, и я решил, что в них есть что-то необыкновенное.

Искренность и учтивость, с которыми говорил француз, внушили симпатию всей компании, не исключая и англичанина. Поэтому его дружно попросили рассказать об этом происшествии, и он, неспеша прогуливаясь по берегу, начал следующий рассказ.

По роду занятий я художник и долгое время жил в имении одного богатого князя, которое находилось в нескольких милях от Рима, в одной из самых живописных местностей Италии. Это было на высотах старого Тускула*. Невдалеке и сейчас виднеются развалины вилл Цицерона*, Суллы*, Луцилия*, Руфина* и других знаменитых римлян, которые отдыхали здесь от своих трудов. Из беседки открывался великолепный вид на окрестности, навевающий мысли о славных античных временах: Албанские горы, Тиволи – некогда излюбленное местопребывание Горация* – и Мецената*, обширная и дикая Кампания*, с орошающим ее Тибром, и собор Святого Петра, который гордо возвышается посреди развалин древнего Рима.

Я помогал князю отыскивать разные древности, страстным любителем которых он был. Наши труды не оставались без награды. Мы откопали там множество статуй и остатков памятников великолепной работы, сделанных с тем вкусом и пышностью, которые некогда царили в древних тускуланских жилищах. Все его имение было украшено статуями, рельефами, вазами и саркофагами, которые мы похитили у земли.

Образ жизни, который мы вели, был весьма приятен, а в часы отдыха мы предавались различным развлечениям. Каждый из нас проводил дневные часы так, как того требовали его занятия или как ему было угодно, но после заката солнца мы собирались на общий обед.

Это случилось четвертого ноября, в ясный день, когда все мы собрались по первому звонку к обеду в столовую. Все семейство изумилось отсутствию священника. Его долго ждали, но тщетно. Наконец сели за стол. Сначала его отсутствие объясняли тем, что он, верно, пошел прогуляться дальше чем обыкновенно, и первые блюда убрали со стола без всякой тревоги. Когда подали десерт, а он тем временем так и не появился, начали беспокоиться. Опасались, что он занемог где-нибудь в лесу или попал в руки разбойников. Неподалеку от виллы возвышались Абруццкие горы, прибежище разбойников. И в самом деле, с некоторых пор они сделали эту местность небезопасной, и многие видели, как Барбоне, атаман здешней шайки, появлялся в уединенных местах Тускулы. Отчаянные вылазки этих разбойников были широко известны, а те, кто стал предметом их зависти или мщения, не чувствовали себя спокойно даже в собственных домах. До сего момента владения князя оставались невредимы, но от одной мысли, что такие ужасные люди бродят по окрестностям, все испытывали беспокойство. Волнение семейства к вечеру еще больше усилилось. Князь приказал своим слугам и охотникам взять факелы и идти искать священнослужителя.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как они отправились на поиски, и мы услышали в нижнем этаже слабый шум. В это время вся семья ужинала наверху, а прислуга подавала на стол. Внизу оставались только кастелянша, прачка да еще три работника, отдыхавшие и беседующие между собой.

Я первый услышал шум и, решив, что это вернулись мои люди, встал из-за стола и выбежал на лестницу, желая узнать причину и сообщить радостное известие князю и княгине, чтобы прекратить их волнение. Едва я спустился с лестницы, как увидел перед собой человека, похожего на разбойника, который держал в руках карабин, а из-за пояса у него торчали кинжал и пара пистолетов. Черты лица его были суровы и радостны одновременно. Увидев меня, он с торжеством прокричал, схватив меня за воротник:

– Ты князь?

Я сразу понял, в чьем обществе очутился, и, стараясь не потерять присутствия духа, остался невозмутимым. Оглядевшись, я понял, что их здесь несколько и что они вооружены так же, как и первый. Они стерегли обеих женщин и трех работников.

Разбойник, державший меня за воротник, неоднократно повторил свой вопрос: князь я или нет? Намерения их были ясны: они собирались выкрасть князя и, спрятав его в горах, затребовать за него огромный выкуп.

Разбойник ужасно сердился на меня, что я отвечал неопределенно, поскольку я смекнул, как важно его обмануть.

Тут я решил освободиться от его хватки. Хоть я и был безоружен, зато достаточно силен. Его товарищи находились поодаль. Подумав об этом, я тут же осуществил задуманное. Шея злодея была открыта. Правой рукой я схватил его за горло, а левой – за руку, в которой он держал карабин.

Он не ожидал внезапного нападения, и я одолел его: издав стон, он пошатнулся. Я уже чувствовал, как ослабела его рука, и собирался в один прыжок достичь лестницы, использовав момент, пока он не пришел в себя, как вдруг почувствовал, что кто-то схватил меня сзади.

Я был вынужден выпустить свою добычу. Разбойник, освободившись, обрадованный, отчаянно набросился на меня и ударил прикладом карабина в лицо так, что рассек мне лоб. Я потерял сознание, и, воспользовавшись этим, он вынул у меня из карманов часы и все, что в его глазах представляло ценность.

Придя в себя, я услышал голос их атамана, который сказал:

– Ты князь и пойдешь с нами!

Они тотчас окружили меня и поволокли из дома, прихватив заодно и троих работников.

У меня не было шляпы, кровь текла по лицу, и я старался остановить ее носовым платком, которым и перевязал себе лоб. Атаман вел меня с триумфом, полагая, что я и есть князь. Мы прошли уже значительное расстояние, прежде чем один из работников объяснил ему его ошибку. Бешенство разбойника не имело границ. Теперь поздно было возвращаться на виллу и исправлять промах: там ударили в набат, и, вероятно, все люди были уже вооружены. Он взглянул на меня с бешенством, орал, что я его обманул, что я причина его неудавшегося плана, и приказал мне готовиться к смерти.

Я увидел, что все они при этих словах схватились за кинжалы, и понимал, что это не простая угроза.

Работники поняли, что навлекли на меня страшную опасность своими объяснениями, и принялись уверять атамана, что я человек, за которого князь не пожалеет изрядной суммы. Что касается меня, то я не могу сказать, что их угрозы меня испугали. Я не хочу хвалиться своим мужеством, но в последние беспокойные времена я так привык к испытаниям, а смерть столько раз угрожала мне, что я постепенно перестал ее страшиться. Несчастья, сыпящиеся на человека как из рога изобилия, делают его в конце концов хладнокровным, как игрока, который постепенно становится равнодушен к деньгам. На все угрозы разбойников я отвечал, что они окажут мне тем большую услугу, чем быстрее приведут их в исполнение.